- Я не удивляюсь. Но, в любом случае, не будем сейчас углубляться в эти дебри, наш разговор немного не о том. Саборит стал терять свою власть. Более того, его жизнь была под угрозой. Начались страшные гонения некромантов. На борьбу с ними встали все маги (во многом это была заслуга Янева), магов поддерживали эльфы и все министры, которые были недовольны правлением императора, попавшего под влияние Саборита. Так что правительству удалось поднять на борьбу с некромантами (прежде всего, на борьбу с Саборитом) самый могущественный и грозный орден паладинов. Многие последователи Саборита не выдерживали этой травли и покидали его, переходили на сторону врага. Более того, жена Саборита, Таналия, была ведьмой, так что очень скоро по всей империи запылали костры, на которых сжигали ни в чём не повинных женщин. Я осталась в живых только потому, что мой муж уже тогда состоял в ордене паладинов и сумел защитить меня.
Саборит видел всё это и понимал, что он должен уступить место правителя. Он так же понимал, что при этом он не сумеет сохранить свою жизнь.
- И что же он сделал? - всё это было ужасно интересно, хотя я так и не понимал, какое отношение имеет вся эта история ко мне и к моему медальону.
- Он сделал то, что, пожалуй, было единственно возможным и правильным для него, на тот момент. Орден паладинов собирался открыто выступить против него с целью ареста. Сражаться далее было бы бесполезно, но Вохус (мой муж) предупредил его, и некромант подготовиться. Он взял двенадцать кристаллов, двенадцать камней и отдал им всю свою магическую силу. Он разделил её поровну. На двенадцать равных частей. После этого камни стали мощными магическими артефактами. Совершать обряд ему помогал один из его преданных друзей - Арег. Он был опытным и сильным магом, автором многих магических трудов. Он разрабатывал магическую практику, которую до него мало кто исследовал, поэтому она и считалась опасной, так что признания он так и не сыскал.
- А что он такое практиковал? Тоже некромантию? - меня вдруг начали терзать ужасающие догадки.
- Нет. Арег не был некромантом. Он практиковал переходы в другие миры.
Меня как громом ударило после этих слов, но я решил дослушать, чем же кончилась вся эта история. Сельва продолжила рассказ:
- После того, как Саборит лишился всех магических способностей, оставался ещё один обряд, подробности которого знали только Арег и он сам. Для этого обряда был нужен ещё один камень - тринадцатый, и Саборит использовал медальон с тёмным лазурнитом. Он подарил его Таналии на годовщину свадьбы. В этот камень он переселил свою душу, переселил всё то, что было в нём не от мага, а от человека..... и умер. Арег доработал медальон при помощи заклинаний, которые он разработал сам, и открыл с помощью него портал. Портал в другой мир, который так понравился Сабориту во время одной из совместных прогулок. Первыми через портал прошли родители Таналии, держа на руках маленького трёхлетнего мальчика, их любимого внука, сына Саборита. Ведьма замешкалась. Она наводила чары на бездыханное тело мужа, хотела уберечь его от осквернения. Это промедление оказалось роковым. Паладины ворвались в дом в тот момент, когда Арег ещё держал портал открытым. Его поразило смертоносное заклинание. Таналия бросилась в портал, когда он уже был нестабилен, умирающий маг до последнего поддерживал его.
Голос Сельвы дрогнул. Она как-то вся съёжилась в своём кресле, лицо было искажено болью, а руки дрожали. Воцарилась тишина. Мне всё стало ясно. Я узнал правду, наконец-то. Теперь я знал ответы если не на все, то на многие из моих вопросов. Но легче мне от этого не стало. И вдруг меня снова осенило:
- Сельва, но, если Таналия успела пройти сквозь портал, тогда где же она? Я никогда не знал .... её. Насколько я себя помню, со мной всегда были только дедушка и бабушка. (Так вот откуда у бабушки такая страсть к травкам! Она тоже ведьма!)
Сельва ответила тихим голосом, готовым в любой момент сорваться на рыдания:
- Портал был нестабилен. Таналия.... Видимо, она потерялась где - то между мирами..... Арег умер, и искать её было некому. А медальон остался по другую сторону портала. Паладины нашли только двенадцать кристаллов и тело Саборита.
В моей голове путались мысли. Я пытался осмыслить всё услышанное, пытался разобрать по полчкам и по порядку все те события, которые промелькнули передо мной. Всему этому мешали эмоции, и какая - то странная боль, подступающая все ближе и ближе к горлу. Не знаю, сколько времени я так просидел, но когда очнулся, то увидел, что в комнате царит полумрак, потому что за окном уже стемнело. Сельва по - прежнему сидела в кресле напротив меня. И тут я понял, что остался ещё один вопрос, ответ на который мне так же необходим, как воздух.
- Сельва, а откуда Вы всё это знаете? Вохус, Ваш муж, помогал Сабориту, значит, Вы тоже участвовали во всём этом?
Вместо ответа она молча протянула руку к верхнему ящику стола и медленно, словно боясь разбить драгоценный предмет, вынула оттуда небольшую картину в рамке. После небольшой заминки она зажгла несколько свечей вокруг нас, подув на них, и протянула рамку мне. На картине я увидел двух счастливых, улыбающихся, молодых и красивых женщин. Художник запечатлел их где-то на берегу моря. Они сидели на большом камне, прислонившись друг к другу спинами, мокрые волосы струились по их плечам, переплетались локонами, а по бёдрам плавными складками спускалась лёгкая полупрозрачная ткань. В одной из них я, без труда, узнал Сельву. Вторая была очень похожа на неё, только цвет волос у неё был огненно-рыжий. Та же фигура, те же черты лица, одинаково длинные волосы.... Хотя если приглядеться повнимательнее, они были похожи и не похожи одновременно. Женщина с рыжими волосами была старше, а черты лица хоть и повторяли линии и изгибы лица Сельвы, но всё же отличались какой-то еле уловимой оригинальностью. Такое сходство бывает обычно у родственников, причём близких. И тут меня снова осенила очередная догадка.
- Да, - сказала Сельва чуть слышно, видимо, прочитав мои мысли, отразившиеся на моём лице, - Таналия была моей сестрой. Старшей сестрой, с которой мы были очень близки.
Я поднял глаза на Сельву и увидел, что она плачет. И тут я понял, что и по моим щекам текут слёзы. Я ничего не стал говорить, мы поняли друг друга без слов, просто обняли друг друга и сидели так долгое время.
Мыс тётей ещё долго сидели в этот вечер. Нам было, что рассказать друг другу. Поэтому в свою комнату я вернулся только под утро. Ракки, который уже развернул поисковую деятельность (коммуникатор я выключил во время разговора с Сельвой), накинулся на меня с расспросами, и мне ничего не оставалось, как вс ему рассказать, хотя я был полностью истощён и морально, и физически.
