места, примерно в полумиле. Где-то около полудня нам захотелось пить, однако оказалось, что я забыл закрыть нашу фляжку, она опрокинулась, и вода вылилась на землю, — пастух судорожно сглотнул, словно вспомнил, как его мучила жажда. — Жара в тот день стояла страшная, а до деревни далеко. Поэтому мы решили спуститься к реке и выкопать в русле яму, чтобы добыть хоть немного воды. Мы иногда так делаем. Главное — бросить обеззараживающую таблетку. Ну, да они у нас всегда с собой. Верно, Фрэнк?
Грайм с готовностью кивнул.
— И вот Фрэнк остался на берегу сторожить овец, а я спустился на дно, дошёл до середины русла и начал копать. Река летом пересохла, и…
— Чем? — спросил я. — Чем вы копали?
Пастух перевёл на меня взгляд, помолчал пару секунд, словно решая, стоит ли отвечать.
— Лопатой. У нас складная лопата. Очень удобно. Так вот, копаю я и вдруг вижу: на другом берегу что-то белеется. Что бы, думаю, это могло быть? Пошёл посмотреть и увидел её. Вначале-то решил, что спит, и хотел уйти, только знаете, неестественно она лежала как-то, ну я и подошёл поближе. Смотрю: а у неё кровь на шее, и глаза открыты, — Барс сглотнул. — Позвал Фрэнка, а он и говорит: надо вызвать полицию. Я поехал в Доркинг, а Фрэнк остался сторожить. Вот так всё и было.
— Вы ничего не трогали до приезда полиции? — спросила Глория.
— Неа. На кой?
— Кто-нибудь из вас знал погибшую?
— Нет. Никогда мы её не встречали. Но мы редко бываем в городе, всё больше с овцами.
— Последний вопрос: кто, по-вашему, мог это сделать?
— Цыгане, ясное дело! — ответил Грайм, не задумываясь. — Я всегда считал, что их нужно гнать отсюда. Говорят, они и детей крадут! — он сердито сплюнул. — Чтобы попрошайничать или продать.
— Они плюют на закон, — поддержал товарища Барс. — Не удивлюсь, если среди них есть и колдуны.
— Понятно, — вздохнув, сказала Глория. — Что ж, кажется, это всё, что мы хотели узнать.
— И ради этого вы тащились в такую даль? — недоверчиво спросил Барс.
— Служба есть служба. А зачем вам колышки?
— Привязывать к ним овец, зачем же ещё?
— Понятно, — кивнула девушка. — А что за дерево? Из чего выстругиваете?
— Понятия не имею! — буркнул Грайм. — Я ж не лесник. Дерево и дерево.
Распрощавшись с пастухами, мы вернулись к машине.
— Блондин прав: стоило тащиться из-за такой ерунды! — проворчала Глория, когда мы садились. — То же самое могли прочитать в полицейском протоколе. Лучше бы мне поручили дело фальшивомонетчиков! Лондон наводнён поддельными купюрами, а я тут с пастухами общаюсь!
— Надо же было на них поглядеть, — возразил я.
— Ну, и как? — саркастически скривилась Глория.
— Обычные мужики, испуганные тем, что на них могут повесить убийство. Уверен, они долго колебались, прежде чем сообщить в полицию о своей находке.
— По их словам, не теряли ни минуты.
— Ну, конечно. Как же иначе? Кстати, зачем ты спросила про колышек? Думала, он из осины?
Глория с досадой отмахнулась.
— Просто интересно, как относятся к истории с убийствами местные. Вдруг они верят в вамиров. Мистер Лэсли, в гостиницу, пожалуйста.
Когда мы уже подъезжали к городу, таксист вдруг обернулся и проговорил:
— Если спросите меня, то я скажу, что это сделали цыгане. И не один я так думаю.
Вот и очередная версия от местного «детектива». Да что они, сговорились, что ли?! Дались им эти цыгане!
— И кто ещё так считает? — спросил я.
— Многие. А ведь известно, что дыма без огня не бывает, — таксист многозначительно покачал головой. — Эти бродяги наверняка путаются с дьяволом, вот он и поручает им приносить в жертву добрых христиан. Не удивлюсь, если они и шабаши устраивают, а во главе сидит чёрный козёл!
Господи, как же тут всё запущено! Кажется, я сделал преждевременные выводы о том, что никто в этом мире не верит в магию. Надо было не сидеть в Лондоне, а поездить по окрестностям. Глядишь, и не такое услыхал бы!
— Почему именно чёрный козёл? — спросил я.
— Да уж это известно, кто такой! Сам Сатана!
— А что говорит на этот счёт ваш приходской священник?
— Отец Бэйзил? Он верит, что убийства — кара Господня, ниспосланная нам за грехи наши.
— За какие именно?
Водитель тяжело вздохнул и перекрестился.
— Должно быть, есть за какие. Да и кто не грешен?
— Это верно, — согласился я.
Глава 47
Дело шло к вечеру, так что Глория поднялась в номер составлять первый отчёт, а я расположился в зале и заказал тёмного пива. Потом тоже пошёл к себе — до ночи, на которую было намечено осквернение склепа, оставалось время, и я решил провести его с пользой.
Улёгшись на кровать, положил на глаза волшебные монеты и отправился в мир Чёрного зиккурата. Но на этот раз испытывать судьбу с элементалем земли не стал: сомневался, что получится. Церковь я не простил — не с чего было. Так что решил обследовать другой зал уровня «Альбедо» — так называемую Колыбель. В ней рождаются души — вместо тех, которые пребывают в Преисподней или Элизиуме. Нужно же пополнять запас.
Поднявшись на второй ярус, подошёл к крайней двери, покрытой множеством выпуклых полусфер. Заклинание выучил заранее, но всё равно волновался, ведь в Колыбели я ещё ни разу не был. Если, конечно, не считать, что все мы так или иначе оттуда. Но воспоминания об этом не сохраняются. Приложив руку к прохладной рельефной поверхности, я тщательно произнёс магическую формулу и инстинктивно отступил на два шага.
Сферы начали зажигаться одна за другой. Все цвета и оттенки появлялись перед моими глазами, постепенно сливаясь в яркое сияние. Когда оно стало белым, раздался щелчок, и дверь приоткрылась. Потянув её на себя, я вошёл в Колыбель.
Передо мной простирался бесконечный зал из зелёного малахита и золота. Вместо потолка клубились розовые облака, пронизываемые частыми молниями. Воздух был наполнен статическим электричеством, пахло озоном. Всё это небесное великолепие отражалось в отполированном до зеркального блеска полу, выложенном чёрными мраморными плитами. Метрах в ста от входа виднелся квадратный бассейн, из которого то и дело выныривали прозрачные белые с золотыми искрами субстанции, похожие на клочья тумана. Они тут же уносились вверх и исчезали в розовых облаках. Каждый раз этот процесс сопровождался разрядом молнии. При этом в зале царила
