Ознакомительная версия.
Карл добавил к первой банкноте вторую. За информацию надо платить, не скупясь. И на всякий случай попросил никому больше не говорить о механике и его чудо-машине. Мало ли не только ему придет в голову добираться до Хэмпшира на перекладных. Уточнил адрес механика. Трактирщик пообещал, что утром к механику их проводит за маленькую монетку его сынишка. На том и сошлись.
За обильным столом они засиделись до самого вечера. После длинной изнуряющей прогулки и холодного душа на свежем воздухе сидение за кружкой сладкого эля возле горячего очага казалось верхом блаженства. Весь вечер Миконя рассказывал байки о своих похождениях на службе у старого барона. Если верить его слову, то со стариком они проехали чуть ли не весь мир и везде «по особо секретному поручению разглашению не подлежащему» и каждый раз, где бы они не находились, с ними случался то один, то другой казус.
Лора смеялась от души. Рассказы Микони Питерского ее явно забавляли.
Чарльз Твист слушал вполуха, размышляя о своем, не смотря на то, что ради него Миконя байки свои на фогштильском травил.
Карл улыбался, но все больше за журналистом приглядывал. Такой материал под носом, руссийские путешественники о быте своем и нравах рассказывали. Да не абы кто, а особы приближенные к правящей верхушки империи, а он откровенно не знал, чем себя занять. Разве что в носу от скуки пальцы не точил. И то радует.
Разошлись далеко за полночь. Карл настоял, чтобы его с Миконей в одном номере поселили, а Лору в соседнем. Журналиста же попросил задвинуть этажом выше. Так, на всякий случай.
Откланявшись, Чарльз отправился к себе, бросив сладкий взгляд на девушку. Карл перехватил этот взгляд, и он ему не понравился. Поднялась в душе злость, желание придушить журналистика собственными руками, и схоронить во дворе, чтобы никто не нашел.
Карл попросил Лору задержаться. Выглядела она сонной и уставшей. И передал ей маленький кинжал в кожаных ножнах.
– Что это? – удивилась она.
– Забавная штучка, – улыбнулся барон. – Если ночью приключится что непредвиденное, ты кинжал из ножен вытащи и воткни его во что-нибудь…
– Во что?
– Да хотя бы в подушку.
– И что будет?
– Волшебство будет.
Карл к себе ушел, оставив Лору в недоумении. Загадка человек, притащил ее в какой-то незнакомый постоялый двор, напугал перед сном «мол, мало ли что ночью может приключиться», а потом ножик всучил, которым в случае опасности нужно не в живот врагу целиться, а подушку дырявить.
Карл не стал объяснять девушке, что кинжал зачарован. На нем лежали заклятья вызова и изоляции. Вытащив кинжал из ножен, и воткнув его в любую поверхность, обладатель артефакта тем самым активировал скрытое волшебство. Кинжал отправлял вызов своему создателю, что его обладатель находится в опасности, и накрывал владельца покровом невидимости, только хозяин кинжала мог под него заглянуть.
Оказавшись у себя, Карл разделся до исподнего и лег в постель, но уснуть не смог. Миконя храпел, словно простуженный медведь. Сказывалось выпитое за затянувшимся ужином пиво и накопившаяся усталость. За окном шумел ветер, и ветки близь растущего дерева шкрябали по окну. Да и кровать, сколоченная из досок с тонким матрасом, оказалась на редкость неудобной. Слежавшийся матрас практически не спасал от жестких досок, так что Карл ворочался из стороны в сторону, никак не мог уютно пристроиться для сна.
И вроде уже улегся удобно, сон смежил веки, как его укусили. Наглая маленькая тварь набралась наглости, забралась на спящего и попробовала его на вкус.
Здесь водятся клопы. Что еще ожидать от маленького постоялого двора в захолустной деревеньке, куда почтовые кареты раз в две недели наведываются.
Выматерившись крепко и со вкусом, Карл позавидовал Миконе. Тот спал и в ус не дул. Ему было все нипочем, пусть хоть полчища клопов атакуют. Перевернется пару раз, раздавит всех скопом и продолжит храпеть, как ни в чем не бывало.
Закутавшись в одеяло, Карл только было собрался уснуть. Вернее уговорить себя немного поспать, как голову сдавило в тисках боли, а перед глазами распустился огненный цветок, даря ему тревогу.
Лора в опасности. Она активировала артефакт. Ей нужна помощь.
Карл вскочил в кровати и как был в одном исподнем, только шпагу в ножнах прихватил, бросился к ней на выручку.
Дверь ее комнаты была предусмотрительно распахнута. Значит, журналюга уже проник внутрь. Почему-то Карл сразу подумал, что это Чарльз полез посреди ночи к девушке в гости. Уж очень откровенные взгляды он бросал на нее весь вечер, да и всю дорогу в поезде взглядом ел.
Ну что же, собаке собачья смерть. Вырвав шпагу из ножен, Карл так и ворвался в комнату к Лоре в одной руке шпага, в другой ножны. Готов рубить и колоть, защищая честь девушки.
Но защищать было нечего. Вернее, как раз защищать-то есть что, только вот не от кого.
Лора лежала на животе на кровати в одном прозрачном пеньюаре, подперев голову руками, и смотрела на входную дверь. Притушенный свет от газовых светильников отбрасывал на стены тени. Над кроватью в стене торчал зачарованный кинжал.
– Посмотреть хотела, что за волшебство ты мне пообещал, – томно пообещала она.
Карл шумно выдохнул. Тревожно стучащее сердце застучало с новой силой. Откинув шпагу и ножны в стороны, он прикрыл за собой дверь и задвинул засов.
В эту ночь на сон у них времени не осталось.
* * *
После завтрака, как и было обещано, трактирщик прислал сынишку, чтобы он сопроводил их к механику.
Чарльз отказался идти с ними. Сказал, что подождет их у очага с кружкой эля.
За завтраком и по дороге Лора и Карл и словом не обмолвились, не смотря на то, что он провел у нее всю ночь и ушел лишь под утро. Все, что было нужно, они сказали прошлой ночью, но, как водится, многое осталось за бортом. Почему она позвала его? Только лишь из-за пережитого накануне страха, когда воронка червоточины грозилась проглотить все живое и их на закуску. Или здесь было сокрыто что-то большее.
Одно дело она. А что он?
Увидев женщину в доме князя Драгомысла, Карл сразу воспринял ее в штыки. Виданное ли дело девчонка и в полевые агенты лезет, под ногами путаться. Да к тому же к нему в напарницы наметилась, хотя он никогда ни с кем в связке не работает. Он – оружие индивидуального боя. Но теперь, после всего пережитого, раздражение и злость на выскочку в юбке сменилась на уважение и приязнь, и даже что-то большее.
Накануне вечером он готов был убить Чарльза только из-за неосторожных взглядов в ее сторону. Что уж говорить о другом? Если бы он застал Чарльза в ее комнате, проткнул бы шпагой, не задумываясь, или обратил бы в ледяную статую. По весне кровавым снегом столичный пижон станет, и дело с концом, а до весны трактирщику хлеб – за деньги будет показывать. Мол, у меня столичные колдуны останавливались, да чудили тут по-крупному. Вот смотрите, что наколдовали.
Ознакомительная версия.
