Голос Персиваля вернул Сергея к действительности:
— Мы их не догоним и не сможем немедленно предпринять ответный штурм часовой башни.
— Почему?
— Ружана была нашим главным оружием, и они это знали. Последние дни ее специально готовили к штурму. По моему приказу настоятель запретил ей видеться даже с тобой, она должна была накопить достаточно силы для своего сновидения, помочь нам открыть двери башни и сломать ее защиту — без нее мы бессильны.
— В таком случае я отправлюсь туда один.
— Это неразумно, сын мой. Тебя убьют, и ты ничем не сможешь ей помочь.
— Однажды она освободила меня из этой башни — теперь моя очередь. Но вы… Вы могли бы помочь. Ваши черные витязи сумеют прорваться сквозь их боевые заслоны, а я попробую открыть вход в башню.
— В тебе есть сила, но нет опыта, ты еще не умеешь управлять этой силой.
— Что же вы предлагаете?
— Ты должен пройти ускоренный курс подготовки, только тогда мы сможем надеяться на успех.
— И сколько это займет времени?
— На полную подготовку воина уходит два года, но, я думаю, основные приемы, связанные только с управлением собственными снами, ты смог бы освоить за месяц.
— Это совершенно неприемлемо. И не только из-за Ружаны. Башня почти готова нанести удар по монастырю. Я был там, и я это знаю точно. После очередного изменения реальности, направленного на этот раз непосредственно на монастырь, от вашей общины не останется камня на камне. Вот к чему приведет ваша осторожность. Одного я не понимаю… Если вы смогли обучить Ружану приемам сновидения, почему вы сами не можете ее заменить?
— Потому что для сновидения нужна не физическая сила. Когда-то такая сила у меня была, но с годами ее становилось все меньше, и теперь я способен лишь передавать свой опыт и знания ученикам. Махать мечом и разрушать ордосские крепости изнутри — это совершенно разные вещи, сын мой.
— Значит, вы не сможете мне помочь?
— Я этого не говорил. Иди к себе и постарайся уснуть. Посмотрим, удастся ли тебе хотя бы это. Если ты владеешь собой настолько, чтобы подавить собственную ярость и боль, заставить себя стать бесстрастным и даже заснуть, если у тебя хватит для этого силы воли, утром я соберу совет общины и постараюсь убедить их в необходимости немедленного штурма башни.
И еще одно. Не пытайся связаться с Ружаной. Ордосские маги немедленно засекут твою попытку и блокируют ее. А мы, чтобы не потерять преимущество внезапности, должны сохранить в тайне твои способности.
Сергей не помнил, как очутился в своей келье. Он рухнул на койку, и кровавый вихрь ярости и боли завертел его в своих объятиях. Какое-то время он плохо соображал, где находится и что с ним происходит, затем одна-единственная мысль пробилась на поверхность сознания:
«Я валяюсь здесь, в то время как Ружана оказалась в руках этого подонка! Уж лучше умереть!» И когда эта мысль овладела им полностью, он, забыв о просьбе Персиваля, вскочил с кровати и ринулся по лестнице вниз, к конюшням. Посреди лестницы ему пришлось остановиться. Он забыл взять оружие. Уголком сознания, сохранившего способность трезво мыслить, он понимал, что в таком состоянии бесполезно преследовать ордосов.
Даже если ему повезет и он на лошади сумеет догнать их танки, несущиеся по песку со скоростью не меньше восьмидесяти километров в час, даже если произойдет подобное чудо, он все равно не сможет сражаться с мечом против бронированных машин. Он сможет только погибнуть. Но этот горький выход был лучше мучительного ожидания и призрачной надежды на то, что совет общины поддержит его просьбу и пошлет в бой свою дружину. «Все в руках божьих» — за этими словами настоятель скрывал лишь собственную беспомощность. Но есть ведь еще черные витязи, ученики Персиваля… Да, это настоящие бойцы, но Сергей не знал, что ими движет, кому они подчиняются и захотят ли помочь ему. Сейчас им владела единственная мысль — ждать он не имеет права, он должен попытаться ее спасти, и делать это нужно немедленно, пока ветры пустыни не замели следов, пока ордосы не успели укрыться в своей неприступной башне.
Торопливо собрав свою дорожную сумку и пристегнув меч, он вышел во двор, стараясь держаться в тени и, не привлекая к себе внимания, забрать из конюшни свою лошадь. Но в эту кровавую ночь до него никому не было дела.
Община хоронила убитых и приводила в порядок монастырский двор. Никто не обратил внимания на одинокого всадника в монастырской одежде. Никто не преградил ему путь.
И лишь когда в неверном свете луны исчезли монастырские стены, Сергей услышал за своей спиной топот коней и придержал лошадь, чтобы выяснить, что нужно преследовавшим его всадникам.
Их было трое. Двое держали в руках смоляные факелы, ярко освещавшие могучую фигуру сэра Персиваля. Поравнявшись с Сергеем, он сказал, словно ничего не случилось, словно и не было предыдущего разговора:
— Я решил, что тебе может понадобиться помощь в этом походе. Ты ведь даже не знаешь толком дороги к тому месту, где собрался умереть.
— Я не смог последовать вашему совету. И не мог ждать утра.
— Считай, что это было испытанием. Я должен был знать, с каким человеком придется идти в такой бой.
— Но вас всего трое…
— Зато это лучшие. Остальные подойдут скрытно и вступят в бой лишь после того, как ордосы клюнут на эту жирную приманку.
Персиваль похлопал себя по огромному животу с такой силой, что его доспехи загудели словно колокол, и громко захохотал. Хотя Сергею было совсем не до смеха, он тоже согнулся в приступе истерического хохота, а когда наконец остановился и вытер выступившие на глазах слезы, то понял, что сковавшее его ледяное отчаяние исчезло, — он вновь обрел способность трезво оценивать ситуацию. В его душе остались только свист пустынного ветра и твердое решение вырвать Ружану из рук ордосов или погибнуть вместе ней.
В нижнем этаже часовой башни, над кровавым подвалом, отделенным от него лишь тонкой перегородкой, располагался большой круглый зал, вход в который был запрещен под страхом смерти.
Здесь могли находиться только адепты второго уровня, и у каждого из них имелась своя кабина. Сорок одинаковых кабин были расположены по периметру зала. Треть из них постоянно пустовала. Найти среди людей подходящий материал для создания слуг высокого уровня оказалось совсем не так легко, как ордосы рассчитывали вначале. Человеческая раса обладала повышенной сопротивляемостью к внешним психологическим воздействиям. Даже когда удавалось обнаружить среди аборигенов подходящий экземпляр, требовалось несколько лет, чтобы превратить его в обращенного воина, и только единицы из них проявляли способность к дальнейшему обучению. Но и потом, когда обучение было закончено, все адепты нуждались в еженедельном контакте со своим хозяином, без которого они постепенно теряли приобретенные навыки послушания и чувство своей принадлежности к общей цели. Для подобных контактов и существовал круглый зал.
