— Контроль на посадке чисто формальный, там даже паспорта не всегда проверяют, так что это легко допустить.
— Пусть так, — согласился Олег. — Но ведь вместе с Маринкой летела Нелька. Наверняка они сидели на соседних местах. Она-то не могла не заметить подмены!
— Мустафа сказал, что у Наташи с собой был набор инъекторов и справка о сахарном диабете, — сообщил Слава. — Он сам проверял турецкий перевод справки. Думаю, часть инсулиновых капсул были со снотворным.
— Если не с ядом, — пробормотал Гарин.
— Не исключено, — сказал Пельмень. — Самолет вместе с пассажирами все равно предназначался, скажем так, под списание. Если Нелька умерла от инъекции, а не в момент удара о землю или, хуже того, в пламени пожара, то ей, можно сказать, крупно повезло.
— Получается, эта Наташа была заведомой смертницей?
Михаил кашлянул в кулак.
— Я что-то не то сказал? — спросил Олег.
— Да нет. — Столяров махнул рукой. — Просто от слова коробит. Смертница, смертник, смертники… Я не против того, чтобы люди умирали за идею. Обидно, когда они за компанию прихватывают других, у которых, может, и идеи никакой не было.
Гарин только покачал головой и снова обернулся к Славе.
— Что еще тебе удалось узнать? — спросил он.
— Немногое, — признался Пельмень. — Мустафа оказался неожиданно хлипким даже для продажного полицейского. Но кое-что я успел из него вытрясти. Пару недель Марину держали в подвале в турецкой деревне. Я нашел этот подвал. В нем теперь живут хозяева дома. Вернее сказать, они были живы, когда я уходил. Я слышал их крики. Через две недели в деревню вернулся Коршун, и Марину переправили куда-то на самолете. Насколько я понял, это был частный самолет. Куда он направлялся, мне выяснить не удалось. Сейчас за высоткой направо, — без всякого перехода объявил он.
Они свернули с проспекта на широкую дорогу, покрытие которой выглядело так, словно пережило не одно землетрясение. Примерно минуту все двигались молча, потом Михаил задал вопрос:
— Я что-то так и не понял. Здесь-то ты как оказался?
— С вашей помощью, — ответил Пельмень. — Вернее, больше с твоей, зятек.
— Как это? — удивился Олег.
— Очень просто. Во время своих поездок я не переставал следить за твоим домом.
— За моим… чем? — Гарин скорчил физиономию, какая обычно бывает у человека, не уверенного, что он все расслышал правильно.
— За твоим домом, — спокойно повторил Слава. — Ты не представляешь, как много в твоем дворе видеокамер и сколько из них ведут непрерывную трансляцию в сеть. Три дня назад камера твоего соседа со второго этажа зафиксировала, как ты возвращаешься домой в компании, я извиняюсь, еще одного бомжа. Он был в грязном плаще с оторванным рукавом, что еще я мог подумать? — Он посмотрел на Михаила. — Я узнал тебя по походке, подполковник, и камера возле лифтов подтвердила мою догадку. Увидев вас вместе, я сказал себе: ага! Эти двое куда-то собираются, навряд ли за грибами, и им наверняка известно что-то такое, чего не знаешь ты! Я выяснил, куда вы вылетели, в тот же день. Я узнал, что прямо из аэропорта вас отвезли на территорию военной части. Я догадался, куда и как вас переправили дальше. У меня не было личного вертолета, но, как оказалось, каналы, по которым я раньше попадал в Зону, еще работают. На Янове мне сказали, что Студент и, я извиняюсь, Плотник наняли проводника до Припяти. К тому времени я отставал от вас приблизительно на сутки. В городе ваши следы потерялись. Но я спросил себя: Славик, а где бы ты начал новые поиски? И ответил себе: ну конечно же, там, где все закончилось в прошлый раз! Тогда я пошел к речному порту и встретил вас.
— Да-а, молодец, — похвалил Столяров. — Мы-то вчера по городу поколесили, дай боже!
— Ну так. Держитесь меня и не пропадете, — ответил Пельмень. — Нам, кстати, сюда.
Они остановились перед крыльцом двухэтажного кирпичного здания. Справа от крыльца из бетонной тумбы торчала странная инсталляция из зеленоватого металла. Назвать это скульптурной композицией не поворачивался язык. Припять вообще производила впечатление города, который в свое время не испытывал недостатка ни в металлах, ни в креативных жестянщиках. Инсталляция представляла собой три полые вертикальные трубы со спиленными под острым углом верхушками. Трубы были разной высоты: правая — по пояс Олегу, средняя — по шею, а до верхушки левой он бы едва достал вытянутой рукой. Сверху к самой высокой трубе горизонтально крепилось кольцо из того же зеленоватого металла, а вместе труба и кольцо напоминали гигантскую сыроежку. Еще правее стоял железный щит с афишей, все краски с которой давно смыло дождем.
— Сюда? — переспросил Михаил и направился к лестнице.
— Нет-нет, входная дверь забита насмерть, — остановил его Слава. — Тут вход очень хитрый. Я показываю, а вы повторяйте за мной.
Он закинул ногу на правую, самую низкую из труб и влез на нее, придерживаясь за среднюю. Оттуда он перепрыгнул на верхний край железного щита, который двумя перекладинами крепился к стене здания. Придерживаясь за стену, Пельмень добрался до правого края щита, затем развернулся, разбежался и запрыгнул на шляпку «сыроежки». С нее он уже без приключений перебрался на широкий козырек над крыльцом и помахал рукой.
— Все запомнили? — крикнул он. — Тогда давайте за мной!
— Надеюсь, в этом есть какой-то смысл, — проворчал Столяров и полез на трубу.
Через пару минут все трое стояли на козырьке.
— Здесь еще один тонкий момент, — предупредил Слава. — Лестница не просто кривая, на ней еще гравитация пошаливает.
— Аномалия, что ли? — спросил Михаил. — Вроде «мясорубки» или «карусели»?
— Да нет. Для аномалии она слишком безвредная и постоянная. От выбросов не зависит. Сколько лет этим местом пользуюсь, столько она здесь и есть.
— Как ты вообще сюда залез в первый-то раз? — поинтересовался подполковник. — И, кстати, зачем?
— От кровососов спасался, — пояснил Пельмень.
— Тогда понятно. От этих гадов и по стене убежишь, когда приспичит. И как, успешно?
— Как видишь. Забрался на крышу и сверху закидал тварей гранатами.
— Вот это правильно, — одобрил Столяров. — А наверху у тебя что? Схрон?
— Вроде того. — Слава приблизился к вертикальной металлической лестнице, ведущей на крышу здания. — Тут никаких особых сложностей нет. Просто держитесь крепче и не пугайтесь. Меня же эта штука выдерживает, хоть я и тяжелей вас, вместе взятых.
Он взобрался на крышу довольно быстро, и Гарин не заметил в его движениях ничего необычного. Вторым пошел Михаил. Он поднимался немного медленнее и пару раз за время подъема удивленно сказал: «Ого!»
