… Каждый нарушивший правила турнира или как-то иначе погрешивший против законов рыцарства, будет подвергнут лишению доспехов и посажен верхом на ограду, на всеобщее осмеяние!!
В ожидании второй половины рыцарского турнира - общей схватки, я лежал на траве, в густой тени, наслаждаясь прохладой и холодным клюквенным морсом. Джеффри сидел рядом со мной, а китайцы с Хью - чуть поодаль. Потягивая прохладный напиток из оловянного кубка, я чувствовал себя несколько скованно и напряженно. Выступать мне не хотелось.
- Джеффри, а выступать мне обязательно?!
- Сэр, неужели вы сможете запятнать фамильную честь столь недостойным поступком?!
Его возмущение было настолько искренним, что мне в какой-то момент даже стало неловко за свои слова.
Несколько минут я пытался придумать причину, по которой мог достойно, отказаться от участия в шоу железных парней, но кроме тупой отмазки, что у меня крутит живот или болит голова, в голову ничего не приходило. К сожалению, здесь такие вещи не прокатывают. Дворянин должен быть мужчиной и может проявлять страдания, только когда его проткнут мечом или топором отсекут какую-нибудь конечность, иначе тебя просто не поймут и запишут в трусы. Честно говоря, мне на их понятия было наплевать, но с другой стороны мне рано или поздно придется участвовать в различных турнирах, так как они являются одной из основных составляющих образа жизни дворянина и воина, чью личину я сейчас ношу. Помимо основного фактора была еще одна причина. Я стал дорожить мнением Джеффри. Да и кто бы ни стал дорожить мнением, единственного близкого мне в этом мире, человека, к тому же преданного как пес хозяину. Я уже успел изучить его характер, нравы, привычки. Это было не сложно, так как по характеру тот был открыт, прост и к любой ситуации подходил с точки зрения силы. Ревностно чтил рыцарские представления о чести и морали, но почему-то только в отношении меня, но никак не себя. Он верно и преданно служил мне, ничего не требуя взамен, и как пес был готов вцепиться в глотку любому врагу хозяина, на которого тот укажет пальцем. К тому же он каким-то странным образом разделил нас. Честь, совесть, достоинство - оставил мне, а сам жил по кодексу простого наемника, которого кормил меч. С какой-то стороны я его понимал. Какие могут быть у человека моральные принципы и этические нормы, когда тот большую часть своей жизни жег, насиловал, убивал и грабил. Свирепый воин и преданный слуга своего господина - в этом был весь Джеффри. В то же самое время он был мне как старший брат, помогавший освоиться мне в этом странном и непривычном для меня мире. И сейчас видя, как тот по-детски радуется, что его господин будет участвовать в рыцарском турнире, пропади он пропадом! - я даже ощутил некоторое удовлетворение.
'Где наша не пропадала! Или как говориться: 'назвался груздем - полезай в кузов'.
Да и возня с надеванием доспехов здорово отвлекла от лишних мыслей. Сначала мне пришлось раздеться, чтобы приступить к длительной процедуре надевания доспехов. На голое тело сначала надел толстые войлочные шоссы, затем длинную рубаху на толстой подкладке. Потом Джеффри и помогавшие ему Хью с Ляо принялись прилаживать броню мне на ноги, связывая и стягивая отдельные части ремнями на бедрах, коленях и лодыжках. Затем постепенно дело дошло до плеч и рук. Покончив с 'монтажом брони', иначе я не мог определить все их действия, телохранитель попросил меня подвигать руками или ногами, чтобы убедиться, что пластины хорошо подогнаны, а ремни не слишком сильно затянуты. После того, как я дал 'добро', мне через голову надели кольчугу, а потом закрепили нагрудную пластину. И чем больше на меня цепляли очередные железяки, тем больше мне казалось, что обретаю сходство с металлической статуей, ведь до этого на тренировках, я обходился отдельными деталями доспехов и короткой кольчугой - безрукавкой, не стеснявшей движений.
- Теперь шлем, сэр, - сказал мой телохранитель.
Закованный в железо, я с недоверием смотрел металлическую кастрюлю, которую телохранитель держал в руках, затем перевел взгляд на Джеффри, который смотрел на меня умильной улыбкой дедушки при виде любимого внука, делающего свой первый в жизни шаг. Мне бы злиться на него, но я не мог, так как понимал, тот в меру своего ума, сил и возможностей, старается сделать из меня рыцаря. Воина. Мужчину.
- Давай.
В следующую секунду я оказался погруженным во тьму. Через горизонтальную щель я не видел ничего, кроме того, что находилось прямо передо мной.
'Прямо какая-то смотровая щель! Словно из танка смотрю! - только я успел так подумать, как примчался мальчишка - паж и принес мне пояс участника зеленого цвета и зеленую ленту на шлем. Распорядители турнира решили, что этих знаков вполне хватит, чтобы обозначить противоборствующие стороны. С помощью Ляо и Хью с трудом взгромоздился на коня, после чего паж взял повод и повел мою лошадь к восточным воротам ристалища, где собирались участники 'зеленого' отряда. На другой стороне поля уже строились бойцы 'красного' отряда. Пока бойцы собирались в группы, каждая у своих ворот, маршалы зачитывали списки участников каждой партии и цвет, под которым каждый рыцарь выступает. После чего герольды в очередной раз призвали всех добрых рыцарей выполнить свой долг и тем самым заслужить любовь и благосклонность своих дам. Только они вернулись на свои места за оградой, как наступила наша очередь. Длинными вереницами мы выехали друг навстречу другу, на арену. Предводитель нашей партии, герб которого состоял из ветви дерева и руки в металлической перчатке, разместил в первом ряду наиболее сильных бойцов, и сам занял место в центре. Мне досталось место во втором ряду, чему я был несказанно рад. Там мы стояли до тех пор, пока маршалы проверяли ряды обеих партий, желая убедиться, что в каждой из них равное число бойцов. Неожиданно я ощутил спортивную злость при взгляде на блестевшую нестерпимым блеском начищенных доспехов под лучами солнца металлическую стену наших противников. К тому же яркий шелк плащей, льющихся с плеч рыцарей, разноцветные звери и чудовища, скалящие зубы и клыки с их щитов, все это придало предстоящей схватке красоту и зрелищность, оттенив на время ее темную сторону. Ощущение праздника не смогли даже прогнать прогремевшие трубы глашатаев, означавшие: 'рыцарям - приготовиться!'. Несколько мгновений длилась тишина, пока ее не прервал Уильям Пакингтон, главный распорядитель турнира, крикнув: - Пусть едут!!
Рога затрубили, шпоры вонзились в бока коней, и передние ряды обеих партий полным галопом понеслись друг на друга, чтобы удариться с такой силой, что я, не ожидавший подобного грохота, даже тихо ойкнул про себя. В следующий миг треть рыцарей от обеих партий оказалась на земле. Иные остались лежать на ристалище, не имея сил подняться; другие успели вскочить на ноги и вступить в рукопашный бой с теми рыцарями из противостоящей партии, которых постигла та же участь, а получившие раны, зажимая льющуюся кровь, сейчас пытались выбраться из толчеи. Оставшиеся в седлах всадники, с боевыми кликами продолжали обмениваться такими ударами с противниками, как будто это была настоящая битва. Сутолока увеличилась еще больше, когда к месту схватки подоспели вторые ряды, бросившиеся на помощь своим товарищам. В их числе был и я.
