— Неужели все такси Шебека не прослушиваются? — ляпнул я невпопад. — Или только это?
Свед ухмыльнулся.
— Соображаешь. Это такси специально подготовлено для таких моментов, когда нужно сохранить в тайне разговор. Здесь хватает и глушилок, и сканеров, обнаруживающих следящие устройства и всяческие маячки на пассажирах. И браслетки наши отсюда ничего не передадут. Как, впрочем, и не запишут: внутренняя система напрочь вырубает их функции.
Местное Братство Контрабандистов держит несколько таких машин в таксопарках по всему Шебеку и использует по мере надобности. Чтобы вызвать такое нафаршированное такси, необходимо сообщить определенный код при заказе и еще произнести кое-какую фразу при посадке, иначе все специальные системы просто не включатся во избежание ошибок со случайными пассажирами.
— Лихо, — я с удовольствием потянулся. — Похоже, что ты не первый раз на Шебеке?
— Я даже жил здесь какое-то время, — Свед сделал многозначительный взгляд: — Потому меня и послали с вами. Кстати, даже Данилыч не знает, что я засланный казачок, должный прикрывать вас в случае необходимости. Поэтому я решил разобраться с возникшей ситуацией открывшись только тебе. Как, это тебя устраивает?
Я кивнул.
— В принципе да, но куда именно сейчас мы едем?
Свед посерьезнел.
— Мы действительно едем в спорткомплекс обкатывать новую машину. А вот потом нам нужно будет встретиться с людьми, у которых наш груз. Эти люди… скажем так, теневые деятели Шебека.
— Мафия, что ли?
— Можно сказать и так. Все дело в том, что нужный товар можно было достать только через них. Проблема еще в том, что они — люди серьезные и всякое изменение установленных планов им приходится не по вкусу, так как может привлечь внимание местных спецслужб. Поэтому, коль схема поменялась, они нуждаются в подтверждении того, что опасности нет и сделка останется неизвестной властям. Здесь свои нравы и устои, и важность личной встречи с человеком, который будет сотрудничать с ними, они ставят превыше всяких договоренностей, заключенных за глаза, через посредников или цифровую связь, какой бы качественной она ни была.
— Смотри-ка, — хмыкнул я, — при всех достижениях местной техники, люди предпочитают древний способ общения. Занятно. У нас на Земле уже давно сложилось так, что заказчик может общаться годами с исполнителем только через электронную почту, даже не зная, каков тот человек при живом контакте.
Свед пожал плечами:
— Здесь во многом держатся за старину, при далеко шагнувших технологиях, но, возможно, это и хорошо, так как нация не теряет своего лица, оставаясь самобытной и оригинальной.
Я вспомнил при этих словах Сведа про нашу американизированную жизнь, фильмы «под Голливуд», фастфуд вместо нормальной пищи, ограниченный тупой язык молодежи, смешивающей англизированные украиноподобные слова с исковерканным и кастрированным русским, забывшей, что такое книга, да и не знавшей этого, так как неоткуда и не от кого это было узнать. Да, беря что-то у других, смотри, чтобы это не вытеснило твое лучшее, настоящее, а само не оказалось дерьмом в конфетной обертке, как это часто оказывается на самом деле, по статистике реальной жизни.
Машина плавно остановилась.
— Приехали, — сказал Свед, выбираясь из «яичных» недр. — Это — спортивные комплексы Шебека.
Маня мгновенно проснулась и вышмыгнула из такси, прежде чем я успел отреагировать. Вот вредное животное, хоть бы не кинулось ни на кого, хотя здесь, похоже, никого и не было.
Я вышел следом, останавливаясь и задирая голову вверх: передо мной возносились ввысь циклопические серые стены гигантского здания, если только это чудовищное сооружение можно было назвать «зданием». Здесь отсутствовало то множество мостов и переходов, что связывало остальные строения города. Здание стояло отдельным огромным многокилометровым монолитом, слабо освещенным по сравнению с остальным мегаполисом и от этого кажущимся еще монструознее по сравнению с ажурной легкостью небоскребов города.
— Когда начинаются игры, здесь все сияет от света, — заметил Свед. — Пошли, вон эскалаторы.
Мы подошли к широченному пандусу, спускающемуся с высоты приблизительно двухсот метров. Вся поверхность пандуса состояла из полос эскалаторов и перил между ними. Сейчас действовали только несколько полос с края пандуса, и мы встали на одну из них, причем мне пришлось снова брать на руки Маню, никак не желающую ступить на движущиеся ступеньки. Что ж, это к лучшему: по крайней мере я буду так более спокоен, имея хотя бы иллюзию контроля над ней.
— Ну вот, сейчас проверим наши навыки управления «метлой», — ухмыльнулся Свед, когда мы достигли верхней площадки пандуса, готовой посостязаться размерами с какой-то средней площадью земного города.
Я не ответил ему, замерев от нахлынувших впечатлений, пожирая глазами открывающийся с площади вид. Ночной город сверкающей стеной сиял перед глазами, и я чувствовал себя каким-то средневековым жителем, попавшим в современное Токио или еще какой-то развитый мегаполис. Ощущал свою незначительность, ничтожность, крохотность.
Город подавлял своим светом, размерами, формами. Поглощал твою личность, как муравейник — муравья. И я подумал вдруг, что никогда не хотел жить в мегаполисе, имея приверженность больше к небольшим уютным городкам, где зелени чуть ли не больше чем домов, где нет давящей на твою личность массы, а чтобы очутиться на природе, достаточно просто пройти несколько кварталов по незагруженной транспортом улице… А еще лучше — иметь свой, даже необязательно большой, дом в пригороде, где нет городского шума, а звук упавшего ведра слышен за километр, чтобы в саду цвели яблони и вишни и чтобы любимая женщина читала книгу в гамаке, который ты повесил своими руками между этими самыми вишнями…
Мегаполис исчез, заслоненный гораздо более реальными картинами. Я представил себе аккуратный домик, окруженный садом, себя, возвращающегося прозрачным теплым вечером домой и видящего издалека Илону, стоящую на пороге скрестив красивые руки, ожидающую дорогого мужа, Маню, выскочившую из собачьей будки в сопровождении целого выводка маленьких гивер… А кто это бежит, стараясь перегнать гиверью стаю, такой розовощекий, кудрявый и обязательно с зеленущими Илониными глазами? Что ж, если подумать, то можно, чтобы и двое бежали встречать вернувшегося с работы отца — чего мелочиться!
— Ну что, насмотрелся? — нагло и бесцеремонно ворвался в мое сознание отрезвляющий голос Сведа. — Дальше пойдем?
— Да уж, насмотрелся, — пробурчал я сквозь зубы, прежде чем отвернуться, бросая последний взгляд на невозмутимо сияющий огнями мегаполис. — Так вдохновляет, знаешь…
