Эвелин сделала глубокий вдох, обернулась и улыбнулась.
— Я всегда знала, что с интуицией у тебя — полный порядок. Может быть, в этой дикой игре с джекками и есть что-то такое, о чем нам следует узнать.
Мужчина пожал плечами и с трудом удержался от зевка во весь рот.
— Не понимаю, что тут можно узнать и как. Но одно я заметил: они перестали мне мешать. Я уже привык ждать нужных мне деталей и инструментов, но после того, как один из джекков поймал меня на воровстве, все оказывалось под рукой в нужный момент, никто на меня не наскакивал, не злил меня и все пошло как по маслу.
— Может быть, и мне попытать счастья в кражах? — с кривой усмешкой проговорила Риордан. — У меня-то сегодня все было как обычно.
— Я заметил, — сочувственно кивнул её муж. — И у тебя, и у всех прочих не-джекков, которые ютятся в углу.
— Скорее всего, они так поступают из самозащиты, — сказала женщина. — Я в своё время подумывала о том, чтобы к ним при возможности присоединиться. Туда хотя бы джекки не наведываются, а если наведываются, то очень редко. К тем, кто там работает, они не пристают так часто, как к тем, кто трудится рядом с ними.
— Может быть, это и стоит сделать, но не…
Росс умолк. Послышался знакомый стук в дверь.
— Это Гордон, — сказал Мердок и нахмурился. — Он никогда не приходит раньше Ирины и Веры.
— Вот-вот, — озабоченно подтвердила Эвелин.
Росс поспешил к двери и открыл её.
Вошёл Гордон. Его ярко-синие глаза смотрели устало, а губы вытянулись в ровную решительную линию, и это напомнило Россу о былом — о готовности действовать.
— Есть находка, — коротко сообщил Эш и нетерпеливо стряхнул с выцветших волос капли дождя.
Эвелин поджала губы.
— Тела?..
— Нет. — Археолог повернулся к ней. — Записи. Михаил и Виктор набрели на лагерь, где жили двое из первой экспедиции.
Он вынул из-за пазухи растрёпанный блокнот, листки которого показались Россу похожими на листья салата. Пролежать сто лет в такой сырости без последствий не смог бы даже блокнот, упакованный в водонепроницаемый пакет. Им ещё повезло, что записи русских не сгнили целиком.
— Этот блокнот я просмотрю более тщательно и сравню его содержание с теми материалами, которыми мы располагали до сих пор, но разведчики уже успели пробежать глазами записи и вкратце передали мне их смысл.
— И смысл в том, что?.. — поторопил Мердок товарища.
— Участники той экспедиции исчезли друг за другом. Сначала они болели, как мы с вами. Но заболели они гораздо позже.
Супруги кивнули. Они хорошо помнили изученные записи.
— Вероятно, у всех русских состояние быстро и резко ухудшалось — если судить по записям в одном из этих блокнотов. Во втором все изложено более туманно.
Эш запнулся.
— Пить хочется.
Росс направился к гигиенической нише.
— Сейчас принесу тебе воды.
— Спасибо.
Через пару секунд Гордон взял у Мердока чашку, залпом выпил воду и обессилено прислонился спиной к стене.
— Есть что-то пострашнее, — поторопила его Эвелин, — да?
Это прозвучало даже не как вопрос.
Эш коротко кивнул.
— Хуже, лучше — не знаю. Нет никаких ответов, только вопросов стало ещё больше. Вкратце вот что: члены группы не держались все вместе, как мы думали раньше.
— Но ведь приказ был именно таков, — возразил Росс. — При возникновении опасности…
— Таков был приказ, и, вероятно, они держались группой, как мы и заключили, исходя из записей, которые были обнаружены вместе с генератором. Но может быть, это произошло после того, как тот человек исчез…
— Исчез? — переспросила Риордан. — Не умер?
Их разговор прервал стук в дверь. Мердок открыл её и впустил русских женщин.
Пока Вера всем раздавала порции еды, Эш коротко посвятил её и Ирину в суть происшедшего.
Пока он рассказывал, все молчали. Затем Базарова проговорила — медленно, с сильным акцентом:
— Они исчезли друг за другом? Что это означает для нас?
— Как раз это я и пытаюсь выяснить, — ответил Гордон. — Михаил и Виктор не обнаружили человеческих останков, а они обшарили почти весь остров. Ну и конечно же, Никулин хочет отправиться в прошлое, к одному из лагерей своих соотечественников, и понаблюдать, что же там происходило.
Павлова бросила на археолога резкий взгляд и непроизвольно приоткрыла губы — словно хотела что-то сказать или вскрикнуть. Ирина покачала головой, слегка сдвинула тонкие брови.
— Нет. Это плохая идея. Если они все заболели так быстро… Очень может быть, что сто лет назад болезнь, которой все мы страдаем, была более опасной.
— Но если бы они просто заболели и умерли, — возразила американка, — тогда мы нашли бы их тела, верно?
— Это кажется логичным, — отозвался Эш. — Правда, не исключено, что какие-нибудь бродячие йилайлы или нурайлы подобрали их тела и уничтожили, хотя пока мы не имеем никаких данных, свидетельствующих о том, что здесь распространены подобные погребальные обряды. Но, может быть, к смерти от болезни здесь относятся иначе, чем к смерти вследствие казни или от более естественных причин.
Вера тихо проговорила:
— Миша… У него были друзья в той экспедиции…
Археолог негромко проговорил:
— Я знаю об этом. Он мне объяснил… кое-что. Михаил — не самый открытый в этом плане человек. — Он криво усмехнулся, а Вера улыбнулась ему в ответ, но в её глазах затаилась тревога.
— Я взял с него слово, что он ничего не предпримет, пока мы не проконсультируемся с полковником.
У Росса сразу стало легче на душе.
— Это ты хорошо придумал, Эш. Надо отправить кого-то туда, к нашим умникам. Пусть учёные разберутся, что это за хворь и вообще как нам быть.
Гордон кивнул.
— Я хочу попросить вас, чтобы вы помогли мне скопировать записи из блокнота Павла, — мне бы не хотелось, чтобы он совсем истлел и рассыпался, — сказал он. — С блокнотом Светланы будет работать Михаил — он сам на этом настоял. Сказал, что время для такой работы у них выдаётся, когда они прячутся от летунов. Как только у нас будут копии этих записей, я отправлю Виктора в наше время с отчётом, и мы будем ждать решения Зинаиды, а уже потом действовать.
Морщинки на лбу у Ирины разгладились.
— Хорошо, — сказала она по-русски и добавила по-английски: — Очень хорошо.
То, что Саба обнаружила у себя в комнате включённый компьютер, стало для неё сигналом — следует посвятить себя изучению этого аспекта местной науки.
Два дня она заставляла себя садиться к монитору, то дрожа от озноба, то пылая от лихорадки. Она старательно изучала йилайлскую клавиатуру.
Эту работу музыковед чередовала с просмотром записей пропавшей русской экспедиции, сохранённых на жёстком диске её ноутбука. Растревоженное лихорадкой воображение создавало фантазии, которые казались реальными. Когда Мариам не занималась ни тем, ни другим, она включала аудиосистему и слушала йилайлскую музыку. Голоса певцов, исполнявших Великий танец, взмывали ввысь и опускались. Чем-то это напоминало музыку дорце, которую она слышала на родине, в Эфиопии. Эта музыка переплеталась с повседневной жизнью, она отмечала не только маленькие события дня — пробуждение, отход ко сну, различные трапезы, но и звучала на свадьбах и похоронах, на всевозможных празднествах, устраиваемых на протяжении года.
