Ознакомительная версия.
– Мы считаем, что да. Он какое-то время был вне игры, но такие люди из игры не уходят, для них жизнь и есть игра. Он вернулся, чтобы закончить вот так.
– Какого черта он здесь оказался?
– Спроси что полегче. Но теперь представь, какой важности должна быть операция, чтобы в ней участвовал лично директор Секретной разведывательной службы?
– А эти парни – они кто? – Марианна указала на пробитую пулями машину, за которой лежал один из стрелков. На них пока никто не обращал внимания, полицейских сюда еще не пускали, они стояли у оцепления, на своих перемигивающихся синим машинах.
– Давай посмотрим…
Первым я, конечно же, начал обыскивать того, которого первым и пристрелил через окно домика. На вид лет тридцать – тридцать пять, правильные черты лица, европеец. Одет в джинсы и грубую рабочую куртку. Рядом с ним – пистолет, я немного подумал, потом решил – что ничего страшного не будет, если я разживусь дополнительным пистолетом. Тем более что пистолет и впрямь был хорош – привычный для России «браунинг», но не двойного, а одинарного действия, перед стрельбой нужно взводить курок вручную. Кто-то неслабо потрудился над этим пистолетом, в нем была масса полезных усовершенствований – от трехточечного ночного прицела до рукоятки, которую кто-то старательно в нескольких местах перетянул изолентой для лучшего хвата. Посмотрев магазин – в нем было одиннадцать патронов, двенадцатый, вероятно, в стволе, – я сунул этот пистолет в свой карман.
В карманах у неизвестного было немного чего. Тонкая пачка ассигнаций и несколько мелких монет – все американские. Пачка жевательной резинки, початая. Новенький электрошокер дистанционного действия, черно-желый, по виду напоминающий фонарик – его я тоже сунул в карман, не знаю зачем. В другом кармане я нашел еще немного денег, квитанцию от фирмы, занимающейся прокатом машин…
В нагрудном нащупал что-то, достал – небольшой навигатор GPS и три фотографии. Начал разглядывать их и кое-что понял…
– Что нашел?
Я молча передал фотографии Марианне, та принялась их разглядывать, подсвечивая себе небольшим фонариком, который как сотрудник правоохранительных органов привыкла всегда носить с собой. К нам подошел и Дункан, протянул руку за фотографиями.
– Мантино умер, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Я промолчал – а что тут скажешь. Доля вины есть и моя – сколько нас, бакланов, салаг, учили – когда ты на задании, раз в тридцать секунд оборачиваешься и смотришь, что у тебя за спиной, как летчик или карманник. Пусть мы с агентом Мантино не были ни друзьями, ни особо даже знакомыми, все равно он был моим напарником, и я отвечал за него, равно как он – за меня. У него была подготовка полицейского, у меня же – флотского диверсанта, и львиная доля ответственности лежит на мне. Вот и еще один грех, за который мне отвечать перед собственной совестью.
– Кто это?
– Это атомные террористы, – не конкретизируя, сказал я, – все трое. Одного из них я чуть не пристрелил из ружья в домике.
На самом деле двоих я ожидал увидеть на фото – третий же стал для меня откровением. Но я его узнал, хоть и видел в Персии пару раз и мельком. И кое-что понял…
Дункан молча пошел к вертолету – передавать фотографии в розыск.
К нам подошел один из выгрузившихся из вертолета «инопланетян», забрало шлема он откинул, и это внушало некоторую надежду, что от лучевой болезни мы не загнемся во цвете лет.
– Хоть я тебя и не так хорошо знаю, мне кажется, ты что-то задумал, – сказала Марианна, и это было истинной правдой.
– Оружие раздобудешь?
– У меня уже есть, – она показала пистолет.
– Что-нибудь посерьезнее. Стащи у Дункана или у кого-нибудь из этих автомат. На противоположной стороне дороги стоит мотоцикл, я его там оставил. Иди туда и не привлекай к себе внимания.
– Что нам за это будет?
– Ничего. Если это то, что я думаю, мы сохраним себе жизнь. И не только себе, но и паре миллионов бедолаг.
Чем дальше, тем больше мне нравился этот «Харлей» с двигателем один и шесть, будто у малолитражки. Вернусь домой – закажу себе такой же и буду на нем кататься. В России мотоциклов по причине холодной, не слишком подходящей для них погоды почти не производили, но это же не мотоцикл! Это боевой конь!
Сыто урча мотором, «Харлей» с немалой скоростью тащил нас по четыреста девяносто пятой в сторону авиабазы «Эндрюс». Я держался за руль – не управлял мотоциклом, а именно держался за руль, пытаясь не слететь с мотоцикла на такой скорости и не врезаться во что-нибудь. Для такого неопытного рокера, как я, мотоцикл был подобен необузданному быку. За спиной у меня сидела агент Эрнандес, пытаясь не свалиться с мотоцикла и при этом смотреть на пеленгатор. Тот самый пеленгатор, который я нашел в кармане убитого – он не был отключен или запаролен, и на нем имелась отметка. Если это то, что я думаю, мы сорвали джекпот, если же нет – хуже все равно не будет. Где-то здесь, рядом с нами, несколько маньяков вздумали сжечь целый город.
Иногда я раздумывал об этом, пытался понять террористов – и не мог. Не мог понять я и тех, кто говорит, что террористы и военные одинаковы, просто военные имеют возможность уничтожить здание управляемой ракетой, а террористы подгоняют к нему грузовик, набитый азотными удобрениями, щедро политыми соляркой. Один правозащитник тире адвокат недавно прислал гневное письмо в «Русский Инвалид»[77], по случаю ознакомился. Его даже напечатали, это письмо, в откликах читателей…
Господа! Если не видите разницы – откройте глаза! Возьмем хотя бы эту несвятую троицу – кстати, интересно, зачем они приперлись сюда все трое – может быть, сейчас эти уроды уже добрались до устройства и вставляют в него детонатор. А потом взорвут. Америка ничего не сделала этим людям, более того – она в чем-то поддерживала их стремление к независимости и немало содействовала им в этом. В благодарность они хотят взорвать целый город, чтобы началась война. Большинство террористов, когда они выходят на тропу войны, они отчего-то взрывают не военные объекты. Детский садик, остановка общественного транспорта, гимназия – вот любимые их цели! Потому что там не ответят смертью на смерть, там беззащитные. Военный, начиная боевые действия, отчетливо осознает, что против него также будет применена сила, и он может погибнуть, но все равно он делает то, что заставляют его делать приказ, присяга и чувство долга. Террористы – по крайней мере, большинство из них – наносят удар там, где нет защиты, и зачастую делают все, чтобы уцелеть.
А вот я – против того, чтобы они уцелели. Потому-то я и решил – не сообщать никому. Сегодня я сделаю все – по многим причинам, – чтобы ни один из этих ублюдков не остался в живых.
Проскочили мост – он был освещен, и под ним лениво нес свои воды в Атлантику Потомак.
– Сворачивай! Налево!
Вашингтонские холмы – неужели там?
И тут я понял – станция! Железнодорожная станция! Контейнер с зарядом – там!
Мы съехали с двести девяносто пятой дороги и остановились. Я слез с мотоцикла, взял у Марианны навигатор.
Точка больше не двигалась…
Самое удивительное, что они не могли получить груз. Ни у одного из них не было при себе документов, подтверждающих их право собственности на груз, пришедший в порт Сан-Франциско и любезно доставленный в Вашингтон компанией АмТрак[78]. Еще один такой же контейнер ждет своего часа на грузовой станции рядом с Нью-Йорком, но это уже не имеет значения – пусть ждет. Правосудие свершится здесь.
Станция охранялась, но охранялась хреново, только забор из сетки-рабицы с пущенной поверху колючкой и телекамеры, и то самые дешевые, ночью полуслепые. Были, конечно, и обходы, но, сэкономив на персонале, охранная компания наняла мексиканцев. Стоило ли говорить, что никаких обходов и в помине не было, а вместо обходов мексиканцы дрыхли себе в караулке рядом с тревожной кнопкой.
Станция работала днем и ночью, ночью даже интенсивнее, чем днем, потому что водители большегрузов ночью, когда машин почти нет, стремились сделать все свои дела и до утра, до пробок, вырваться на прямики интерстейтов, чтобы не терять времени. Да и железная дорога ночью работала на полную мощность – североамериканцы, несмотря на все разговоры, так и не построили у себя аналог нашей «стратегической колеи», и путей для обеспечения перевозок все возрастающего потока грузов не хватало. Поезда ходили длиной в полторы мили и по два сорокафутовых контейнера на одной платформе, один на другом. Поэтому территория станции была ярко освещена, и в свете прожекторов были отчетливо видны снующие по залитым бетоном контейнерным площадкам огромные вилочные погрузчики, из числа тех, что могут взять разом два контейнера, и большие козловые краны, перегружающие контейнеры на стоящие в очереди грузовики.
Ознакомительная версия.
