Ознакомительная версия.
Когда она приходила, лейтенант старался уйти из кабинета и перекурить где-нибудь в коридоре. Он не выносил нытья этой сухой злой бабы. Все ей было не так — не туда плевали, не туда бросали бумажки. Она постоянно бурчала себе под нос и пачкала стол лейтенанта грязной тряпкой. После нее приходилось вытирать его заново бумажным полотенцем.
Лейтенант снова сел за стол и начал прикидывать план действий.
«Сначала нужно просмотреть записи всех телекамер. А их больше трех тысяч. Подключить на это дело свободных охранников — им все равно делать нечего».
Гронтски представил, что придется говорить с майором Буффало, и его передернуло.
«Мои парни всегда при деле, а вот твои дармоеды…» — за эти слова, которые майор повторял как попугай, Гронтски хотелось дать Буффало по морде.
«Когда-нибудь я это сделаю…» — мечтательно подумал лейтенант, и на его лице появилось подобие улыбки. Спохватившись, что ушел от главной темы, лейтенант вернулся к составлению плана.
«Еще нужно будет опросить ближайших знакомых этой девушки. Хотя эти твари немы как рыбы и предпочитают ничего не рассказывать». Нет, план не складывался. Гронтски снова подошел к окну, за которым продолжалась все та же суета тягачей, промысловых судов, разных вспомогательных «букашек», танцующих в свете прожекторов.
Поначалу громада «Айк-Металл» производила на лейтенанта большое впечатление, но теперь он привык. Ведь он был здесь уже четыре года.
— Ты чего, уснул? — послышался за спиной голос заместителя Гронтски, сержанта Стейнмарка. — Уж я и постучал, и сказал «разрешите войти», а ты молчишь.
— Задумался, — пояснил Гронтски. — Между прочим, у меня бессонница, а ты-то чего не спишь?
— А я днем выспался. Лег после обеда, а очнулся — уже половина двенадцатого, вот теперь шляюсь, сон нагуливаю. Да и мыслишки кое-какие есть.
— Ну-ну, — подбодрил Стейнмарка лейтенант.
— Решил поднять данные о стоянках судов вокруг «Айк-Металл».
— На предмет?
— На предмет пропажи очередной девоньки.
— Надо же, — покачал головой Гронтски, — я думал, что пропадающие проститутки интересуют только меня.
— Да на самом деле мне все равно, куда они деваются. Этой швали не убудет, но существует профессиональный подход. Если человек пропадает, нужно выяснить, куда он девается.
— То есть у тебя абстрактный полицейский интерес?
— Точно, — кивнул Стейнмарк, — абстрактный и полицейский. Сразу видно, что у человека есть диплом. Вот как только услышишь «абстрактный» — все, знай, где-то рядом сидит обладатель диплома.
— Боб, а не заткнулся бы ты? Стейнмарк вздохнул и замолчал. Так он сидел с полминуты, а потом спросил:
— Ник, у тебя поесть чего-нибудь не найдется?
— Ну вот, среди ночи ты приходишь ко мне в служебный кабинет и просишь еды. Посмотри в холодильнике.
Боб Стейнмарк подошел к холодильнику и, открыв дверку, заглянул в унылое неизобильное чрево.
— Да, давненько сюда не заглядывала рука дающего, — прокомментировал Боб, доставая промороженную коробку с бутербродами.
— О, Боб, умоляю тебя, не делай этого. Этой коробке уже сто лет. Все сроки годности давно прошли.
Стейнмарк ничего не ответил и, положив коробку на стол, внимательно ее оглядел.
— При внешнем осмотре повреждений упаковки не обнаружено, — произнес он официальным тоном полицейского, описывающего место преступления, — за исключением царапины в правом верхнем углу, нанесенной чем-то острым, возможно сколотой сосулькой. И вот что я заметил, — повернулся к Гронтски Боб, как будто забыв про бутерброды, — все четыре раза на стоянке в непосредственной близости от «Айк-Металл» находились промысловые суда.
— Какие? — уточнил Ник Гронтски.
— Увы, совершенно разные.
— А-а… — разочарованно протянул лейтенант и достал из помятой пачки очередную сигарету.
— Но, — продолжил Стейнмарк, — кроме промысловых судов именно в дни пропажи проституток на рейде находился…
— Не тяни, сволочь, — возмутился лейтенант.
— Главный Арбитр.
Возникла пауза, в течение которой Боб ожидал эмоциональных возражений Гронтски, но лейтенанту хотелось опровергнуть домыслы заместителя цивилизованно.
Наконец лейтенант Гронтски сказал:
–
— Если это факт, то это мертвый факт. Его никак нельзя использовать.
— Согласен, сэр, — кивнул сержант Стейнмарк и начал читать инструкцию: «…дернуть за матерчатый язычок и подождать три минуты до полного разогревания продукта». Ага, где здесь матерчатый язычок?
— А что ты думаешь, Боб? Кто сидит внутри робота «Y-7»? Или никто там не сидит, и Главный Арбитр — это вариант «Сумасшедшего Александра»?
— Кто бы ни сидел, он кажется мне причастным к похищению шлюх.
— Нет, он, конечно, человек. Иначе зачем бы ему были нужны девушки?
— Например, чтобы есть, — и с этими словами сержант Стейнмарк вскрыл разогревшуюся коробку.
— Ну и вонь, — поморщился Ник
— Ничего подобного, — возразил Боб, — пахнет согласно меню, а в меню написано — рисовый хлеб с крабовым мясом.
— Что ты мне говоришь, я вырос на Револьте, возле океана, и я знаю, как пахнет вареный краб.
Но Боб, не слушая его, начал жевать разогретый бутерброд.
— Совершенно нормальный вкус. Может, на Револьте крабы пахнут и по-другому, но мне этот запах нравится. Вся проблема, Ник, в том, что эти сучки стремятся заработать, то есть сменить максимальное количество клиентов
— Это нормально, — пожал плечами Гронтски.
— Что, десяток мужиков за день?
— Нет, я о желании заработать.
— Ну так вот. Если опрашивать, как выглядели все клиенты этой пропавшей крошки, то мы обязательно запутаемся. Одна подружка видела одного, другая другого, но не уверена, что описывает клиента пропавшей девушки.
— Какой же выход?
Сержант вытащил из коробки последний бутерброд и сказал:
— Засада. Кстати, у тебя чайку не найдется? А то в этих бутербродах полно консервантов, а консерванты, как известно, консервируют брюхо. Одним словом, пить хочется.
— Чай у меня есть. Причем не мороженый — сейчас заварю.
— Про чай я знаю — поэтому и спрашиваю. Твой спорт — это табак, а твоя еда — это чай. Так нельзя, Ник. Так никакого здоровья не хватит.
Электрический чайник вскипел почти мгновенно, и Гронтски сразу же заварил чай в медном стаканчике, накрыв такой же медной пластинкой из какого-то химического набора.
— Я думаю, ты понимаешь, что никакое начальство санкции не даст, — сказал лейтенант, расставляя облупленные чашки и коробку с неизвестно где добытым колотым сахаром.
Ознакомительная версия.
