— Когда враждовали? — поразился Джексон. — Разве были вооруженные столкновения?!
Я покачал головой.
— Когда вы победили в холодной войне. Когда наша партия устала потихоньку разворовывать страну и одеваться в одинаковые коричневые одежды. Когда рухнула страна, а с ней и надежды миллионов людей. Ваша идея о свободе и развлечениях победила. А еще мы враждовали, когда быстро пресытились вашим ширпотребом. Макдоналдсом, порнографией, грязью… тогда мы и враждовали, что слишком поздно осознали себя державой, начали отвергать губительную западную идеологию и взращивать свою. Хотя, конечно, вы нас многому научили этим. Да и благодаря уже более-менее отработанной вами финансовой системе и компьютеризации мы быстро выпрямились…
— Что значит «грязь»? — хмуро, почти враждебно спросил Скэн. — Порнография и фастфуды я еще понимаю, но что значит «грязь»?
— Ой, ну не надо ля-ля, хорошо? — довольно грубо отмахнулся я. Тема и впрямь раздражала. Ну а кому приятно обсуждать собственные проигрыши?! А ведь русский человек в то время, время перестройки и после нее, действительно проиграл войну. Бригады, алкоголики, воры и извращенцы с лентяями. Вот тогдашнее население… ах, нет, забыл обедневшую и никому ненужную интеллигенцию. Те, кто посмелее, — сбежали в Штаты, те, кто попатриотичнее, — остались. Для вас ведь не секрет, почему американцев в Европе не жалуют… Впрочем, как и нас, русских. Только нас боятся, как боялись всегда. И не понимают.
— А нас? — тоже хмуро спросил Дэйсон.
— Потом стали и вас боятся, — нехотя согласился я. — После того как осознали, что маска арлекина, шута, сексуальных свобод и жирного жителя общепита, всего лишь маска. А настоящее ваше лицо — авианосцы, банковские системы, ракеты… еще бы чуть-чуть — и в мире осталось бы только две сверхдержавы. Вы и Китай. Мы бы догнали быстро… но не теперь… теперь уже можно плевать на все с высокой колокольни…
В развалинах повисло неприятное напряженное молчание. Чувствовалось, что глупый спор, что так неудачно затеял Джексон, готов был перерасти в драку. К счастью, все опомнились очень быстро. Да и сыграло свою роль ушата ледяной воды — напоминание о Катастрофе. Чтобы как-то сбросить напряжение, я иронично спросил:
— А вы ничего случайно с собой не прихватили? Ну всяких штучек из фильмов о Джеймсе Бонде? Вы же секретные агенты!
Джексон, первым уловив истинный смысл вопроса, гордо фыркнул и отвернулся. Мол, мы такие важные и в сбросе напряжения не нуждаемся. Зато Джеймс мгновение непонимающе смотрел на меня, потом хмыкнул и весело сказал:
— Конечно, прихватили. Вот сейчас я нажму эту кнопку на кулаке, и средний палец с реактивной скоростью выпрямится, правильно указав нужный путь халявщикам…
Я расхохотался. Вот уж не ожидал от американцев такого юмора. Ей-богу, только русский может так шутить! Или врач. Раньше я не замечал у юсовцев черного юмора, все больше шутки вроде: «Хей, Годзилла поцарапала мою машину! Вот сейчас ей задам!»… Или ему…
Уже полностью забыв глупый спор, я спросил:
— А от вашего командования не поступало никаких сообщений перед Катастрофой?
— Нет, — пожал плечами Дэйсон и подбросил в костер доску.
— А потом вы не пытались связаться?
— Пытались, да вот только ничего не работало…
— Разве у вас не было всяких примочек на крайний случай? Типа штуковин, что собираются из пуговицы и передают сигнал в штаб?
Американцы заулыбались, но Джексон мрачно ответил:
— Не было у нас таких штук. Мы вообще оказались в вашей стране случайно…
— Слушай, а правда, что это вы, американцы, что-то испытывали? — вдруг спросил я, совершенно не в тему. — Ну, что привело к Катастрофе?
— Даже если и правда, хантер, мы ничего об этом не знаем, — горько улыбнулся Джеймс. — Для нас Катастрофа как мешком из-за угла, как говорите вы, русские. Сначала думали, что это ваших рук дело, потом…
— Что потом? — невольно подался вперед я.
— Не обижайся, хорошо? — вдруг стеснительно извинился Джеймс.
— Обещаю! — с комедийной торжественностью поднял ладонь я в дурацкой надежде на то, что занавес тайны приподнимут.
— Потом поняли, — подозрительно смотря мне в глаза, не обижусь ли, аккуратно продолжил американец, — что Россия слишком отсталая страна, почти Африка, так же как все страны СНГ. Пришли к выводу, что, скорее всего, это дело рук Китая, одной из важнейших и опаснейших стран мира. После США. Прости…
— Да ничего, — отмахнулся я, хотя обидно и впрямь было. Хотя чего же я хотел, что въевшиеся в гены воровство и лень русского народа пройдут даром? Между тем, американец закончил:
— Так что, Костя, никому ничего не известно. Как неизвестно нам, что там, за океаном…
Я задал вслух вопрос, что много раз уже задавал себе в мыслях, хотя и сам боялся найти на него ответ:
— Неужели этот ад захлестнул весь мир?!
Снаружи раздался далекий и тоскливый вой.
Твари «метели» выходили на ночную охоту. Мы молчали, прислушиваясь к доносящимся звукам, невольно подчиняясь древнему инстинкту и двигаясь к костру.
— А что если это конец света… — вдруг боязливым шепотом сказал Джексон. — Нет! Настоящий! Что если Бог решил уничтожить этот мир!
Этот шепот так не вязался с общим представлением о крутом киллере иностранных спецслужб, что я захихикал. Дэйсон покосился на товарища, поморщился, укоризненно сказал:
— Ты что мелешь?
Секунду Скэн заглядывал нам в глаза, потом привстал, на порядок громче сказал:
— Да вы только подумайте! Неужели вы сами не видите, что происходит?! Настоящий апокалипсис! Люди отвернулись от Бога, как было предсказано в пророчествах и в Евангелии! Катаклизмы, саранча… ну или неведомые твари вместо саранчи…
Джеймс, извиняясь, посмотрел на меня, потом нахмурился и сказал строго:
— Джексон, прекратить нести чушь!
— Почему чушь?! — не на шутку разошелся коммандос. С истерической жестикуляцией вскричал с неожиданно прорезавшимся акцентом: — Разве в моих словах ошибка?!
— Тогда почему нас всех не замочили? — спросил я, с трудом уняв нервный смешок. Хотя, сказать по правде, слова американца неприятно кольнули.
— Так, еще не конец! — замогильным шепотом ответил Скэн. — Все еще продолжается.
Джеймс поежился, глядя в полусумасшедшие глаза напарника. Уже не так строго спросил:
— Ты хочешь сказать, что мы все обречены?
В развалинах наступило молчание. Треск огня с трудом перекрывал вой «метели», языки пламени отбрасывали зловещие блики на хмурые лица.
— Наверное, обречены… — уже совсем тихо прошептал Скэн.
