Ах, демоны. Тарн сражался рядом со всевозможными дикарями и мясниками, людьми, к которым он бы предпочел не поворачиваться спиной, если только не хотел получить кинжал в ребра, и людьми, которых он убивал бы из принципа, будь в его сердце хоть капля морали. Но даже у него становилось кисло во рту от мысли, что демоны называют себя его союзниками. Он видел, как страстно убивают демоны, прислуживающие леди Харибдии, и от этого зрелища на его разуме остались толстые извивающиеся шрамы.
Демоны были чудовищами, ни в облике, ни в мыслях они не имели ничего человеческого. Будучи лишь фрагментами воли своего бога, они были совершенно непредсказуемы. А само понятие Кровавого Бога наполняло Тарна ужасом. Он убивал умело и быстро, но те, кто следовал за Кровавым Богом — они именовали его Кхорном, Забирающим Черепа, Владыкой Кровопролития и всевозможными иными титулами — сражались лишь со слепой яростью и жаждой крови. Они готовы были бросать в безнадежную схватку одну волну солдат за другой и бились не ради победы, но ради одного лишь наслаждения резней. Победа для поклонников Кровавого Бога состояла в том, чтобы пролить как можно больше крови, и, желательно, но не обязательно, выжить, чтобы повторить это на следующий день.
Но леди Харибдия призвала из варпа демонов собственного бога, чтобы те убивали для нее, поэтому для Голгофа имело смысл обзавестись таким же союзником. И, кроме того, Сс’лл Ш’Карр — будь он демоническим князем из легенды или нет — все всякого сомнения, возглавлял самые свирепые и эффективные ударные войска, которые Тарн видел за всю свою жизнь, полную резни. Но все же… демоны. Высшие боги, кто бы мог подумать, что дойдет до этого!
Вряд ли он выяснит еще что-то в эту ночь. Город до краев полон защитников, рабов в нем больше, чем можно сосчитать. Надо будет прорубить путь сквозь них, прежде чем удастся хотя бы ступить на землю города. Все так, как он ожидал. Голгофу, наверное, понравятся эти вести — Тарн подозревал, что ему хочется устроить настолько тяжкую и жестокую битву, насколько возможно.
Еще пара воинов Змеи погибла под огненными стрелами, которые летели вниз, словно светлячки. Тарн развернулся и уполз обратно за возвышение, чтобы вернуться в лагерь Голгофа и сообщить о том, что увидел.
Если состоится битва, какой хочет Голгоф, то в ней вряд ли кто-то выживет. Тарн понимал, что сам он, скорее всего, не войдет в число уцелевших. За последние недели он слишком часто выезжал на своей удаче. Но ему было все равно. Большинство людей рано или поздно умирают, и если есть битва, в которой ему суждено найти свой конец, то это именно она.
Ночь была днем для авточувств. Командир Деметрий из ордена Насильников веселился, глядя на низших, неулучшенных людей, которые думали, что тьма дает им преимущество. Со своего наблюдательного поста на внутренних стенах Крепости Харибдии он видел стрелы, летящие вниз с края города на каких-то вражеских лазутчиков. Быть может, несколько человек и вернутся к врагу с информацией о городской обороне, но что такого они могут рассказать? Во многих зданиях и на перекрестках стоит гарнизон из множества солдат, которых достаточно, чтобы отбить любых захватчиков. И даже если враги знают, что четыреста космических десантников-Насильников стальным кольцом окружают крепость леди Харибдии, к тому времени, как хоть кто-то из них доберется настолько далеко, их останется немного, и силы их практически иссякнут. Деметрий думал, что это будет неплохое развлечение для людей, которых он оставил позади, на защите крепости. Впрочем, добыче, на которую он устроит облаву, будет не так весело.
Массивное металлическое тело Деметрия задвигалось, разминаясь. Он ощутил вес штурмовой пушки и извивы живых щупалец нейробича, вложил дымовые гранаты в метательные устройства на верхней грани своего панциря, чувствуя, как яйцеобразные емкости наполняют пазы, покрутил стволами пушки. Боеприпасы тяжелого калибра приятно заструились в магазины. Деметрий с нетерпением ждал битвы, ожидание пронизывало его целиком, от влажного центра из плоти до чувствительных пластин армапласа, защищающих его саркофаг.
Некогда он испытывал ужас при мысли, что его могут похоронить в холодном как лед керамитовом ящике, где он утратит способность чувствовать то, что давало ему причину убивать. Но нервная система Деметрия отказалась отрекаться от жизненно важного наслаждения болью и проросла, словно корни, в материал доспеха дредноута, сделав его куда более чувствительным к ощущениям битвы, чем в бытность здоровым космическим десантником. Да, это будет хорошая драка. Он тосковал по огню, выжигающему краску с доспехов, и крови, брызжущей на его мастерски выточенные бронепластины.
— Командир? — прозвучал голос в воксе Деметрия. Деметрий повернулся и увидел технодесантника Клаэса, чья серворука, снабженная десятью дрелями, слепо тянулась в воздух над его наплечником.
— Технодесантник. Мы готовы?
— Флот подготовлен. Они так проголодались, что понадобились определенные усилия, чтобы пробудить их и накормить. Но теперь они могут подняться на крыло в ближайший час.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты был с нами, Клаэс. Нам не добиться успеха без флота, а он слушается тебя больше, чем всех остальных.
— Я горд служить.
— Будешь гордиться, когда отродье Кровавого Бога умрет, Клаэс. Пока что наслаждайся битвой и помни, в чью славу сражаешься.
Клаэс кивнул головой, скрытой шлемом. Как и многие Насильники, он никогда не снимал даже часть доспехов — Слаанеш был благосклонен к ордену и часто менял тела его воинов таким образом, что ощущения и удовольствия становились более непосредственны. Никто точно не знал, как именно теперь выглядит Клаэс — и именно поэтому, как и по другим причинам, Насильники были возлюблены Слаанешем. Каждый космический десантник был храмом Богу Наслаждений, его плоть была священна и неосквернима, и демонстрировать эти благие мутации было все равно, что распахивать дверь храма каждому встречному. Деметрий и сам редко открывал свой истинный облик, спрятанный под массивной бронированной оболочкой тела дредноута. Делал он это только в присутствии тех, кто поистине воплощал идеалы Слаанеша, как леди Харибдия, или же перед великим врагом перед тем, как убить его.
— Значит, отряд уже отобран, командир? — спросил Клаэс.
— Лучшие из лучших, — прогромыхал Деметрий сквозь вокс-динамики дредноута. — Койвас. Хаггин. Большая доля штурмовых частей. Много стали, много жажды битвы, — Деметрий повернулся и посмотрел на город — миллионы огней и сверкающие моря наконечников копий. — Проведи оружейные ритуалы для боевых братьев. Они должны чувствовать каждую пулю, которую выпускают. Еще очень долго на Торвендисе не будет боя, подобного этому.
