Габар, многим принцам шаранг. Сколько же вы всего видели после того, как вас последний раз коснулись руки кузнеца? Крови, страстей, магии Астрала…
Я задумчиво встал и уже привычным движением рассёк пространство, открывая вход в первый горизонт. Ничего примечательного, привычная серость и всего лишь две тонюсенькие струнки пересекали пространство мансарды. Я взглянул на лежащее оружие. Новые ключи выглядели зыбкой тенью с контурами лезвий и едва заметной пустующей полостью с лучистыми трубчатыми ответвлениями внутри структуры клинков. Дед повторил полностью строение старого оружия.
Я поднёс Божественные Ключи поближе к лицу. Небольшие пульсирующие звёздочки в точно таких же полостях и тянущиеся от них по канальцам паутинки маленьких струн. Гармония и изящество. Нет, пытаться переносить Средоточие в новое оружие не буду. Скорее всего, тогда Божественные Ключи превратятся в обычные железки. А если попробовать новое умение, как с восстановлением Средоточия Гергудрун? Я достал из инвентаря припрятанные спицы.
Кто мешает попробовать. Внимательно рассмотрел рисунок вязки и узлов маленькой звёздочки Средоточия, что трепетала в Ключе. На вид ничего сложного. Да слоя, круговая вязка, почти крючковая. Но и спицами можно.
Шагнул к ближайшей нити, аккуратно поддел большей спицей за край, сделал большую петлю, выключая из основного полотна кусок не менее полуметра. Связал место перехлёста узлом и быстро отсёк петлю Струна задрожала, вспыхнула на мгновение, и на месте узла вновь была ровная структура. А у меня на спицах оказался участок струны, который начал постепенно меркнуть.
Засуетившись, стал набрасывать петли одну за другой, увязывая в копию рисунка Божественных Ключей. Едва успел, связанный узел почти потух.
Поднёс его к струне… и ничего. Великий Рандом! Что же я сделал не так. Или удалённый участок теряет ману в Астрале? А ведь он должен теперь сам стать источником магической энергии! Думай, думай, Эскул. Попробую-ка по-другому.
Я поднёс связанный узел к одному из новых Ключей и вложил его в сферическую полость. Никакой реакции. Поднёс оружие, крепко обхватив за рукоять, к своему Средоточию. Слабый всплеск свечения! Ну-ка… Я подцепил крайнюю нить своего Средоточия и аккуратно потянул её к узлу. Тот при её приближении задрожал и начал вращаться на месте, а когда струна коснулась его, стал наматывать, как клубок и засверкал всеми цветами радуги. Материал Ключей нагрелся. Я почувствовал жар кожей лица, так как уник не позволил ощутить подъём температуры руками.
Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, я целую минуту наблюдал рождение новых Ключей. Повторить то же самое со вторым клинком было уже делом времени.
И вот я стою, держа в руках Ключи Матери и Сына, первый артефакт, сделанный самостоятельно бессмертными в этом мире. И не заметил, как вышел из горизонта. Несмотря на терморегуляцию уника, ощущение было такое, что всё тело покрыто капельками пота. Лихорадочно бухало в груди. Осталась последняя проверка на пригодность новодела.
Сложив весь инструмент со старыми Ключами в инвентарь, сделал три глубоких вдоха, чтобы унять дрожь в руках и успокоиться.
Вцепился в рукояти Ключей, как утопающий хватается за верёвку, брошенную с борта корабля. Медленно поднял руки над головой и резко рассёк пространство перед собой.
В полумраке мансарды привычно появился проход в первый горизонт, ничуть не хуже старого. Решительно шагнул в серое марево. Проверять так проверять! Едва пересёк границу реальности, Средоточия новых Ключей вспыхнули ярким светом. В ладони, словно раскалённые иглы вонзились стремительно удлиняющиеся струны. Из маленьких узлов Средоточия в мгновение ока превратились в фантасмагорических морских ежей.
Дикая боль пронзила всё тело, мне казалось, что уник горит на мне и стекает расплавившимся металлом, прожигая кожу, мышцы и кости. Хотя глаза мои видели иную картину.
Всё было в целости, лишь струны от Средоточий лучами устремились, просвечиваясь через броню уника, сначала к локтевым, затем к плечевым суставам, заставляя меня уже не выть, а орать в голос от страшной боли. Каждая клеточка, каждый сантиметр тела бились и рвались на части. Боль вместе со струнами достигла позвоночника и стала распространяться вниз. Ноги перестали слушаться. Я рухнул на колени. Безумная мысль попытаться прервать мучения, уйдя добровольно из жизни, не получила реального воплощения. Рук, что судорожно сжимали ключи я уже не чувствовал. И тогда, теряя сознание и последнюю способность здраво рассуждать, я активировал Среднее Исцеление и от отчаяния — Возрождение. Вместе с болью меня покинуло и сознание, падая, я успел уловить момент возвращения в реальность…
* * *
— Мастер Холиен, мастер Холиен!!! — чей-то отчаянный крик ворвался в вязкий туман моего безвременья. И следом лицо обхватили чьи-то холодные и мокрые ладони. С великим трудом я разлепил веки и прошамкал жёстким, как наждак, языком.
— Хррр, жто, хто.?
— Это я, Тоша! Мастер Холиен, там маму схватили, Гуггенхайма. Полный дом северян. И… Ведьмы… — я, наконец, рассмотрел плачущее лицо дочери Маттенгельд.
— Гха! — я сплюнул на пол комок какой-то бесформенной слизи, — Ковен? — встал, шатаясь на нетвёрдых ногах. Силы постепенно возвращались ко мне. Я был жив! Экспериментатор хренов… Надо же, расслабился. Мыслитель, ммать… Артефактор-хренактор.
— Много их?
— Ой, да. Мама, как врываться стали, на кухне была, меня к вам наверх послала. А вы…
— Всё понятно. Спрячься в мансарде. Вниз ни под каким видом не спускайся. Братья где!
— За сараями, у них там есть место.
— Уже дело, значит, внизу только Хейген и Гуггенхайм. Ну, ссучки…
Я активировал коммуникатор:
— Инфа, у меня форс-мажор. На подворье заявились Ведьмы из Ковена. Попробую разобраться сам. Есть риск подставить родных. Возможно, придётся соглашаться на их условия. Поэтому слушай…
— Всё поняла, мастер Холиен. Через двадцать, максимум тридцать минут будем в посёлке. Продержитесь! — и отключилась.
Вот же… Я заметил, что всё ещё сжимаю в кулаках Ключи и взмахнул правой рукой. Кованое чугунное навершие перил лестницы, словно сухой осенний лист, без всяческого усилия отделилось от основания и, зазвенев, покатилось по лестнице.
Моё лицо озарила улыбка, больше похожая на оскал.
Тоша споро покинула мансарду. Девочка на удивление действовала собранно и без паники. Школа Маттенгельд…
Я высунулся в слуховое окно. Дождь закончился, но в воздухе всё ещё висела противная морось. Площадка перед крыльцом подворья хорошо просматривалась. За забором тут и там маячили стражники Ковена, на самом подворье — в основном северяне, конные и пешие, числом, пожалуй, что и не менее трёх десятков. Несколько групп Ведьм Ковена насторожили: уж очень они напоминали упокоенных нами у Станции виндиктов. Мелькали и чёрные рясы Цензоров. Да ещё вели себя абсолютно по-хозяйски, суя свои любопытные носы куда ни
