Эцио постарался как можно незаметнее пересечь площадь, но собравшиеся его заметили. Только бы никто не помешал ему пробраться в казарму! Если янычарское командование знает, что их солдата убили из-за одежды, они вполне могут устроить дополнительные проверки. А к этому Эцио вовсе не был готов.
– Будь проклят убийца, покусившийся на жизнь нашего любимого янычара, – продолжал завывать глашатай. – Этого врага рода человеческого надо отыскать и предать суду. Если вы что-то видели, немедленно сообщите властям!
Глашатай изобразил пылающий взгляд, для пущей важности потряс свитком и произнес завершающую часть своей речи:
– Жители, вдумайтесь в мои слова! По нашим улицам разгуливает убийца, лишенный всякой совести. Сколько еще слуг нашего султана могут оказаться его жертвами? Янычары не щадят своих жизней ради защиты империи. Так отблагодарите же их за нелегкую службу и найдите этого убийцу раньше, чем он ударит снова!
Ворота караульного помещения янычарского гарнизона оставались открытыми, но караул удвоился. Увидев Эцио, солдаты вытянулись по стойке смирно. Значит, «позаимствованный» мундир принадлежал сержанту или даже младшему офицеру.
Эцио беспрепятственно прошел во двор казармы. Его уши жадно ловили обрывки разговоров. Естественно, все они касались недавнего убийства.
– Kardeslerim[58], совсем недавно убили нашего товарища. С него сняли форменную одежду, а тело бросили в навозную кучу, – взволнованно говорил янычар, обращаясь к двум сослуживцам. Те хмурились, сердито сверкая глазами. – Когда будете идти по улицам, глядите в оба. Кто-то задумал под видом янычара проникнуть в наши ряды и совершить злодеяние. Пока убийца не найден, мы должны постоянно оставаться начеку.
– И пока ему кишки не выпотрошили, – добавил один из слушавших.
Подобные разговоры заставили Эцио вести себя еще осторожнее. Стараясь не поднимать головы, он ходил вдоль казарменных шатров, запоминая их расположение и подслушивая разговоры. Неожиданно для себя он услышал очень важные сведения.
– Селим понимает наше положение. Мы в одиночку противостоим византийцам, мамлюкам, сефевидам[59]. Только у него хватает мужества не замалчивать угрозу, которую все они представляют для нас, – говорил какой-то солдат.
– Правильно ты говоришь. Селим – воин. Он пошел по стопам Османа и Мехмеда, – подхватил другой.
– Тогда почему же наш султан Баязид вместо льва выбрал изнеженного кота?
– Потому что принц Ахмет спокойствием характера похож на отца. Это главная причина. Боюсь, они и в остальном похожи.
В разговор включился третий солдат:
– Султан Баязид – хороший человек и добрый правитель… Но он утратил прежний огонь, принесший ему величие и славу.
– Я не согласен, – возразил четвертый. – Баязид и сейчас остается настоящим бойцом. Поглядите, какую армию он собрал против Селима.
– Вот она-то и показывает его слабость! Мыслимое ли дело – воевать против собственного сына? Он бы постыдился.
– Мил тебе Селим – это твое дело, эфендим. Но только не надо искажать правду в угоду твоим пристрастиями, – упрекнул его четвертый солдат. – Не султан нападал на Селима. Это Селим отважился атаковать родного отца.
– Evet-evet[60]. Только Селим сделал это ради славы империи, а не ради своей корысти.
– Раз уж речь пошла о войне, какие новости с севера? – спросил пятый солдат.
– Да вроде войска Селима вынуждены были отступить к Варне, – ответил шестой. – Я слышал, много народу там полегло.
– Просто не верится. Я молюсь о скорейшем завершении этой войны.
– А в чью пользу?
– Не могу сказать. Мое сердце желает победы султану, а голова надеется, что победит Селим.
– А как насчет принца Сулеймана – младшего сына Селима? – спросил седьмой янычар, примкнувший к разговору. – Кто-нибудь встречался с ним?
– Говорить не пришлось, – ответил восьмой. – Но видеть видел. Я слышал, он не просто какой-то желторотый юнец.
– Он давно уже не юнец, а одаренный молодой человек. И умен не по годам.
– И пойдет по стопам отца?
– Возможно, – пожал плечами седьмой янычар. – Но только мне сдается, Сулейман – человек иного замеса.
Пока Эцио слушал чужой разговор, подошло еще двое янычар. Один из них явно любил пошутить.
– А почему принц Ахмет упорно торчит в нашем городе? – хитро улыбаясь, спросил шутник. – Он же знает, что здесь его не жалуют.
– Он вроде мотылька, летящего на пламя. Ждет, когда с отцом случится беда, чтобы поскорее занять трон.
– А вы слышали, – продолжал шутник, – что он предложил Тарику взятку в обмен на нашу верность?
– Бог накажет его за такие штучки! И что Тарик?
Шутник засмеялся:
– Половину денег потратил на фураж лошадям, а вторую половину – отослал Селиму!
Янычарские казармы своим устройством сильно отличались от европейских. Солдаты жили не в зданиях, а в шатрах, окруженных высокими стенами. Посередине находились шатры командиров – богаче и просторнее других. Оставив солдат продолжать разговор, Эцио отправился к тем шатрам, рассчитывая, что в одном из них может находиться Тарик. Надежды ассасина оправдались: уже на подходе он услышал знакомый голос. Командир янычар разговаривал с посыльным, недавно вошедшим в шатер. Рядом с Тариком находился еще один янычар, – судя по всему, его адъютант.
– Тарик-бей, вам письмо.
Барлети молча взял письмо, сломал печать и прочел. Еще не окончив чтение, он удовлетворенно засмеялся.
– Прекрасно, – сказал Тарик, складывая письмо и убирая во внутренний карман. – Ружья уже прибыли в Каппадокию, в расположение гарнизона армии Мануила Палеолога.
– Наши люди по-прежнему с ним? – спросил адъютант.
– Evet. Они дадут нам знать, когда византийцы разобьют лагерь. А встретимся мы с ними, когда они будут в Бурсе.
– Все идет как по маслу, эфендим, – улыбнулся адъютант.
– Да, Чагатай, – ответил Тарик. – Пока что.
Отпустив посыльного и адъютанта, командир янычар побрел вдоль шатров. Эцио тенью следовал за ним, держась на безопасном расстоянии. Оставаться полностью незаметным ассасину не удавалось. Эцио благодарил судьбу за то, что сумел освоить азы турецкого языка и потому правильно отвечал на приветствия равных по званию. Солдатам, вытягивавшимся в струнку, он благосклонно кивал. Но не все было так гладко, как хотелось бы Эцио. Дважды он забредал куда-то не туда, ловя на себе подозрительные взгляды. Эцио поспешно возвращался, делая вид, будто задумался и не заметил, куда идет. На третий раз его маневр не удался. Двое караульных преградили ему дорогу.
– Вы из какого полка, эфендим? – спросил его первый.
