оказалось сложно избавиться.
Рыжая красотка с лицом в чёрных потёках подошла ко мне на расстояние в пару метров и посмотрела в глаза.
— Спасибо, — сказала она и опустила взгляд, упёршись им в свои туфли. — Ты меня спас. Своеобразно, конечно, но действенно.
— Это ненадолго, — усмехнулся я, поворачиваясь к своему мотоциклу. — Если они за тебя взялись, то уже не отпустят.
— Позвонил Ушаков и распорядился меня выпустить, — проговорила она всё тем же плаксивым тоном, который вызывал у меня отторжение. — Но организацию, скорее всего, распустит.
— Ты нормальная? — я прищурился, оглядывая её с головы до ног. — Вслух об этом тут говоришь?
— Да какая уже разница? — она отвернулась и пошла к выходу с территории. — Скажут, что это была проверка бдительности, иначе бы таких, как я, там бы не было. На ровном месте посыпались, идиотизм.
Последнюю фразу она, скорее всего, адресовала самой себе. Да мне было без разницы. Интерес к данной персоне у меня уже угас. Хотя, конечно, подержаться там было за что.
* * *
Всё-таки хорошо, что я сказал, что буду ближе к обеду. Со всеми задержками я смог выехать только в одиннадцатом часу. Пока ехал, подумал, что было бы неплохо обзавестись таким устройством, которое может указывать нужную тебе дорогу. Полагаю, Воронцову такое в голову не приходило, потому что он не ездит за рулём, а водители знают те дороги, которые используют. Хотя, если ехать далеко, в другой город? Хм… Вот и ещё одна небольшая тема к нашему сегодняшнему разговору.
Но сначала я пошёл к сестре. Она полулежала, откинувшись на подушки, и смотрела кино на экране, подвешенном в углу палаты.
— Привет, — сказал я, входя к ней в накинутом на плечи халате, который мне выдали внизу. — Как ты себя чувствуешь?
— О, привет, — она повернулась ко мне и широко улыбнулась, и я подметил, что от вчерашнего её угнетённого состояния остались только небольшие синяки под глазами. — Уже гораздо лучше, спасибо Алексею Сергеевичу. Правда, он жениху моему строго-настрого запретил посещать меня, и от этого мне немного грустно.
— Не грусти, — сказал я, проходя к кровати и присаживаясь так, чтобы наши глаза были на одном уровне. — Алексей Сергеевич знает, что делает, это я уже понял.
— Тут согласна, в понимании ситуации ему не откажешь, — вздохнула Вероника, — но всё-таки мой Василий скучает, переживает наверняка. Он бы никому не сказал, где я.
В памяти, мне не принадлежащей, всплыло лицо Василия Ивановича Юрьевского. Никогда он не внушал мне доверия, да и был почти на пятнадцать лет старше моей сестры, а меня и подавно почти в два раза, но князь всегда сочился учтивостью и предупредительностью. Поэтому каких-то конкретных претензий к нему не было. Но вместе с тем от этого человека можно было ожидать любой подлости.
Естественно, ничего подобного сестра за ним не замечала. Потому что любила.
А я понял, что мне к этому самому Василию Ивановичу очень надо приглядеться. Так сказать, посмотреть на него совершенно новыми глазами. Не глазами прежнего Руслана, не глазами Вероники, которая глядела на него через призму любви, а моими теперешними. С теми самыми установками, которые мне близки сейчас. Полагаю, я увижу много нового.
— Нельзя, Ник, — произнёс я и слегка сжал её руку в своей ладони. — Кто-то поджёг вчера клинику Пирогова. Есть подозрения, сделано это было для того, чтобы избавиться от тебя. Хотя, как по мне, кандидатура Воронцова тоже ничем не плоха.
— Это из-за того, что мы с тобой такие, — тихо, почти неслышно прошептала она. — Я не знаю, как нам жить. За нами постоянно будут охотиться, потому что мы опасные. Вася обещал мне охранять от любой угрозы. Всё-таки он — светлейший князь. У него хорошая служба безопасности.
— Значит, надо подумать, как обезопасить себя самим, — ответил я. — Наверняка, существуют такие способы.
— Алексей Сергеевич обещал, что скоро меня вылечит, — Вероника мечтательно улыбнулась. — И я поеду домой, а потом, после свадьбы к любимому. Он-то меня точно в обиду не даст.
— Один раз уже дал, хоть ты и не у него жила, но мог защитить, — я покачал головой и погладил её по тыльной стороне ладони. — Нет, сестра, нам придётся делать это самим. Твоя опухоль тоже, знаешь ли, не сама появилась.
— Как? — её глаза расширились, а я понял, что она знает далеко не всё. — Я думала, это обычное заболевание. Но кто? Это же надо быть мозго… — она замерла, глядя на меня шокированным взглядом и хлопая ресницами. — Но этого не может быть! Это не может быть мой Вася, нет! Возможно, кто-то из его родственников.
— Я ничего и не утверждаю, — отрезал я, понимая, что теперь мне придётся успокаивать её. — Просто говорю, что мы должны полагаться только на себя.
— Не такая я сильная, — она устало улыбнулась. — Мне кажется, я всю жизнь борюсь. Сначала сама с собой, боясь странного мира в шкафу, потом боролась с потерей мамы, затем за тебя. А уж после с одиночеством. И вот, когда я думала, что все мои битвы позади и теперь мне открыта дорога покоя и любви, оказывается, что самая главная война ещё даже не начиналась. Точнее, она началась в тот момент, когда я первый раз упала в обморок и мы поняли, что со мной что-то не так.
— Самое главное, помни, что сейчас ты в полной безопасности, — сказал я, поднимаясь. — А я что-нибудь придумаю, чтобы так было и дальше.
— Хорошо, Рус, — ответила она, провожая меня взглядом. — Когда-то ты доверялся мне, теперь настало моё время довериться тебе.
Она оказалась сильнее, чем думала она сама. Сильнее, чем думал я. Ни единого всхлипа, ни слезливого вздоха. Она приняла информацию про то, что опухоль появилась не сама собой, и теперь будет её переваривать. Возможно, до чего-то додумается, хотя мне казалось, что пелена любви не даст ей это сделать на все сто процентов.
— Я ещё зайду, — проговорил я и вышел в соседнюю палату.
Вообще ко мне отнеслись очень хорошо, когда я приехал. Сразу же дали халат, сказали, что Алексей Сергеевич ждёт меня после того, как я посещу пациентов. У меня создалось впечатление,
