— Брать живыми не будем, они мне уже надоели, — капитан СБ, руководившей группой силовой поддержки, сплюнул грязную от пыли и дыма слюну. — Как смотрите на это?
Следователь в щегольской до этого повседневной форме с ранее белой, а теперь неопределенного цвета рубашкой, перепачканной грязью и пылью, поморщился.
— Ну если они не сдаются, то… — и он провел большим пальцем поперек горла.
— Значит, поддерживаете, — удовлетворенно сказал командир. Ему нравилось подобное решение. Обычно это было правилом, чтобы сберечь жизни силовиков, но в данном случае при задержании особо важных лиц…
— Да. Поддерживаю. Можете потом в отчете об операции сослаться на меня, подпишу.
— Горкин, скомандуй группе огневого прикрытия, пусть положат «Шмеля» им в окно.
— Есть, господин капитан! — и боец бегом, пригибаясь, бросился вдоль стены, непростреливаемой из особняка.
— Остальным укрыться! — крикнул капитан. — И вы тоже, господин капитан, не высовывайтесь.
Следователь только кивнул, укрывшись за стеной дома с противоположной стороны, исклеванной снаружи пулями.
— Бойся! — заорал кто-то снаружи, и следователь инстинктивно заткнул пальцами уши и приоткрыл рот.
Грохнуло так, что стена заходила ходуном, а остатки рамы с зубьями выбитых стекол влетели в комнату. Противоположная стена осветилась яркой вспышкой снаружи.
— Б..ь! — с чувством сказал следователь, вынув мизинцы из ушей.
— Ага, — усмехнулся командир. — Сколько не пользуемся, сам никак не привыкну. Зато вам теперь меньше работы.
— Если бы, — вздохнул капитан. — Вызывать экспертов-криминалистов, проводить следственные мероприятия… Но жахнуло хорошо.
Он выглянул в окно. Да, курившиеся дымом развалины, занявшиеся пожаром, с чудом уцелевшими кусками стены первого этажа наводили на философские мысли. Криминалисты теперь его проклянут, копаясь в угольках, пытаясь найти улики. Зато живы бойцы, а это главное.
Аресты и обыски шли по всей стране — сеть сообщников Радзиловского была довольно разветвленной, от крупных кланов до мелких, а зачастую и просто отдельных частников, выполнявших грязную работу. Самым трудным был штурм особняка Навронского, правой руки Радзиловского. Это была крепость, в которую стянулись остатки охраны еще двух крупных кланов — Арцыбашева и Карманова. Ну а учитывая паранойю Навронского, который построил себе почти что средневековый замок с тремя этажами и из камня, задача усложнялась вдвойне. Этим штурмом руководил сам Драбицын, используя возможность поквитаться с теми, кто посягнул когда-то на него.
— Тут надо устраивать полноценную войсковую операцию, — полковник Румянцев, отправленный в отставку прежним руководством командир группы «Хоругвь» и восстановленный Драбицыным, посмотрел на особняк, точнее замок, построенный далеко за окраиной, на фамильных землях Навронских, до которого была пара километров.
— То есть вы не беретесь за эту задачу? — спросил граф.
— Берусь, но предупреждаю сразу, потери будут колоссальными, а не мне вас учить, сколько стоит подготовка одного бойца «Хоругви» и какой штучный товар в группе. Это не война и мы не за линией фронта. Тем более в данном случае мы сможем быть только легкой пехотой, противник подготовлен к обороне.
— Вижу, — недовольно сказал Драбицын. К его сожалению, Румянцев был прав даже не на сто, на двести процентов. Им противостояло пара сотен боевиков клановых служб безопасности, вооруженные до зубов, с боевым опытом — а других в приличные кланы и не брали. Спецназ, СБ, морская пехота — все в наличии. Брать это в лобовую могли бы только армейцы, и то при поддержке танков и артиллерии, ну еще и авиации до кучи. Но вряд ли Его Величеству понравятся полноценные боевые действия недалеко от Петербурга.
Слишком большая зона отчуждения до особняка, и кроме того, в замке слишком много гражданских, которыми и прикрываются бунтовщики. Обслуга, подсобные рабочие, да даже и семьи непосредственных участников бунта.
— Высадка с воздуха?
— Отпадает. У них есть средства ПВО. Даже если сбросим десант с большой высоты вне зоны действия ПЗРК, то «сварка» легко загасит их в воздухе.
— Мне вообще интересно, на что они рассчитывают? — задумчиво сказал Драбицын. — Ну сдались бы, кого-то поставили к стенке, кому-то каторга, но половина точно в живых бы осталась. Они же не упертые религиозные фанатики, которые кроме своего бога ничего не признают, русские вроде бы люди.
— А главам кланов какой будет приговор?
— Теперь точно виселица, да и раньше по заслугам меньше каторги не выходило, и то с большой государевой милости.
— Вот и ответ на ваш вопрос, господин генерал, — пожал плечами Румянцев.
— Ладно, вызываем армейцев, — решил Драбицын. — Мне нужна артиллерия, только вот пускай пошарят на своих складах АТВ, или как там они называются. Нужно вот это.
Граф начал черкать на бумажке названия боеприпасов.
— И пусть прихватят свою полевую типографию, — Драбицын вручил листок Румянцеву.
— А ведь это может сработать, — прочитал тот мельком написанное графом.
— Вот и посмотрим, — заключил Драбицын.
Где-то далеко позади рявкнула «Гвоздика», выплюнув снаряд. Драбицын посмотрел в бинокль на особняк. Разрыв! В небе вспух разрыв белого цвета, внезапно осыпав облаком белых листков территорию особняка.
— Ну а теперь ждем, — Драбицын отнял от глаз бинокль.
— Лучше бы им их прочитать, — сказал Румянцев. — И принять.
— А куда они денутся? — хмыкнул Драбицын. — Там ведь не все замараны кровью на службе у кланов. Больше половины точно чисты. И умирать не собираются за клановые интересы.
Первый снаряд, так удачно разорвавшийся над особняком, был агитационный. Четыре сотни листовок — хватит на всех. Наспех придуманное воззвание, обещание амнистии для невиновных, пропуск к силовикам. Ну и обещание накрыть «Солнцепеком» всю обороняемую ими территорию, сравняв ее с землей.
Минут через пять «Гвоздика» рявкнула еще раз, на этот раз разрыв пришелся на мансарду особняка, заставив ее осыпаться стеклянным дождем и отлетевшими листами кровли.
— Вот теперь у них не работает ни один электронный прибор, — сказал сам себе Драбицын. Второй снаряд был ЭМИшный.
— Ждем, — посмотрел в бинокль Румянцев.
Сзади опять гавкнула самоходка, на этот раз выплюнув ОДБ, разрыв которого хоть и со специальным недолетом метров на двадцать снес укрепленный КПП на входе и почти весь забор со стороны атакующих, и не оставил ни единого стекла в особняке, заставив его слегка вздрогнуть.
— Может, зря? — сказал Румянцев, имея в виду последний выстрел.
— Нет. Я показал, что держу свое слово, что легко уничтожу их вместе со всеми гражданскими, не беря в плен. Кто погиб — я не виноват, карма у них такая. И потом, мало кто из них видел и тем более попадал под огонь ОДБ. Пусть почувствуют разницу. Ждем.
Внезапно со стороны особняка раздалась заполошная стрельба.
— Ну вот, сейчас наш выход. Пока они занялись разборками между собой, можно и начать штурм, — Драбицын взял тангенту рации, зеленым ящиком стоящей на походном столе. — Штурм!
Зеленые коробочки бронетранспортеров сорвались с места, и на максимальной скорости рванули по полю, стараясь как можно быстрее пересечь зону отчуждения.
— Ты смотри-ка! — с удивлением сказал Румянцев, когда преодолев отметку рубежа спешивания, десант выскочил из люков и побежал к разрушенному забору. — Я ожидал, что коробочки пожгут, ан нет, ни одного выстрела.
— Я же говорю, что иногда бываю убедителен. Ну а теперь пускайте свою группу. Их задача ясна, а сопротивление противника подавлено, — Драбицын с удовлетворением заметил, что десант уже исчез за забором, а в небо взмыли дроны-корректировщики. Неожиданно один БТР дал несколько коротких очередей, видимо завидев шевеление в окнах.
По полю резво побежали похожие на огромных клопов «Фалькатусы» группы «Перун». СБ пустило в бой резервы, включая лучших специалистов по захвату укрепленных объектов из двух групп.
