на полной скорости летел к обрыву под радостные подбадривания знающих дорогу друзей и руководителей.
«Не так! — протестует Найт. — У нас тоже не было выбора, как и у тебя».
Киваю:
— Ага. Бедные вы, несчастные. Аж плакать хочется.
— Сам с собой переговариваешься? — на пороге неслышно открывшейся двери возникает Ломакин. Он по-прежнему выглядит хмурым.
Поднимаю на него глаза:
— Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас…
Антон Викторович усаживается напротив и удивлённо вскидывает брови:
— Это что, какая-то молитва?
— Ага, о законности, — отвечаю со спокойствием, которого совсем не чувствую. — Ну и зачем вы меня сюда притащили, господин начальник? Оторвались от офигенно важных руководительских дел. Капсулу, небось, на собственном горбу аж досюда волокли…
— Нет, — отвечает Ломакин обстоятельно, — Я поручил это важное дело грузчикам. Только, боюсь, к теме нашей встречи это не относится.
Приглашающе взмахиваю рукой:
— Ну давайте, маэстро, жгите. Раньше сядем — раньше выйдем, если вы понимаете, о чём я.
Антон Викторович явно не понимает, но продолжать пустую болтовню считает ниже своего достоинства.
— Будь по-твоему, — бормочет он. — Тогда начнём с самого главного. Каким образом ты и другие неустановленные лица вывели из строя Симулякр?
Если бы я был в мультфильме, то моя челюсть уже отвалилась бы и катилась в закат. Или глаза из орбит повылазили бы. Но в моей реальности удивление просто лишает дара речи. Пока я пытаюсь хоть что-то выговорить, Ломакин продолжает:
— Нам доподлинно известно, что ты был виновен как минимум в двух закрытиях гейтов. А теперь — и снова с твоей подачи! — закрылись вообще все. Рассказывай по порядку, что у тебя там происходило.
Ага, один я во всём виноват, классика. Ивана они точно не тронут, Куджо, возможно, до сих пор не обнаружили. Или она тоже из тех, кого нельзя трогать. Значит, будут вешать всех собак на меня.
Обойдутся.
— Если у вас есть возможность отследить мои действия, надо ли расспрашивать о них у меня?
Ломакин пялится, не мигая, затем со вздохом признаёт:
— Внутри Золта это возможно, но после выхода из гейта затруднено.
То есть в мирах, присоединённых к Симулякру, следить за нами было нельзя? Интересное кино получается.
— Тогда мне нечего вам сообщить, Антон Викторович, — сообщаю официально. — Все мои действия никогда не выходили за рамки установленных вашей администрацией правил.
— Да? — усмехается вдруг Ломакин, будто поймав меня на слове. — Тогда к какой такой внешней системе ты подключаешься всякий раз, как оказываешься в Симулякре? Кому сливаешь данные? Отвечай!
На последних словах голос Ломакина звенит сталью, буквально заставляя себе подчиниться. Вот только я ни о каких системах знать не знаю. Я, конечно, ожидал какого-то идиотского обвинения, но ведь не настолько же оно должно быть дурным!
Подскакиваю с места и хлопаю ладонями по столу. Отбил, конечно, но сейчас плевать.
— Отвечать? — рыкаю я. — Кому отвечать? И что? Ведь вы уже решили сделать меня виноватым!
— У нас есть доказательства, — несколько теряется Ломакин. — Мы изучили логи и точно уверены…
Наклоняюсь к нему через стол и шиплю прямо в его постную рожу:
— Логи? Какие, нахрен, логи? Вы вообще в курсе, как этот ваш Симулякр работает? И под какой монастырь он нас всех уже подвёл⁈
— Мне всегда казалось, что ты умнее, Олег, — с печалью в голосе произносит Ломакин. — Ни Симулякр, ни триада не представляют никакой опасности…
Падаю обратно на стул.
— Что такое Ось Единения? — вбиваю вопросы, словно гвозди. — Почему они перекрыли доступ к Симулякру? Что такое Легион неизбежности? Кто такая Админ?
Антон Викторович меняется в лице.
— Откуда ты…
— Мне всегда казалось, что вы умнее, Антон, — возвращаю шпильку Ломакину. — Знать эту кухню изнутри и настолько спокойно ко всему относиться — это ж стальные нервы иметь надо.
— Хватит повторять слова моей бывшей жены, — холодно произносит Ломакин. — Избежать ответственности таким образом не выйдет.
— Это не слова Красной Мамбы, — возражаю устало. — Это голос разума. Который ты, господин начальник, почему-то не желаешь услышать.
Антон Викторович хочет что-то сказать, вероятно — пожурить малыша, которым он меня сейчас видит, за отсутствие вежливости. Но вдруг прижимает кончики пальцев к левому уху. Выслушивает сообщение и впивается в меня бешеным взглядом:
— А вот про Ось Единения давай поподробнее.
Пожимаю плечами: я и сам не так уж много знаю. Не упоминая ни Андрея, ни — тем более! — Найта, рассказываю о том, как посланники этой самой Оси заявились сначала в третий посещённый нами мир, затем — прямо в Золт.
Ломакин качает головой:
— Мы посчитали вторжение в Симулякр шуткой Админа. Он давно работает из рук вон плохо. Не саботирует, конечно, но устраивает всякие сложности. Жаль, заменить некем…
— Что-то случилось? — спрашиваю настороженно.
Антон Викторович не отвечает, зато активизирует свой триафон. Увеличивает экран, насколько возможно, и поворачивает ко мне.
— Вот. Несколько минут назад это получили члены правительства по всему миру.
И запускает на триафоне видео.
Во весь экран — сурового вида женщина с коротко стриженными чёрными волосами, одетая в знакомую почему-то броню.
«Ким? — удивляется Найт. — Что она здесь делает?»
Точно! Броня-то из его воспоминаний! Но расспрашивать некогда, потому что женщина начинает говорить. Губы шевелятся, но другие лицевые мускулы — нет. Похожа на робота или оживлённую с помощью какого-нибудь приложения фотографию.
— Варвары Земли, — милое начало. Явно договариваться с нами не планируют, если я что-то понимаю в переговорах. — Ось Единения обвиняет вашу планету в преступлениях против священной для нас информационной безопасности. Вы бесстыдно воспользовались нашей инфраструктурой ради собственной наживы и будете наказаны. Каким именно образом — решим в ближайшее время. Готовьтесь.
— Ну и что? — спрашиваю равнодушно. — По мне, так это куда больше похоже на чью-то шутку. Причём сделанную на коленке.
Антон Викторович качает головой:
— Дело не в самом сообщении. А в том, откуда оно пришло.
И недвусмысленно указывает наверх.
— Да ладно! — усмехаюсь. — Не похожа эта тётечка на бога.
— Я про космос! — раздражается Ломакин. — Сначала сообщение поступило на один из спутников и только затем было отправлено адресатам. Либо мы имеем дело с весьма изобретательными людьми, либо…
— Ось Единения действительно существует, — заключаю я. — И они очень недовольны нашим поведением.
Антон Викторович надолго задумывается.
— Всё же у этой истории много нестыковок, — наконец признаёт он. — Будем разбираться. А тебе рекомендую никуда из дома не выходить. Пока не официально, просто дружеская рекомендация.
— Ну да, очень смешно, — фыркаю я. — Когда меня призовёт император, я ему так и отвечу.
Ломакин замирает. Потом наклоняется поближе и вдруг начинает говорить, понизив голос почти до шёпота:
— Кстати, об императоре. Он был весьма недоволен твоим
