Ознакомительная версия.
— Афоня, — с нежностью промолвил он, глядя на ответственного за культмассовую работу. — Ну что же тебе все разжевывать надо, Афоня?.. Не будет Шерхебель грести. И никто не будет. Просто шестнадцатого у моей жены день рождения, дошло? И Намазова с Шерхебелем я уже пригласил… Ну снабженец он, Афоня! — с болью в голосе проговорил вдруг замдиректора. Ну куда ж без него, сам подумай!..
— А грести? — тупо спросил Афанасий.
— А грести мы будем официально.
…С отчаянным выражением лица покидал Афанасий кабинет замдиректора. Жизнь была сложна. Очень сложна. Не для Афанасия.
Ох, это слово «официально»! Стоит его произнести — и начинается какая-то мистика… Короче, в тот самый миг, когда приказ об освобождении от работы шестнадцатого числа пятерых работников НИИ приобрел статус официального документа, в кабинете Чертослепова открылась дверь, и в помещение ступил крупный мужчина с озабоченным, хотя и безукоризненно выбритым лицом. Затем из плаща цвета беж выпорхнула бабочка удостоверения и, раскинув крылышки, замерла на секунду перед озадаченным Чертослеповым.
— Капитан Седьмых, — сдержанно представился вошедший.
— Прошу вас, садитесь, — запоздало воссиял радушной улыбкой замдиректора.
Капитан сел и, помолчав, раскрыл блокнот.
— А где вы собираетесь достать плавсредство? — задумчиво поинтересовался он.
Иностранный агент после такого вопроса раскололся бы немедленно. Замдиректора лишь понимающе наклонил лысеющую голову.
— Этот вопрос мы как раз решаем, — заверил он со всей серьезностью. Скорее всего мы арендуем шлюпку у одного из спортивных обществ. Конкретно этим займется член экипажа Шерхебель — он наш снабженец…
Капитан кивнул и записал в блокноте: «Шерхебель — спортивное общество — шлюпка».
— Давно тренируетесь?
Замдиректора стыдливо потупился.
— Базы нет, — застенчиво признался он. — Урывками, знаете, от случая к случаю, на голом энтузиазме…
Капитан помрачнел. «Энтузиазм! — записал он. — Базы — нет?»
— И маршрут уже разработан?
Чертослепов нашелся и здесь.
— В общих чертах, — сказал он. — Мы думаем пройти на веслах от Центральной набережной до пристани Баклужино.
— То есть вниз по течению? — уточнил капитан.
— Да, конечно… Вверх было бы несколько затруднительно. Согласитесь, гребцы мы начинающие…
— А кто командор?
Не моргнув глазам, Чертослепов объявил командором себя. И ведь не лгал, ибо ситуация была такова, что любая ложь автоматически становилась правдой в момент произнесения.
— Что вы можете сказать о гребце Намазове?
— Надежный гребец, — осторожно отозвался Чертослепов.
— У него в самом деле нет родственников в Иране?
Замдиректора похолодел.
— Я… — промямлил он, — могу справиться в отделе кадров…
— Не надо, — сказал капитан. — Я только что оттуда. — Он спрятал блокнот и поднялся. — Ну что ж. Счастливого вам плавания.
И замдиректора понял наконец, в какую неприятную историю он угодил.
— Товарищ капитан, — пролепетал он, устремляясь за уходящим гостем. А нельзя узнать, почему… мм… вас так заинтересовало…
Капитан Седьмых обернулся.
— Потому что Волга, — негромко произнес, — впадает в Каспийское море.
Дверь за ним закрылась. Замдиректора добрел до стола и хватил воды прямо из графина. И замдиректора можно было понять. Ему предстояло созвать дорогих гостей и объявить для начала, что шестнадцатого числа придется вам, товарищи, в некотором смысле грести. И даже не в некотором, а в прямом.
Электрик Альбастров (первая гитара НИИ) с большим интересом следил за развитием скандала.
— Почему грести? — брызжа слюной, кричал Шерхебель. — Что значит грести? Я не могу грести — у меня повышенная кислотность!
Врио завРИО Намазов — чернобровый полнеющий красавец — пребывал в остолбенении. Время от времени его правая рука вздергивалась на уровень бывшей талии и совершала там судорожное хватательное движение.
— Я достану лодку! — кричал Шерхебель. — Я пароход с колесами достану! И что? И я же и должен грести?
— Кто составлял список? — горлом проклокотал Намазов. Под ответственным за культмассовую работу Филимошиным предательски хрустнули клееные сочленения стула, и все медленно повернулись к Афанасию.
— Товарищи! — поспешно проговорил замдиректора и встал, опершись костяшками пальцев на край стола. — Я прошу вас отнестись к делу достаточно серьезно. Сверху поступила указка: усилить пропаганду гребного спорта. И это не прихоть ни чья, не каприз — это начало долгосрочной кампании под общим девизом «Выгребаем к здоровью». И там… — Чертослепов вознес глаза к потолку, — настаивают, чтобы экипаж на три пятых состоял из головки НИИ. С этой целью нам было предложено представить список трех наиболее перспективных руководителей. Каковой список мы и представили.
Он замолчал и строго оглядел присутствующих. Электрик Альбастров цинично улыбался. Шерхебель с Намазовым были приятно ошеломлены. Что касается Афанасия Филимошина, то он завороженно кивал, с восторгом глядя на Чертослепова. Вот теперь он понимал все.
— А раньше ты об этом сказать не мог? — укоризненно молвил Намазов.
— Не мог, — стремительно садясь, ответил Чертослепов и опять не солгал. Как, интересно, он мог бы сказать об этом раньше, если минуту назад он и сам этого не знал.
— А что? — повеселев, проговорил Шерхебель. — Отчалим утречком, выгребем за косу, запустим мотор…
Замдиректора пришел в ужас.
— Мотор? Какой мотор?
Шерхебель удивился.
— Могу достать японский, — сообщил он. — Такой, знаете, водомет: с одной стороны дыра, с другой — отверстие. Никто даже и не подумает…
— Никаких моторов, — процедил замдиректора, глядя снабженцу в глаза. Если уж гребное устройство вызвало у капитана Седьмых определенные сомнения, то что говорить об устройстве с мотором!
— Но отрапортовать в письменном виде! — вскричал Намазов. — И немедля, сейчас!..
Тут же и отрапортовали. В том смысле, что, мол, и впредь готовы служить пропаганде гребного спорта. Чертослепов не возражал. Бумага представлялась ему совершенно безвредной. В крайнем случае, в верхах недоуменно пожмут плечами.
Поэтому, когда машинистка принесла ему перепечатанный рапорт, он дал ему ход, не читая. А зря. То ли загляделась на кого-то машинистка, то ли заговорилась, но только, печатая время прибытия гребного устройства к пристани Баклужино, она отбила совершенно нелепую цифру — 1237. Тот самый год, когда победоносные тумены Батыя форсировали великую реку Итиль.
Ознакомительная версия.
