Меня разрывало от злости на себя, свою глупость и то, что через несколько минут придется выполнять любую ее прихоть, не показывая, насколько мне противная эта змея.
— Мы с братом тебя разыграли, — вдруг мягко сказала она, — между нами лишь родственные отношения и никогда не было постели. Что, впрочем, не мешает мне время от времени тренировать на нем приемы гейш. Ну не дуйся, — она еле слышно прошлась пальчиком по моей щеке, вызвав сладкую дрожь, — Я не собираюсь тебе пакостить.
Я поднял глаза, предо мной был игривый котенок
— Ну не будь букой, — надув губки произнесла она, — Я так соскучилась… — тихо и искренне добавила она.
Надо ли говорить, что от недавней злости не осталось и следа. Я готов был сделать для нее всё, но она несказанно удивила меня, взяв инициативу на себя. Для меня это было впервые, я всегда был ответственен за результат, я должен был доставить удовольствие девушке и не забыть о себе, а тут… Женщина, знающая себя, свое тело, знающая, что нужно мужчине, сильно отличается от девчонки, которая только начинает азартно все это изучать. А до того дня у меня были именно такие, пусть их было много, но они все были молодые и ненасытные, подменяющие знания азартом и весельем.
Сказать, что мне было хорошо с ней — ничего не сказать. Мне ни с одной девушкой не было и близко так хорошо как с ней. Она дарила наслаждение мне и себе, это не было попеременной игрой в одни ворота, все что она делала, приносило удовольствие нам обоим, и, конечно же, я старался от нее не отставать. После дневных часов и ночи я задумался о том, что в драмах, которые так любит моя мама все же есть смысл — ради таких ночей на очень многое можно пойти и от многого отказаться.
Ронан все же тяжело воспринял, что его сестра и я стали любовниками, наверное, посчитал что я ей не пара. Я старался его избегать и не провоцировать.
А утром она сказала, что не хочет называть своего имени, что ее мужчины приносят ей боль, а я «солнечный котенок»[24] со мной ей было просто замечательно и пусть так всё и останется. Во время завтрака ВикСин и ВикА подшучивали надо мной, я вяло улыбался, а хотелось плакать от ощущения потери чего-то важного и хорошего. Хоть она и коротко попрощалась со мной, я не сумел скрыть, насколько расстроен.
— Не грусти. Помни хорошее, — шепнула она на прощание.
Мы остались с ВикА одни, во вдруг опустевшем доме, и разбрелись, стараясь работой выгнать боль разлуки, а в моем случае, утраты.
Лишь через несколько дней до меня дошло, что же было между нами в те сутки. Не сделка «ты мне сделаешь хорошо, я тебе», не пресловутый «новый опыт» — любовь. Пусть скоротечная, пусть мимолетная, но любовь. Поэтому нам было так хорошо вместе и так больно расставаться. Надеюсь, вся боль досталась мне и она не грустит, помня лишь хорошее.
Воспоминания о ВикСин всегда помогали мне справляться с приступами «хотения» ВикА, напоминали, что я не люблю его, и это всего лишь зов тела, усугубленный нашим изолированным положением и его красотой. Хм… Госпожа Пригожина, умнейшая стерва в нашем серпентарии, как-то назвала ВикА алмазом чистейшей воды простой огранки, а меня «стразом под бриллиант». Тем самым подчеркнув, что Викен как будто не осознает своей красоты и привлекательности всегда оставаясь спокойным как гладь соляного озера, но когда он вдруг оживает и искренне улыбается, то равнодушных не остается. Я же привык подчеркивать себя, сверкая как дешевый страз, с этим утверждением не поспоришь.
Спокойствие и отстраненность ВикА сыграли со мной дурную шутку еще в самом начале нашей совместной работы. Он спокойно и обстоятельно объяснил нежелательность моего интереса к нему, но я, дурак, не воспринял это. Если человек рассказывает о чем-то без эмоций, значит это что-то ему не особо-то неприятно — рассудил я, и попытался добиться своего.
Да, я нарушил все правила поведения, принятые в нашем обществе и получил по полной. ВикА отправил меня в полет, выдергивая руку из плечевого сустава, и пока я был в шоке от боли и страха, он зло вычитывал меня вполголоса. Не помню ни слова из сказанного тогда, но до меня дошло, что в ситуации, когда другие повышают голос, ВикА лишь хмурит брови и зло смотрит, а когда другой перешел бы на оскорбления, он просто бьет. Отчитав меня, он вправил руку, зафиксировал и отправил выполнять ежедневную работу. Самое забавное: в его понимании ничего сверхординарного не произошло — мы просто выяснили отношения. Он же перворанговый, да еще и почти безопасник, воспитанный у Синоби, для них такое — обычное дело. Может, он сам дрался на дуэли, а может и не один раз. ВикСин, так та, кажется, вообще кого-то убила, и ничего… А у меня в голове не укладывалось, как можно вот так вдруг взять и покалечить… слегка. Дабы объяснить, что оппонент не прав.
В общем, с того дня я его побаиваюсь. Благо, он в принципе очень спокойный и неагрессивный человек и его тяжело по-настоящему вывести из себя. Вчера мне это удалось, сегодня утром тоже.
— Что вчера было? — сухой вопрос выдернул меня из раздумий.
— Не знаю…, - осторожно ответил я, — Задумался… отвлекся… Извини, я не специально…
Злобно-скептическое фырканье в ответ.
— Качественно ты голову отключаешь, — саркастично заметил он.
— Виноват, не спорю. Но и ты контролируешь себя хуже, чем обычно, — как можно мягче сказал я, стараясь лишь донести информацию, а ни в коем случае не упрек.
ВикА застыл, задумавшись, глядя в одну точку, а потом перевел пустой взгляд на меня
— Пора завязывать с АГО-техниками, — произнес он.
Точно! Вот откуда все проблемы растут… АГО-техники развивали интуитивное-целостное восприятие мира. Полезная штука: я стал куда меньше тратить времени на выборки и обобщения. С ВикА вообще творились странные вещи: в спарринг с ним становиться было бесполезно, он раньше меня знал, что я собираюсь делать. В работе тоже — он иногда распутывал такие клубки, зацепившись за одно единственное новостное сообщение в пару строк. Имелся лишь один минус, но очень существенный — эти техники довольно сильно угнетали левое полушарие в пользу правого, а это чревато самыми разными непредсказуемыми проблемами, вроде ослабления контроля над эмоциями, да и многого другого.
Увидев корень проблем, я окончательно успокоился. ВикА тем временем сменил пластырь на мазь, закончил делать био-тон в стерильном кубе и, развернув горизонтально кресло, принялся наносить-набрызгивать его на лицо. Как женщины могут считать подобные процедуры приятными, ума не приложу. По команде надо было еще и рожи корчить, чтобы тон ровнее брался и не стягивал кожу. На все ушло больше часа, но зато когда ВикА придвинул мне зеркало, я отразился в нем бодренький и безо всяких фингалов. Единственное что не удалось полностью скрыть — отек, но умело замаскированный, он почти не привлекал внимание.
