Жажда - Макс Вальтер

Первые двое суток я лежал пластом. Отбитое тело болело так, что без стонов и до туалета не дойти. А ведь в ту ночь я её практически не чувствовал. Впрочем, так всегда: самая острая боль после драки как раз на следующий день. Помню, однажды в молодости, десять на десять схлестнулись, так я после этого несколько дней есть не мог, скулы болели. А в тот день ничего, чуть ли не до утра всей толпой пили. Сейчас самочувствие не намного лучше, только в основном тело болит, рёбра да спина.

Ольга тоже передвигалась с трудом, били её, возможно, даже жёстче, чем меня, да и не приучено женское тело к подобным вещам. Плюс лодыжка распухла так, что она чаще на одной ноге передвигалась, потому как ступить на больную было невозможно. Но Штык нас не понукал, кормил, поил, топил печь, а днём уходил на охоту и поиск других припасов. Консервы, что ровными рядами стояли на полке, не трогал, оставляя на крайний случай, да и не было в них нужды, ведь на то он и егерь, что лес знает, как свои пять пальцев. Дичи и рыбы в заповеднике в достатке, как, в общем-то, и грибов с орехами.

На третий день я наконец выбрался на воздух, курить хотелось просто невыносимо. Неподалёку раздавались странные звуки, однако пришлось поднапрячься, чтобы потешить собственное любопытство. Склон оврага несильно крутой, но когда всё болит, карабкаться по нему — не самое простое занятие. Но оно того стоило.

Прямо на вершине Штык соорудил себе некий щит из поперечных спилов. Точно такой у него был в лагере, разве что немногим больше, но это не суть. Таким образом он тренировался в метании, притом не только ножей. Я ещё тогда поражался его мастерству втыкать любые предметы, при этом ещё и точно в цель. Я даже предназначенный для этого нож не мог бросить так, чтобы он прилетел в мишень заточенным концом, а он с лёгкостью загонял в макивару обыкновенные гвозди. Да не только их, однажды я видел, как он на спор всадил в доски сарая шариковую ручку, примерно шагов с пяти.

Вот так, выпуская изо рта клубы дыма, я с нескрываемым восторгом наблюдал за работой профессионала. Штык умудрялся укладывать ножи на минимальном расстоянии друг от друга. Порой казалось, ещё миллиметр влево и вместо макивары клинок угодит в рукоятку предыдущего. Но каждый следующий входил рядом, при этом мастеру было совершенно наплевать, правой рукой работать или левой.

— Слушай, а можешь меня научить? — я наконец задал мучающий меня долгое время вопрос.

— Давай, подходи, — совершенно без проблем согласился тот.

Я отбросил в сторону окурок, предварительно его заплевав, и подошёл к будущему учителю.

— Подними, не стоит оставлять лишних следов, — кивнул тот в сторону бычка.

И он прав, потому я без лишних слов подобрал мусор и убрал его в пакетик от пачки. Вернёмся в землянку, сожгу в печи и всего делов, а на будущее нужно что-нибудь придумать на сей счёт.

— Извини, похоже, мне сильно по голове прилетело, — повинился я и принял несколько ножей из рук Штыка.

— Поближе подойди, — приняв извинения кивком, продолжил обучение тот. — Начнём с простого. Вот здесь стой, пробуй.

Я размахнулся, выпустил клинок, и тот со звоном отлетел в сторону, потому как встретился с мишенью плашмя.

— М-да, тяжёлый случай, — почесал макушку тот. — Видимо, с самых азов придётся начинать. Ладно, покажи, как нож держишь. Тьфу ты ёпт, да что ты за него схватился как за хер, свободнее нужно… Нет, ближе к кончику, ещё… Вот так, пробуй. Стоп! Накой чёрт ты ногу выставил?

— Не знаю, так удобнее, наверное.

— Встань ровно. Как ты обычно стоишь?

— Ну, так вроде, — я сменил стойку на свободную и распределил вес на обе ноги.

— Давай, пробуй.

Снова размах, бросок и нож с характерным «Бдэ-эмс» ушёл в сторону.

— Слишком сильно размахнулся — это раз, нож отпустил слишком рано — это два. Значит, смотри, пальцы разжимаешь в тот момент, когда твоя рука распрямилась полностью, необходимый момент поймаешь в ходе тренировок, ну и замах должен идти примерно от уха по прямой линии. Понял?

— Наверное, — пожал я плечами. — Больно ещё, в спину каждый раз отстреливает.

— Терпи, — безразлично отмахнулся тот, уже войдя в азарт обучения. — Давай, пробуй ещё раз. Да куда ты опять ногу отклячил.

Третья попытка оказалась удачной, но на радостях я разволновался, и четвёртый нож снова отскочил от макивары, и отлетел куда-то в траву. Штык поморщился, высказал, что я вновь нарушил всю технику, после чего взялся за меня всерьёз. В итоге в овраг мы спустились часа через полтора, а к вечеру, от интенсивных движений у меня, помимо спины, заболели мышцы на руках, словно я не ножи метал, а разгружал состав с цементом. Но прежде чем «задраить люки», в смысле плотно прикрыть двери, чтоб тепло из землянки не выветривалось, Штык выгнал меня и на вечернюю тренировку. Я не сопротивлялся, всё же сам напросился, а значит, нечего ныть. А мышцы со временем привыкнут, да и навык очень полезный, может, когда-нибудь мне даже жизнь спасёт. Для этого, разумеется, придётся и ножи как у учителя сообразить — с серебряной заливкой в центре клинка, но вначале метать бы их ещё как следует научиться.

До уровня Штыка я вряд ли стану развиваться, всё же гораздо проще спустить курок. Для него это фетиш, занимается с раннего детства, как только первый раз нож в руки взял. Мне его ни в жизнь не догнать, с таким-то богатым опытом. Хотя, мало ли на свете историй, когда ученик превзошёл своего учителя, вот только там всегда ученик оказывался ещё большим фанатом. Но, несмотря на мою неуклюжесть, через три дня я уже всаживал нож в древесину девять из десяти раз. С прицелом, конечно, беда, но как сказал Штык, это вопрос времени и усердных тренировок.

К тому моменту Ольга уже свободно передвигалась и взяла на себя всё хозяйство. Потому мы без зазрения совести большую часть времени проводили в занятиях. На охоту Штык уходил раз в два дня, да и то ненадолго, чтоб проверить ловушки и собрать дичь. В общем-то, больше чем нужно он никогда не брал, а если удавалось поймать сверх необходимого, то попросту отпускал добычу. Благо все его уловки не приносили зверям совершенно никакого вреда, так как были основаны