пуститься наутёк. Однако Элдри мою предусмотрительность не оценила и едва поняла, где ей придётся спать, пожаловалась:
– Мне здесь не нравится. Эта коза на меня нехорошо смотрит. Она меня боднуть хочет.
– Да?
– Да.
– Тогда повтори свои слова, но при этом смотри не на неё, а на меня. Как ты думаешь, кто из нас двоих страшнее?
– Коза, конечно, – ни на секунду не задумалась девочка, и я почувствовал себя оскорблённым.
– Это почему?
– Потому что все козы дурные, от них не знаешь, чего ждать. Бестолочи полные.
– Хм, сложно не принять такую точку зрения, – задумался я. Все те слова, что мне хотелось произнести, вмиг стали неактуальны. – Ты это от кого услышала? Не похоже, чтобы сама до такого додумалась.
– Анжела так говорила.
– Понятно. Но, нравятся тебе козы или нет, а ночевать мы останемся здесь.
– В доме же лучше, – жалостливо посмотрела она на меня.
– Я сказал, что здесь. Значит, здесь.
Девочка насупилась, но вскоре устроилась на сене поуютнее и заснула. Глядя на неё, я сразу зазевал. Глаза у меня закрывались сами собой, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Но из-за нервов спал я всё равно урывками, а потому беспощадно растолкал сладко спящую Элдри в нужный час и тут же застучал по стене дома. Хозяин от шума проснулся и вскоре запряг в сани моего скакуна. Видеть коня в чужих руках было неприятно, но на корабле ему всё равно не нашлось бы места. Поэтому им я за ночлег и расплатился.
За ночь выпало столько снега, что Опал едва переставлял ноги. Я постепенно начал беспокоиться, успеем ли мы прибыть до рассвета на пристань? Но всё обошлось. Дым над избами хорошо подсказал дорогу и придал силы. Свояк Михея попрощался, пожелав доброго пути, и без задержек уехал прочь. Я поправил узел на рюкзаке Элдри, чтобы вещи из него не выпали. Затем поднял с заснеженной земли свою ношу. В такую погоду никуда идти не хотелось, но у нас не было выбора. Так что я, тоскливо взирая на хмурое небо, побрёл в сторону мрачной глади Серого моря.
Приём не был тёплым. Завидев нас на пристани, Буревестник облокотился на борт корабля и воззрился на то, как мы неспешно подходим всё ближе и ближе. Его помощник, несмотря на занятость во время подготовки к отплытию, занял позицию возле своего капитана и, едва мы подошли к трапу, громко возмущённо спросил:
– А где же баба?!
– Погодь, – сурово осёк его Бавальт и грозно обратился ко мне. – Где девка твоя? Мы же на двоих пассажиров договаривались.
– Нас двое и есть. Я и дочка.
– Морьяр, пойдём отсюда, – пискнула Элдри и цепко схватилась за мою ладонь. – Мне здесь совсем не нравится!
– Тьфу! – смачно сплюнул в воду капитан и расхохотался. – А я уж ребят запугал, чтобы лапы свои не распускали! Давай. Поднимайся, Странник.
– Я Морьяр, – заново представился я несмотря на то, что Бавальт верно ко мне обратился. Такое звучание нравилось мне больше.
– Да насрать мне, как тебя зовут! Я кликуху запомнил, – честно ответил он и поинтересовался. – Деньги принёс?
– Да.
– Тогда пошли.
На виду у команды расплачиваться Буревестник мне не дал. Мы отошли в сторонку, и только тогда монеты перекочевали от одного хозяина к другому. Бавальт довольно потёр их меж ладоней, прежде чем ссыпать в мешочек на поясе, а затем показал нам нашу каюту. Она была расположена рядом с комнатой капитана и, скорее всего, до этого её занимал его помощник. Во всяком случае, воздух соответствовал жилому помещению. Там, где долго никого не бывает, он другой. Да и следы пребывания другого человека наблюдались. Мой взгляд сразу уловил довольно-таки свежий яблочный огрызок.
– Прям хоромы! – позволил себе похвалить капитан собственный корабль.
Я не стал спорить. Просто носком сапога, словно футбольный мяч, допинал огрызок до двери, выпихнул в коридор и сказал:
– Да, теперь совсем уютно.
Буревестник довольно хмыкнул, а затем скорчил злобную рожу и грозно склонился над Элдри.
– Старайся отсюда никуда не выходить, малёк. Увижу на нижней палубе, сразу высеку!
– Ой! – испуганно воскликнула девочка и сразу спряталась за меня.
Мой рот довольно улыбнулся. Не один я в этом мире занимался запугиванием малолеток.
– Тебя это тоже касается.
– Меня?! – искренне удивился я, резко забывая про едва начавшие возникать мысли о том, что я всё же умею воспитывать детей.
– Да. Только не высеку, а на рее повешу!
– Понятно. Уяснил.
Капитан вышел, а я наставительно обратился к Элдри:
– Вот как надо реагировать на мои попытки сделать из тебя человека.
– А разве я не человек?
– Пока нет. Ты плохо слушаешься, а потому пока что представляешь из себя только нечеловеческое наказание.
Пожалуй, девочка вот-вот начала бы рассуждать на эту тему, но на её лбу снова выступила испарина. Ей определённо требовались отдых и лечение. Так что я приказал Элдри молчать, беспрекословно устроил её на кровати с бортиком, а сам принялся творить из ингредиентов, закупленных в Вяслицах, лекарство, способное помочь иммунитету. Снаружи раздавались крики.
– Все на палубу! Эй, на швартовых, берегите борт!
– Якорь чист!
«Вьюга» покинула пристань и отправилась в плавание по Серому морю.
***
Было бы странно ожидать от моего везения спокойного плавания. За чудо можно было принимать даже факт, что никогда не замерзающее Серое море и на этот год не покрылось толстым слоем льда. С сильными магами всегда так. В нашей жизни крайне велика вероятность исключительных происшествий. Так что меня не удивило, что уже на третий день пути некто углядел гружёный шрай-ханский торговый корабль. Кто именно оказался таким глазастым, я сам, правда, не узрел, ибо вышел из каюты только на шум царящего вокруг ажиотажа. Пираты уже вовсю либо проверяли остроту оружия, либо наносили на лицо краски, либо надевали устрашающие шлемы и маски, либо, подчиняясь приказам, делали всё возможное, чтобы нагнать торговое судно.
– Какая удача! – донёсся до меня возглас Бавальта. – В такое время года эти теплолюбивые свиньи обычно нежат свои животы на суше!
Полноценно разделить восторг капитана и его команды я не мог. Предстоящий разбой мог запросто превратиться в гибельное мероприятие, а меня ждали лучшие годы изучения аномалий сего мира. Будущее магической науки стояло под серьёзной угрозой, ведь ни один из членов экипажа (мимо меня как раз прошмыгнуло чьё-то кривляющееся тупое лицо) не походил на рассудительного человека, способного пожертвовать своей жизнью ради моей. Так что, чтобы иметь возможность полноценно оценивать риск, я остался на палубе, но отошёл
