«бинокль» на забрале своего шлема. Да, несомненно, это была рука. Большая, мохнатая, с когтями вместо ногтей, но рука. И обладателем этой руки мог быть только волколак. Автоматика до сих пор молчала.
– А вдруг это отдельный волчара, решивший поискать добычу возле Города? – пронеслось в голове у Алексея. – Я сейчас подниму всех по тревоге, а окажется, что причина выеденного яйца не стоит. Мне, конечно, простят, в таких условиях даже начальство понимает, что лучше лишний раз схватить привод и обрядится в бронекостюм, чем проспать нападение.
Он решил пока не включать «тревогу», а подошел к станковому тяжелому приводу, установленному на месте несения им караула. Проверил наличие боеприпасов и, прицелившись, дал очередь по тому месту, где видел руку. Алексей предполагал, что если он не ошибся и там действительно сидит волколак, то после очереди будет хоть какое-то движение. Если, конечно, он не убьет противника шальным попаданием. Но такого движения богатырь не ожидал. Лес заходил ходуном и ожил, словно разбудили спящего великана. Заходили из стороны в сторону деревья, и на открытый участок между Городом и Лесом из чащи было исторгнуто множество разнообразных существ. Тут были и многочисленные волколаки, и огромное количество колобков, чудь белоглазая, утопленницы с водяными и болотниками и еще куча псевдов, про которых Алексей даже слыхом не слыхивал. Были тут и мелкие зеленые существа, с горбатыми носами, длинными заостренными ушами и очень острыми зубами.
Тяжелые приводы заработали по всему северо-западному сектору первой стены. Именно с северо-запада рати Кощея Бессмертного начали наступление на Город. Заверещала «тревога», и на стены ринулись готовые резервные отряды караула. Они будут отражать атаку вплоть до того, как основные силы не приведут себя в боевой порядок и не подтянутся из центра к месту прорыва.
Взгляд Алексея притянули точки на небосклоне. Пока рядом с ним занимали места, согласно штатному расписанию, другие дружинники и богатыри, расставляя свое вооружение, парень смотрел на эти точки, забыв выключить «бинокль». И как только точки стали превращаться в еле различимые силуэты, бросил стрелять по псевдам внизу и поднял ствол своего тяжелого привода в направлении этих самых точек.
– Горынычи! – заорал он через усилитель. – Много Горынычей!
Их действительно было много, очень много. Точек тридцать, а то и больше. Для отряда караульных и один Горыныч был морокой знатной, а тут целых тридцать.
– Щиты! – раздался голос одного из богатырей высших классов, командующего на данном отрезке стены. – Несите огнеупорные щиты!
Щиты – это правильно. Вертолеты хоть и стоят под парами, но пока их поднимут в воздух, змеи успеют сделать минимум один заход на крепость. Да и на вертушки особой надежды нет. Люди не умеют летать изначально, вертолеты не их вторая кожа, а управляемый ими аппарат. Что может сделать аппарат супротив летающего монстра, чувствующего себя в воздухе как дома, как рыба в воде, можно сказать. Очень редко удавалось вертушкам уничтожить Горыныча, не берем в расчет совсем юных с одной головой один на один, это причислялось к подвигу.
Алексей подскочил к щиту одним из первых, с помощью других бойцов поставил его и подошел опять к своему тяжелому приводу. Кто-то должен был стрелять в приближающихся змеев в надежде хоть кого-то сбить.
Проблема была не в том, что Горынычи плюются огнем, проблема была в самом огне. Обычный огонь не мог причинить вред даже легкому бронекостюму типа «Пластун» или лесной «Невр», но это был необычный огонь. Его называли все «напалм», хотя знали разве только первые колонисты, что это такое. Огонь Горынычей был жидким. Что-то наподобие потока лавы. Горыныч извергал из пасти струю, которая воспламенялась при контакте с воздухом, а при попадании на какой-то предмет, продолжала гореть и прожигать этот самый предмет, почти независимо от материала изготовления его. Средний костюм, надетый сейчас на Алексея, лучше держал «напалм», но тоже мог быть прожжен. Тяжелые доспехи типа «Муромец» почти не страдали от огня Горынычей, но на всю армию не напасешься таких костюмов. Они были у единиц.
Горынычи приближались с огромной скоростью. Их броня позволяла не обращать внимание на выстрелы приводов и неуправляемых ракет. Первые не пробивали их шкуру, от вторых они легко уворачивались. А ракеты с тепловым наведением супротив них были бессмысленны, ибо змеи были хладнокровными и тепло выделяли только при плевке огнем. Как только расстояние между стеной и змеями сократилось до дистанции плевка, Алексей резко бросил свой привод и шмыгнул за щит. Первая атака с воздуха прошла нестрашно. Щиты спасли очень много народу. Были и те, кто стрелял до самого конца и не успел прыгнуть под защиту огнеупорного щита, были и те, кто ухитрился выглянуть из-за него невовремя. Но больших потерь не было. Правда, чуть севернее сектора Алексея Горынычи атаковали вдвоем. Один когтями уцепился за щит и сорвал его с места, а второй полыхнул пламенем по людям, ставшим беззащитными.
– Ах ты, сволочи, что делают, – увидев это, процедил рядом спасающийся за щитом богатырь.
– Боюсь, они так теперь везде сделают, – буркнул Алексей, – они теперь быстро учатся.
И правда, на следующую атаку Горынычи летели по двое. Но тут в небо из разных мест Города поднялись вертушки. Их было около сорока, что ненамного, но превосходило количество змеев. Это малочисленное превосходство давало шансы. Вертушки устремились навстречу своим противникам, пуская на лету ракеты и стреляя из крупнокалиберных приводов, но на половине пути сверху на них обрушился новый враг.
Этих существ Алексей видел впервые. Орлы. Огромные орлы, сопоставимые по размерам с Горынычами, они обрушились с недосягаемой вертушками высоты на машины и сбивали их ценой своих жизней. Видимо, кто-то, кто планировал этот кровавый спектакль, не знал о наличии у людей вертолетов и не знал, что эта техника поднимается в воздух за счет двух винтов, расположенных на крыше. Поэтому птицы использовали основное свое оружие и охотились на вертолеты точно так же, как и на своих до этого убиваемых жертв. Падали камнем с высоты. Винты в кровь разбивали орлам головы, но и сами ломались о них, заставляя людские машины падать на землю. И все же птицы, хоть ценой своих жизней, но выполнили возложенную на них задачу, проредили количество вертолетов до минимума в пятнадцать машин, и это количество уже не страшно было Горынычам. Половина из них кинулась на вертолеты уже не,
