За Кинь. — Так бы и продать его в Подземный мир…
— Да что же ты такая? — спросил я. — Соклановцев продавать нельзя!
— Ого? — подсела ближе Жа Ло. — Ой, а что таки с соклановцами можно делать? Им можно продать остатки еды?
От неё так вкусно пахло жасминовым маслом. И сама она была такой соблазнительной…
Похоже, что у меня уже в мозгах поселился гуляй-ветер, плюющий на все нормы морали и какающий на все ограничения. Как-то два этих фактора соединились и заставили меня произнести:
— Что можно делать? А вот я могу показать. Даже обоим…
Обе не отказались от демонстрации действий с соклановцами и проводили меня в спальню.
Я был на высоте! Потом был ниже… Потом пару раз сбоку, а в конце вообще каким-то образом оказался на потолке. Но было приятно. Так приятно, что на потолке я и уснул.
Думал ли я о Черной Лисе?
Конечно же нет, мне было не до этого. Угрызения совести и сгорание от стыда я оставил на завтра. Когда у мужчины кровь отливает от мозга и приливает к другому органу — он становится менее морально устойчив к соблазнам.
А вообще… Не ваше это дело. Вот!
Нашлись тут читатели морали… И не надо делать вот это вот «фи» — были бы вы на моем месте…
Хотя, мне порой почему-то казалось, что это Евгений завладел моим телом, как делал во время боевых стычек…
Разбудил меня солнечный зайчик, который ни с того ни с сего начал отрабатывать проникающий удар в мое лицо. Я отмахнулся, попал по мягкому телу, пощупал это тело, убедился, что оно не моё, хотя и весьма соблазнительное, и открыл глаза.
Прелестницы спали возле меня в том, в чем пришли в этот мир. Я тоже был без одежды. Голова гудела так, как будто она была огромным гонгом и в неё только что ударили колотушкой.
Я с кряхтением оделся в своё монашеское кимоно, разбудил девушек и отправил их готовить чай. Хотелось отведать такого, чтобы голова прояснилась, поэтому я заказал Пу Эр.
Когда вошел в гостиную, то увидел брата Глу Пыша спящего в самой беззастенчивой позе, закинув правую ногу за голову и пуская слюни в лужицу на подушке. Не знаю, что ему приснилось, но он явно бушевал во сне — одна подушка лежала разодранная пополам, а ещё две висели на подоконнике. Возможно, Глу Пыш снова переживал недавний бой.
— Вставай, соня! Вставай, а то Бей Тень тебе бамбуковыми палочками глаз на одно место натянет! — пнул я друга.
— Левый или правый? — послышалось из-под ноги.
— Коричневый и на макушку, — ответил я, снимая подушки с подоконника.
Глу Пыш поднялся, потер бритую голову и оглядел себя.
— Почему я в одном нижнем белье?
— Наш герой Глу Пыш ночью был весьма страстен, — подала голос Жа Ло, входя в комнату с чайником.
— Я-я, мы от него еле-еле уползать в бундесвер, — в тон ей заметила За Кинь, в чьих руках была деревянная подставка с пиалами и небольшими полосками ягодного зефира.
Я с трудом сдержал смешок. Девушки церемонно поставили чайные принадлежности на стол и скорчили умильные рожицы.
Глу Пыш тут же укрылся одеялом. Он переводил глаза с одной девушки на другую, а те невинно хлопали ресницами и откровенно зевали.
— Что? Я? С обеими? — спросил Глу Пыш.
— Ви очень сильный шалун, а когда мы устали, то ви ещё хотели бежать на улицу и ловить гейш, — кивнула с серьезным видом Жа Ло.
— Но потом, херр Глу Пыш, всё-таки разрешили нам отдохнуть и занялись в четырнадцатый раз любовными утехами, — подтвердила За Кинь.
Цыплячья грудь Глу Пыша по орлиному развернулась. Он с гордостью посмотрел на меня, а я в ответ поджал губы и покачал головой:
— Завидую тебе, брат Глу Пыш. Какой же ты, оказывается… А с виду и не скажешь! Завидую…
— Брат Ни… То есть брат Сиджар Грозный, да я так счастлив, что ты меня взял в клан! Да я такого никогда не испытывал! Да я за тебя… Да я за вас! — вскочил Глу Пыш в порыве чувств.
— Потом-потом, всё потом, сейчас нам надо вернуться обратно в монастырь, а то нас могут хватиться, — напомнил я радостному Глу Пышу.
— Да-да, конечно. А ты, брат Сиджар, смог ночью насладиться объятиями дев? — лукаво спросил Глу Пыш.
— Нет, ты даже приблизиться на дал! Начал отпинываться и брыкаться, — вздохнул я в ответ.
— Вот поэтому ты такой злой! — покровительственно похлопал меня по щеке Глу Пыш. — Позанимался бы ночью любовью — глядишь и подобрел бы.
— Да уж, ты сейчас прямо как Низший Бог — такой же горделивый и высокомерный, — пришлось мне чуть остудить пыл друга.
— О, майн готт! А ведь мы чуть забыли сказать самую главную вещь — нас пригласить участвовать в модном показе, который устраивает Бог Ур Од. Шоу будет в театре «Родня», — спохватилась За Кинь.
— Так вы же портнихи? — с недоумением спросил Глу Пыш.
— Таки иногда мы подрабатываем моделями, — сказала Жа Ло. — Вот сейчас думаем — принять приглашение или отказаться? Обещают неплохой гешефт.
Я отхлебнул чай, пахнущий весенней землей. В голове появились наметки плана действий, но надо было ещё уточнить некоторые детали.
— Скажите, а вы должны быть одни или с вами можно прийти слуге? — закинул я удочку. — И когда это будет?
— Ну-у-у, — протянула За Кинь, — нам нужен будет айн слуга, который понесет сумки с косметикой… А шоу состоится через цвай дня.
— Решено, я иду с вами. От вас потребуется только показать, где находится гримерка Ур Од, — кивнул и отхлебнул чай.
— Но там может быть весьма много охраны, — сказала Жа Ло. — Что они могут подумать?
— А вот это уже не ваша забота. От вас требуется только показать гримерку.
Девушки переглянулись между собой и улыбнулись. Дальнейшее чаепитие прошло в намеках на мужскую силу Глу Пыша и на его боевые навыки. Я только посмеивался, видя горделивое лицо друга.
Мы распрощались с соклановками и пообещались обязательно заглянуть к ним, как будет свободное время. Девушки покивали, помахали нам платками и отправились досыпать.
— Брат Сиджар… — начал было Глу Пыш.
— Подожди! — одернул я его. — Это внутри того дома я Сиджар Грозный, а вне его я Ни Кто. Запомнил?
— Конечно, брат Си… Брат Ни! — поправился Глу Пыш. — Скажи, а как ты планируешь убить Низшего Бога?
— Завтра расскажу. Сейчас же давай поменяем тему, а то тут могут быть посторонние уши, — напомнил я Глу Пышу о необходимости молчания. — Лучше расскажи о своих похождениях?
