– Край, ты чего, там прописался? – услышал я сквозь натужный писк придавленных мною крыс. – Жить там будешь? Как квартирка?
Надо же, какой искрометный юмор у моей супруги! Ржунимагу! И это… как там еще молодежь говорит… А! Я патсталом!
– Край, не глупи! – судя по голосу, супругу обеспокоила-таки моя задержка. – Вылезай уже! Хоть скажи что-нибудь!..
Ну вот что мне было ей сообщить? Что я застрял – ни вперед, ни назад? Что крысы вот-вот устанут от живой пробки в их тайном ходе, от меня то есть, и либо пророют новую нору, оставив меня тут худеть, либо помогут мне сбросить лишний вес, откусив от тела сталкера десяток килограммов? Оба варианта для меня были совсем не вариантом.
Крысы пищали и ворочались, рокот усилился, Милена то горестно причитала, то умоляла меня отозваться, то молилась боженьке, чтобы со мной все оказалось в порядке и чтобы все это наконец-то когда-нибудь закончилось, потому что она больше не может уже…
Я тоже больше не мог.
Но главное – больше не могли крысы.
Я им надоел.
И они от меня избавились.
Организованной толпой они навалилась на меня с тыла, вдавились мне в подошвы ботинок, в ноги – и это сработало! Я почувствовал, как сдвинулся вперед, чуть-чуть совсем, а потом еще немного, и еще, и… И наконец я увидел небо над головой Милены – супруга, встав на четыре кости, вглядывалась в темноту норы. Едва слышно попискивая, крысы принялись обтекать меня двумя сплошными потоками и исчезать в густой траве.
Мне же ничего не оставалось, как самостоятельно преодолеть последние сантиметры подзаборного пути сообщения и встать на ноги.
Мое появление супруга встретила радостно – кулаком врезала мне по роже. Несильно. Для порядка.
– Край, ты поддонок! Я…
– Любимая, прикрой, – первое, что я сказал Милене, стоило мне только оказаться на территории комплекса.
Меня заинтересовали источники зеленоватого света. Этого добра тут хватало – ими все было усеяно, прямо под ногами валялись. Я наклонился и с опаской тронул один из них кончиком пальца – и тотчас отдернул руку. Источник мигнул и погас. Все еще с опаской, хотя «камень» на груди не предвещал беды, готовый в любой момент выбросить каку, я взял потухший источник и поднес поближе к глазам. Несомненно, это был прибор. Ближайший земной аналог – крохотный диод. Только вот непонятно было, что за источник питания позволял ему светиться. Ничего похожего даже на самую микроскопическую батарейку я не заметил. И вот еще вопрос – почему «диодов» такое крупное скопление? Причем скопление это локализовано? За бетонным забором – ни одного, а здесь… Потухший диод вдруг звонко лопнул на две части у меня в руках. Оба упали на тротуарную плитку и тут же засветились. Я присел. Теперь это были два полноценных «диода». Они что, будто бактерии, делением размножаются?..
Опустив натянутый лук и присев рядом, Милена тронула меня за плечо и указала влево.
По ее наводке я увидел человека метров двух с половиной ростом, не ниже. Нас от него скрывали кусты. Ух, ну прямо-таки хоть сейчас его на матч НБА! Шакил в сторонке нервно выкурил бы две пачки подряд. Из всей одежды на великане было лишь бесформенное нечто на бедрах, едва прикрывающее мужское достоинство, – это если тряпку, которой пару лет уже изо дня в день моют полы, можно назвать одеждой. Такая скудность искусственных покровов позволяла хорошенько рассмотреть телосложение «дяди Степы»: узкие плечи, худые руки и ноги, локтевые и коленные суставы выпирают, будто распухли после продолжительной болезни. И потому движения у великана какие-то неправильные, судорожные. Он будто бросал свое тело вперед, при этом руки его безжизненно болтались из стороны в сторону, сами по себе перемещались в пространстве, а потом, преодолев за шаг метра полтора, на миг замирал. Казалось, ему нужно собраться с мыслями, настроиться для следующего движения.
«Да ему же больно ходить», – понял я. Каждый шаг причиняет ему страдания.
Теория моя подтвердилась следующим обстоятельством: вытянутое и заостренное книзу лицо великана то и дело искажалось – он морщился и одновременно щерился, показывая ряды крупных, но кривых зубов, среди которых хватало прорех.
Если ему так плохо, то лежал бы себе, отдыхал… Что заставило его подняться и отправиться в путь вопреки протестам собственного тела?
Великан остановился на площадке, уложенной тротуарной плиткой, в стыке меж которой проросла трава, и чуть поклонился постаменту – эдаким солнечным часам, где на единственной стрелке, грозящей небу, было написано «PRIMA. Ликеро-водочный завод», а ниже еще много всего было написано, только читать вот недосуг. Чуть постояв, великан двинул, не разбирая дороги, к трехэтажному корпусу, который едва виднелся за могучими кронами деревьев.
У здания ржавела когда-то дорогая тачка, собранная в Японии. Колеса давно спустили. Нашелся добрый человек – или зверь, – который заботливо выбил все стекла, разрешив природе устроить в салоне цветник. Черная краска на кузове облупилась, однако на номерных знаках все еще пафосно красовалось – «PRIMA». Вот так, без циферок и прочего непотребного. Чтобы издалека видели менты, кто на лимузине мчит, и не отвлекали. Увы, понты эти не шибко помогли хозяину тачки выбраться с Полигона, когда Полигон таковым стал, раз отнюдь не дешевый «тазик» до сих пор гниет на территории ЛВЗ.
И сразу вспомнилось сакраментальное: «А на ликеро-водочный нет?» В старом советском фильме задержанные милицией тунеядцы не очень-то радовались нарядам на цементный завод и в песчаный карьер, но хотели познать тайны производства крепких напитков. Я же многое отдал бы сейчас, чтобы оказаться подальше отсюда, и отработал бы бесплатно где угодно…
Наверняка Полигон образовался за очень непродолжительное время. И его зарождение сопровождалось значительными жертвами среди мирного населения. Такими значительными, что даже некому рассказать о случившемся. Иначе вояки с учеными не утаили бы, что под боком у Вавилона есть территория наподобие ЧЗО, только со своими вывертами. Байки о Полигоне, которые травят на лавочках бабульки да рассказывают друг другу детишки младшего школьного возраста, ничего общего с реальностью не имеют, они просто плод коллективного бессознательного, почуявшего опасность, но понятия не имеющего, в чем, собственно, дело…
– За великаном? – деловито спросила Милена, прервав мои размышления. – Интересно ведь, что за хмырь, да?
Я кивнул. Еще как интересно. Пока что все люди, которых мы встречали на Полигоне, либо уже были мертвы, либо вскоре после общения с нами трагически погибали. А «дядя Степа» вроде бы живой. Ну, пока что. Он как раз двигался вдоль трехэтажного корпуса и мачт, на которых еще сохранились обрывки флагов – в том числе жовто-блакытного и сине-звездного. Он шел к одноэтажному блоку. Мы короткими перебежками поспешили за ним. В контакт, понятно, вступать даже не собирались. Мало ли что за тип? Он точно не был одним из трех грабителей банка, но мог быть их сообщником или просто сочувствующим.
