– Два ваших часа до полудня, – ответила на мой невысказанный вопрос Ксюша. – Чуть меньше двух.
– Десять-ноль-три, – уточнила Маша, взглянув на свои увешанные фенечками часики. Одета она была ровно в то же, в чём я привёз её сюда, причём даже без куртки. Чего это она? Холодрыга же!
Три минуты? Ерунда какая-то… За три минуты невозможно преодолеть такое расстояние. Значит, на дворе уже следующий день – если учесть, что меня должны были эвакуировать из оружейки, привезти в Управу, потом привезти сюда, и это на фоне всех разборок с Колледжем…
Колледж. Что произошло за эти сутки?
– Сегодня седьмой день по вашему счёту, – уточнила Иксения. – Того, о чём ты думаешь, ещё не было.
Седьмой день. Воскресенье.
Я тупо смотрел на двух девушек, сидящих на корточках передо мной, и пытался собрать мысли в кучу.
За три минуты оказаться в Виковщине я мог всего одним способом – открыв локальный пробой. Но как?
Ключ. Ключ, мать твою!
Амулет Иксении связывает меня и её. А может, меня и Виковщину. Вот оно! Оно работает! Есть способ открывать пробои, по крайней мере в пределах этого мира! Амулет… Как просто.
– Ты всё понял, – мягко прокомментировала Ксюша. – Ты ведь именно об этом хотел спросить тогда. Когда уезжал.
Об этом, Ксюша, родная моя… именно об этом. Осталось понять, какой именно ключ приведёт меня и Машу домой – в наш мир.
Выпустив карабин, я протёр глаза. Чувства понемногу возвращались – откровенно сыро, холодно, всё тело ломит… Но главное не это – а то, что Колледж ещё не сделал следующего шага. И у нас есть почти два часа, чтобы что-то предпринять. Если повезёт – пять часов, но на это я бы не стал надеяться. Не знаю, что случилось в итоге с оружейкой, но она скорее всего серьёзно пострадала – взрыв в помещении, где изготавливаются или хранятся боеприпасы, точно не прошёл бесследно. Хорошо хоть людей успели эвакуировать – если успели, конечно, рвануло-то наверняка сильно, – но это просто голая удача. Какова вероятность, что мы сможем точно так же предсказать точное место следующего удара?
Причём у Управы теперь даже нет возможности передать Колледжу меня и Машу – я для них неизвестно где либо вообще погиб при взрыве, а Маша – в Виковщине, и в том, что её отсюда так просто не выцарапать, рассказ Колтырина явно должен был убедить… Тупик. У Каращука и Ко всего два выхода – либо тянуть время, выторговывая условия, либо как можно быстрее штурмовать Колледж, «проковыряв» мобильной установкой проход в защитном поле.
Я, опёршись на землю, встал – хоть и не с первого раза. Нагнувшись, взял карабин. Поднялись с корточек девушки.
– Маш, как ты? Давно очнулась?
Получилось как-то грубо, что ли, но других слов у меня почему-то не нашлось. Голова пока варит с трудом.
Девчонка открыла было рот, но её с лёгкой улыбкой опередила Иксения:
– Только что. Лежала почти не дыша – и вдруг вскочила с криком «Уходи!»
Маша коротко глянула на неё – видимо, хотела что-то высказать, но неожиданно тоже улыбнулась. Всего на мгновение – и опять стала серьёзной.
– Я даже не знаю, что произошло, – сказала она. – Помню, как дома читаю книгу – и вдруг я здесь, а в голове картина – как ты сгораешь в огне… И страх, дикий страх.
– Твой дар, девочка моя, – мягко сказала Ксюша. – Не у всех есть такой.
Поддавшись минутному порыву, я сделал шаг вперёд, обнял обеих сразу – одну правой рукой, другую левой. Девчонки мои, что бы я делал без вас…
Мы простояли так всего несколько секунд. А потом я рассказал об ультиматуме Колледжа. И о том, что произошло в последние дни и часы, включая краткий пересказ слов Колтырина о визите колдунов в Виковщину.
Иксения слушала бесстрастно и молча, иногда кивала, а вот на Машу было больно смотреть. Она, похоже, и правда влюбилась в Соколова – ну, может, и не влюбилась, но точно была бы не против продолжить знакомство с пацаном. Или даже сотрудничать по предложениям Бурденко. А тут почти явно выходит, что они в противоположном лагере… причём ещё и готовом лить кровь. Но следовало отдать должное – девчонка не сказала по этому поводу ни слова, только зубы сжала. Ещё бы, после такого…
Не раскрыл я только своего нового секрета, хоть и видел весёлые искорки в глазах внимательно слушавшей меня Иксении. Но вот про мою теорию ключа рассказал.
– Надо пробраться в Колледж и разобраться с тем, что там происходит, – сказала Маша, когда я наконец замолчал, и я еле подавил желание высказаться непечатно:
– Маш, это нереально. Каращук прямо сказал, что их аппаратура сможет снять защиту Колледжа для прохода всего двух-трёх человек. Этого мало.
– Значит, пойдём мы с тобой. Ты откроешь туда пробой. Где мой, этот, револьвер?
Если бы на расстоянии вытянутой руки была бы стена – я, наверное, побился бы об неё головой. Реакцию Маши можно было предсказать заранее – вредная девчонка, что называется, ещё не навоевалась. Не очень понимая, что это вообще такое.
– Не знаю я, где твой револьвер, – буркнул я сварливо. – Куда сунула – там и лежит у тебя дома.
– Он был в кармане куртки, – начала было Маша, и вот тут меня прорвало:
– Дурочка ты малолетняя, ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Как ты это себе представляешь? План есть? Или мы врываемся через главный вход, все в белом, и я крошу всех из этого вот, – я потряс карбайном, – ружьишка? А ты из револьвера? Да нас там порвут на первых же шагах, и хорошо, если просто порвут – скорее вырубят чем-то, и потом будем лежать там как овощи, а они будут копаться в наших мозгах…
Я понимал, что меня трясёт. Опять попёр адреналин, и вместе с ним – испуг, что могу сейчас, вот прямо здесь, превратиться в Древнего. Только этого не хватало… А рассказать Маше придётся. Она в любом случае должна понимать, кто рядом с ней. Глядишь, после такого ещё и сама в Колледж попросится.
Нельзя. Надо доставить девчонку домой. Знать бы, что можно использовать в качестве ключа ТУДА…
А вот Маша, несмотря на мой крик, была спокойна, как танк:
– Не злись, Серый Волк. Иксения, моя куртка ведь здесь? По которой за мной следили колдуны?
– Здесь, – спокойно кивнула Ксюша. – И то, что было в карманах – тоже. Куртку мы положили в пустой дом. «Револьвер» – у нас.
– А как они за мной следили, ты знаешь? У них было что-то для слежения?
Вместо ответа Иксения протянула руку, и из сухой травы откуда-то из-под соседнего забора скользнул в неё маленький предмет. Раскрыв ладонь, она показала нам полупрозрачный кристалл размером чуть побольше перепелиного яйца. Маша мельком, почти без интереса, посмотрела на него, потом обернулась ко мне:
– Ты говорил, что колдуны выходят из Колледжа через пробои. Значит, и войти в Колледж через пробой можно. Несмотря на его защиту. Как думаешь, если ключом станет этот камешек – приведёт ли он к тому, кто его заколдовал?
Я так и замер с открытым ртом, надеясь было продолжить свою гневную отповедь.
Всё-таки я старею, что ни говори. Молодёжь соображает быстрее, живее, и главное – они не боятся парадоксальных решений. Им не мешает старый опыт, которого у них почти нет, и шаблоны мышления.
Если вся моя теория верна – а она верна, я уже несколько раз получил подтверждения, – то этот самый камушек выведет точнёхонько на того, кто поставил метку на Машину куртку. А если добавить к этому все мои соображения последнего времени, то…
…То это будет тот самый, кто стоит во главе заговора. Или тот, кто непосредственно близок к нему.
А это уже не тупой штурм Колледжа «в лоб» – это возможность ударить в самое сердце, или, точнее, в мозг. Конечно, лучше бы иметь при этом не одиночный карбайн, а хотя бы автомат, тот же «томмик» Коляна, но что толку о несбыточном мечтать – так-то бы и пробирок пяток не помешал бы. Каждому.
– Ты понимаешь, что она права, Сергей, – мягко сказала Иксения.
Понимаю, Ксюша. Как бы ещё убедить в этом Каращука, чтобы обеспечить поддержку…
– А ты уверен, что тебе нужно идти туда вместе с людьми Каращука? – улыбнувшись, спросила Иксения вслух. Её зелёные глаза смеялись.
