Король Джиннов может уже сейчас пойти прислуживать этому человеку, и просить прощения для всего своего народа.
Правда, если говорить откровенно, он был готов пожертвовать всеми… Лишь бы не пострадать самому и, тем более, не стать слугой. Ведь однажды он уже был слугой. И пусть тот человек, которому он служил, был Охотником… Ему все равно было очень страшно.
Суету я навёл, конечно, знатную.
Астахов буркнул, что «чё далеко ходить, коров забирайте!». Зря он, что ли, их из Разлома таскал буквально на своем горбу?
Это была забавная история. В один из походов в Разломы Гриша Астахов с командой нашёл Разлом-матрёшку, в котором были те самые коровки, что составляли часть доходов подпольной империи покойного бандоса Короля. Ну, Гриша, не будь дурак, мне об этом рассказал. А я ляпнул Петровичу, а тот, в свою очередь, сказал Сан Санычу. И всё, капец! Это же целебное молоко для моего учебного заведения в Игнатовке, где подрастали детишки. Там уже Жанна подхватила. И Аннушка моя подключилась. Короче, насели они на меня тогда знатно.
Но, собственно, они были правы: от разломных коров молоко было с частичкой разломной энергии. Да, для того, чтобы эта энергия в молоке была, коров желейками нужно подкармливать. Но в них, слава Кодексу, у меня недостатка не было. В общем, я назначил Гришу ответственным. Как он матерился, о… это надо было слышать. Почти неделю разломщики тягали коров из Разлома. Ландшафт внутри был гористый, поэтому таскали они буренок, как мешки с картошкой, благо, силенок хватало. А мои довольные гражданские перевозили их на заранее огороженное пастбище, которое находилось как раз на границе между моими землями. Ну, бывшими игнатовскими и моими. Было там отличное поле.
Так у нас появилась своя молочная ферма. Вот только Гриша Астахов испытывал к этим тварям необъяснимое раздражение. Может, дело в том, что у него на молоко была аллергия, а может, он понял в тот день окончательно, что инициатива наказуема. Ну, я поржал и сказал, что если он хочет отдать коров, то ему придётся драться со всеми игнатовскими и галактионовскими, которые, в принципе, уже прочувствовали сладость разломного молока, да и мясо коров было тем ещё деликатесом. Но это полбеды. А вот Аня, когда ей скажу, что я ощутимую часть бюджета пожертвовал Теням в качестве закуски, уж точно убьёт Гришу, ну, а потом доберётся и до меня. Так что делать это не в моих интересах.
Однако мысль была хорошая. Я начал судорожно вспоминать, какие Разломы у меня есть неподалёку. Да, есть в подвале, но там геноцид тварям устраивать не хотелось. Все тварюшки были нужны, ну, точнее, ингредиенты от них нужные. Да и вычистили мы их почти под ноль. Так что они сейчас отстаивались, а вот внутри размножались твари. Забери оттуда тысячу тварей — и половины подвальных Разломов не будет существовать. Не, жалко.
Я вспомнил кое-что интересное. Разлом с синими белками, который висел у нас в воздухе над усадьбой, и куда периодически ходила скидывать стресс Карамелька. Удивительно, но после того, как она выяснила, что её народ жив и здоров, она потеряла интерес к белкам. Причём, потеряла настолько, что недавно там случился прорыв.
Прорыв произошел в тот самый момент, когда Иннокентий выгуливал Антоху. Из воздуха начали сыпаться белки прямо им на голову. Иннокентий невозмутимо хватал их за хвостики прямо в воздухе и дубасил об землю. Антоха весело смеялся, хлопал в ладоши, и пытался присоединиться к веселью.
Собственно, от этого зрелища перенервничала только Аня, которая увидела всё это из окна. Начала переживать, как бы Антон Александрович не схлопотал стресс от жестокого обращения с животными. Я резонно заметил, что эти животные легко могут сожрать мирный народ, так что жалеть их не надо.
Аня сказала, что они белочки, да и зачем в ребенке с детства ненависть к животным культивировать. Я снова резонно заметил, что животное — это Затупок, да и то ненадолго, а разломные белки — твари, которых надо убивать. Затем я у неё спросил, не хочет ли она сделать новые шубы из белок. Тут выяснился косяк, что кожа у синюшных белок оказалась бракованной, и шубы через некоторое время начали облезать. Так хорошо начавшийся бизнес-проект закончился без всякой прибыли. Ещё и компенсацию пришлось выплачивать. Аня никогда не любила отдавать что-либо назад, даже если это компенсация за наш косяк. Поэтому на белок она была немножко зла. А вдруг, в следующий раз, это будет не Иннокентий, а, к примеру, Семёновна с блинами, если ей на голову белка упадёт. Не, нафиг! Пора заканчивать.
Я хлопнул в ладоши и позвал Карамельку.
— Ну что, радость моя! — весело сказал ей. — Давай совершим утренний геноцид. Как раз до обеда все закончим. Вычистим весь Разлом от этих тварей. Тебе они уже не интересны, я так понимаю. И что тебе хотелось бы белкусов загеноцидить, но они что-то затаились. Чую, задумали что-то недоброе. Но когда они появятся, обещаю, я тебя обязательно позову.
Я потрепал свою кошечку по голове.
— Помощь нужна?
Карамелька на секунду задумалась, потом пошла на кухню, и вернулась оттуда, держа в зубах безмятежно продолжающего спать Пушка. Он, в последнее время, снова полюбил сон.
— Молодец! Надо ему немного развеяться. А то снова моду взял дрыхнуть.
А ещё я посмотрел на страдающего Затупка. Жесть какая-то. Психологическая травма на половину жизни. У Сойки, кстати, удалось привязать второй меч к душе медоеда. Вот только он умнее от этого не стал.
Я опять было задумался, что может он притворяется. А потом вспомнил, что первые подозрения в его нормальности у меня возникли после четвёртого меча. Так что, по идее, ещё рано. А что ему сейчас надо, имея уже вторую привязку? Правильно, прокачивать энергетические каналы, дабы я мог подключить к нему уже третий меч. А для этого ему нужно качаться.
Я взял Поручика за шкирку. Да-да, с Волком я проконсультировался. Штабс-капитана ему, в принципе, давать уже было можно, но так неинтересно. Он даже не поймёт, что его повысили. Так что я решил подождать, пока Затупок осознает себя. И тогда уже в торжественной обстановке официально повысим его. Ну, а пока…
— Помочь? — я спросил у Карамельки.
Та просто усмехнулась и отрицательно покачала головой. А затем, не выпуская из зубов дрыхнущего Цербера, в три прыжка запрыгнула на крышу усадьбы. А там, коротко разбежавшись, в
