Ознакомительная версия.
Хедин жестом остановил Ракота, с губ которого уже готовы были сорваться слова протеста.
— Там, под куполом, теперь мир смертных, — продолжил он, положив руку на предплечье друга, защищенное воронеными наручами. Ракот сбросил его руку, в его синих глазах полыхало гневное пламя. — Все, кто так или иначе несет в себе магию, обречены там на страдание и смерть. И поэтому выход только один…
— Под купол пойду я. — Хаген редко позволял себе перебивать Учителя, казалось, он лишь продолжил его мысль. Голос тана прозвучал тихо и твердо. Он видел, как на его глазах сбывается предсказанное бесплотной волшебницей: между Богами Равновесия уже загоралась ссора. И Хаген принял решение. — Если там мир смертных, то кому, как не мне, смертному, проще всего войти туда. Отряд Девчонки невелик. Я возьму с собой свою лучшую тысячу, и мы выведем Хрофта из-под купола, пожелает он того или нет. Здесь, на Хединсее, вы сумеете узнать у него все, что нужно.
Хедин печально посмотрел на своего бывшего ученика. Даже его, Истинного Мага, а ныне — Нового Бога Упорядоченного, задело совершенное Хрофтом. Хаген был человеком, и человеческое в нем не могли заглушить ни годы тренировок, ни долгие часы магических упражнений, ни тысячи битв. Он тяжело переживал предательство друга. Он верил Хрофту, он бился с ним бок о бок и теперь был зол на собственную доверчивость. Злость всегда питала Хагена. Даже когда он был еще ребенком, преодолевать собственный предел, подниматься все выше, одерживая победу за победой — над собой и обстоятельствами, — ему помогала злость. И Хедин надеялся, что и на этот раз его последний ученик покажет себя.
— Пойдет Хаген, — бросил он. И Ракот надменно поднял бровь и пожал плечами, признавая право принятия решений за Хедином.
Купол рос, захватывая все большее пространство. Хрустальный цветок лопнул над головой Хрофта, и ему показалось на мгновение, что миллиарды острых осколков впились в его тело, прошили мышцы, кости, связки. Он едва удержался на ногах и сквозь багровую пелену перед глазами увидел, как падает на колени один из магов. Казалось, страшная сила, неведомая и невидимая, сломала чародея пополам, выгнув его хребет, как эльфийский лук. Его спутник тоже жестоко страдал. Молодой маг согнулся, обхватив руками живот, и кровавая пена выступила на его губах. Однако он не собирался сдаваться боли и попытался дотянуться до старшего товарища.
Хрофт видел, как скорчился, цепляясь за чье-то копейное древко, Велунд. Дирк катался по земле, вырывая пальцами куски дерна. Сознание, парализованное болью, заволакивало тьмой, но Хрофт не позволял себе упасть. Еще звенели клинки, но большая часть сражающихся, внезапно освободившись от пут заклятья, ошеломленно озиралась по сторонам, не понимая, как привычный им мир сменился в одно мгновение другим, чужим и неведомым.
Рунгерд вскрикнула, бросила изумленный и испуганный взгляд на Отца Дружин, но тот не мог ответить ей на невысказанный вопрос. Хрипло застонал, опускаясь на землю, Велунд. И Рунгерд бросилась к нему, подхватила, уложила на траву.
Хрофт не видел, что было дальше. Мир померк перед его глазами, рассыпался тысячами черных и серых мух, но он продолжал стоять. Покачнулся, и чья-то рука поддержала его. Горячая, сильная рука.
— Я здесь, Великий Один, — прошептал рядом женский голос. Хрофт уцепился за тепло этой руки, всеми силами стараясь напитать им свое пустеющее, как разбитый сосуд, тело. И душный полог беспамятства, уже почти накрывший его с головой, начал редеть и таять. Владыка Асгарда убрал со своего плеча удержавшую его руку. Светлокосая воительница понимающе склонила голову и отошла.
И Хрофт осознал, что изменилось вокруг за эти несколько мгновений. Чудовищный гвалт боя сменился тишиной. Такой полной, что стало слышно, как звенит высоко в небе равнодушный жаворонок. Сотни воинов, настороженные, напряженные, выставив перед собой кинжалы, мечи, приготовившись стрелять в первого, кто двинется на них, люди, вырванные волей слуг Хаоса из своих миров и своих битв, ждали, чтобы нашелся хоть кто-то, кто объяснит им, что случилось.
Хрофт поднял вверх раскрытую ладонь, призывая всех слушать. И тотчас неловко опустил руку. Тысяча глаз обратились на него. Люди ждали. И Хрофт понял, что должен сказать хоть что-то. Должен прекратить эту бойню, успокоить людей, заставить их сложить оружие. И не находил слов.
Минута показалась вечностью. И тут справа, там, где замер развороченный гномами железный клоп, послышались грохочущие шаги. Подкованные сапоги ступали по железу.
— Слушайте! — разнесся над головами замерших в ожидании воинов высокий и звонкий девичий голос. — Вы, славные воины многих эпох и многих миров! Вы сражались храбро. Поэтому вы оказались здесь. Путь этот открыт лишь самым отважным. Увы, по нему нет возврата. Все, что было дорого вам раньше, осталось там, откуда вы пришли: ваши прошлые жизни, ваши семьи, то, за что вы готовы были отдать жизни, — все это ушло. Вам больше не вернуться в свои дома, не обнять жен и детей. Но за то, что вы бились отважно и отчаянно, вам дарована не смерть, а новая жизнь. Новая судьба. Стать воинами бога. Великий Один, Владыка Асгарда, даровал вам право стать частью его армии.
Руни, сверкая глазами, указала рукой на Хрофта. Он был ошеломлен тем, как вдохновенно и самозабвенно она лгала толпе настороженных, напуганных, потерянных людей, готовых от любого неверного слова броситься друг на друга, как бросались совсем недавно. Отцу Дружин не оставалось ничего другого, как вновь поднять руку в приветственном жесте. Подошедший Рихвин едва заметно подтолкнул его к развороченной машине, на броне которой, тоненькая как свеча, пламенно говорила Руни.
— Вы никому и ничего не должны. В этом право смертных. Но сейчас вы стоите в начале пути, который приведет к бессмертию. Вы вольны уйти и искать себе место в этом мире, жить в нем, зная, что прежней своей жизни вы уже не в силах вернуть. Или вы можете присоединиться к воинству Древнего Бога, Великого Одина. Подойти к престолу Новых Богов и попросить их возвратить вас в ваши миры, в ваши дома, к вашим семьям. И он, — Руни вновь указала на сурово хмурящегося Хрофта, — единственный, кто приведет вас к Новым Богам. Потому что он — бог. Я — Рунгерд, дочь мечника Торварда, по прозвищу Девчонка. И эти люди в зеленых плащах — мои воины. И я говорю сейчас всем вам, и тем, кто назвал меня своей госпожой, вверил свои жизни и отдал свои мечи, и тем, кто видит меня впервые. Я присягаю на верность моему богу.
Рунгерд ловко и легко спрыгнула с брони, широким размашистым шагом подошла к Хрофту и торжественно преклонила колено, положив к ногам Отца Дружин свой меч, и, чуть помедлив, вынула из-за голенища уже виденный однажды Хрофтом нож — нож, что больше десяти лет назад Отец Дружин передал через хединсейского тана Брану Сухая Рука.
Ознакомительная версия.
