закроют этот холм камнями и создадут пирамиду дель Адивино. Для этого требуется еще раз посетить это место, но много позже. А можно и не посещать, это особого значения уже не имеет, «разведчик» сам все сделает и внушит правителю этих мест, что здесь требуется строить сооружение. И Таня с облегчением вернулась обратно на «свою» базу, а оттуда в Москву. Предстояло решить вопрос с Володей. Теперь ему можно было возвращаться.
Собрались вечером в тот же день, как она вернулась. Она сообщила экипажу, что Архип просчитал время и направление для возвращения домой, но вернуться непосредственно в день их «смерти» невозможно. Прошло три года и четыре месяца. Там сейчас август 1970 года. Сворачивать экспедицию здесь она не собирается, здесь преодолены трудности первого времени, здесь живет их народ, который погибнет, если они их оставят.
– Я возвращаться категорически не хочу. Таня, ты это знаешь, – сказал Николай. – Превращаться в подопытного кролика у меня нет никакого желания. От полетов меня все равно отстранят. Здесь у меня семья, двое детей и любимая жена. Здесь у меня все есть, в том числе и хорошая работа. Да, там будет легче в бытовом смысле, но уезжать отсюда я не хочу, хотя бы потому, что Ручейку будет очень сложно приспособиться к тем условиям. Да и детям – тоже.
– Ну, а я бы слетал, но не навсегда, а так, в отпуск, что ли. Переговорил бы со своими, ну и пацанов бы сюда забрал, с супругой. Хотя она у меня неженка, и такая дача ей будет тяжела.
– Отпуска мы предоставить не можем. Пока неизвестно, как нас там встретят. Могут попытаться захватить корабль. Поэтому высадить тебя я смогу, это не проблема, а забирать тебя будет очень тяжело, если не удастся решить вопрос о помощи нам со стороны СССР. Переговоры об этом будут главной темой этой экспедиции. Так понятно?
Долго Володя не раздумывал: он всегда хотел вернуться. Видимо, просто характер у него такой.
Той же ночью его положили в «саркофаг», и «разведчик» взлетел. В этот раз полет шел несколько дольше, чем в беспилотном варианте, но «саркофаг» не предоставлял информации об этом. Замерев на геостационарной орбите, они попытались связаться с «Алмазом-1», но вместо него ответила «Заря», кто-то из дежурных операторов связи высыпал морзянкой несколько вопросов. Хотят убедиться в том, что имеют дело не с постановкой, срежиссированной на другой стороне океана. Пришлось отвечать о том, что 2 мая – день рождения мамы, 10 марта – день зачисления в отряд, что в наборе «четыре» лежал постоянный магнит, и что четвертого октября 1957-го полетел первый спутник, а в 1964-м у Жанны родился Валерка, к тому же это – День учителя, так что для Жанны это тройной праздник. После этого «Заря» ответила: «Ожидайте», и замолчала на полтора часа.
– Что-то так напряженно нас встречают! – заметил Володя.
– А ты как думал? Оркестры и красная дорожка нам не положены. Официально нас нет.
– Ты поэтому тихарилась и делала все втайне от нас?
– Смешной ты! Тихарилась из-за тебя, потому что ты хотел вернуться как можно быстрее. За Нобелевской премией, по-моему. Нобелевка нам не положена.
– Может, обратно полетим? Что-то мне расхотелось спускаться.
– Нет уж! Раз прилетели, то надо извлечь из этого максимум. Я уже была здесь, так что нас ждали.
– Когда?
– Лично я не летала, здесь был только «разведчик», но я была на связи с экипажем «Союза-9».
Молчание «Зари» затянулось и действовало на нервы. Наконец, вновь застучала морзянка:
– Чайка, Заре-1. – Почерк тот же, что и до этого.
– Заря-1, представьтесь своей рукой, пожалуйста.
– Двадцать пятый. – «Двадцать пятый» у них был только один: ее однофамилец, генерал-майор Николай Федорович Кузнецов, начальник Центра подготовки. И это была его рука.
– Рада слышать, НФ-25.
– Вопрос: в пределах погрешности находится еще один источник излучения. Вы его наблюдаете?
– Да, он находится ниже, поэтому мы его не слышим, у него ориентация на Землю.
«Двадцать пятый» кодом передал несколько групп цифр, из которых следовало, что требуется либо убрать объект, либо сместиться настолько, чтобы тот не мог прослушивать ответы Центра. Сместиться было быстрее и удобнее, хотя не исключено, что Центр больше интересует уничтожение «чужого» спутника. Сманеврировав на орбите и заняв «чистое» место, она вновь вышла на связь и передала, что готова перейти на телевизионный сигнал. Но ей не разрешили этого сделать, по соображениям секретности. В ответ на это Татьяна предложила либо личную встречу на орбите, либо передачу через спускаемый аппарат «Космоса-360», который она уже обнаружила на орбите, приставки для надежного шифрования телевизионного сигнала. «Заря» ответила, что станция «Алмаз-1» находится в аварийном состоянии, поэтому встреча на орбите состояться не может. Она вот-вот сойдет с орбиты. У «Восхода» нет шлюза, так что положить туда что-либо невозможно. В общем, кроме посадки, никаких шансов у них нет. И тогда, никого ни о чем не предупреждая, Таня направилась к падающему блоку станции. Его телеметрия была принята и расшифрована. Станция вполне исправна, вышедшие из строя приборы управления особого значения не имели. Сломанный стыковочный узел не давал возможности доставить на нее топливо для двигателей коррекции. «Разведчик» в стыковочном узле не нуждался. Он мог прикрепляться к любой поверхности. Поэтому, подойдя к исправному стыковочному узлу, остановили вращение станции, затем подняли ей орбиту. Татьяна с удовольствием занялась ремонтом стыковочного грузового узла, а Архип и Владимир занимались тем, что ликвидировали неисправности оборудования, поднимали температуру в отсеках. Станция была сделана «по-советски», с возможностью полного, чуть ли не капитального, ремонта на орбите. Архип быстро определил неисправный разъем, из-за которого на станции произошло возгорание, а Владимир довольно быстро его починил.
Изменения в телеметрии станции, естественно, зафиксировала Земля. На ее вопрос: «Что, собственно, происходит?», Таня дала исчерпывающий ответ:
– Готовим площадку для переговоров.
Она тогда не знала, что «победа в Лунной гонке» больно ударила по советской космонавтике. Станция «Алмаз» была полностью военной станцией и не годилась для размещения интернациональной команды. Уж слишком специфическими делами занимался ее экипаж на орбите. Из-за того, что предложение американцев по совместному освоению околоземного пространства Брежнев принял, были свернуты программы «БОР» и «ПОР», по программе «Спираль». А у экипажей кораблей, реально облетавших и высаживавшихся на Луну, обнаружены изменения в хромосомах. Система защиты кораблей от проникающей радиации оказалась недоведенной. В общем, поспешили! Хотели, как лучше, а получилось «как всегда»! Мультипликационный полет американцев столько вреда не нанес. Для космонавтики, подчеркиваю! Народ эта победа в космосе вдохновила, но «голоса» стали вещать, что не все так уж
