пущу, дешевка!
Неведомо как, но вражеский ударный локоть Чет заблокировал. Хотя и немного поплыл от неожиданности — столь волшебного изъявления чувств со стороны врага не ожидал. Доспехи грохнули, теряя инерцию. Стремительный хук Опустошителя чиркнул по макушке пригнувшегося Четрна.
— Может, к мечам вернемся?! — неожиданно рявкнула чернота. — А то ты какой-то верткий!
От удивления Чет полоснул противника поперек груди. Черный откачнулся, закрываясь. Момент идеален для комплекса нижних ударов — Дыхания Сокрана…
Иллитерий выстрелил радужной молнией, и мир Чета стал тоскливее давно немытого стакана.
Ярче не придумать. Многоцветье разрослось единственной видимой чертой бытия. Походу, конец — Михаил напрягся…
Ураганный толчок под бок отбросил прочь от цветовых переливов. Поднял и швырнул на землю, пахнувшую горечью. Смерть осталась где-то по правую руку. Перевернувшись, димп узрел перед собой белесые пряди волос. Через секунду проявились отчаянные глаза Дзейры с медленно гаснувшим отражением ужаса. Рядышком маячил довольный Ласковый.
Она успела. Непонятно как, но смогла выбить Настройщика с грани.
— Больше не отпущу. — Слова дышали серьезностью. От наплыва теплоты Михаил потерял дар речи. Ситуацию спас крик Чета: где-то происходило нечто стоящее, о характере которого требовалось незамедлительно узнать — вскочить на пару с лепуркой и прочувствовать расклад.
Иллитерий взвился над коленопреклоненным Четом.
Могучий силуэт прервал полет клинка. Трейч врезался в Николая — Тьма чуть отклонилась, заставляя годока бесполезным рикошетом чиркнуть по броне и пасть на россыпи углей. Но завершающий аккорд птице-лев отсрочил. Чету подарено мгновение — краткий импульс, с успехом использованный охранной тридцаткой Дзейры.
Пять копий врезались в грудь Опустошителя, заставляя отступить. Солий победоносно и многообещающе возопил…
— Нет!! — Эдэя рванулась из захвата Т’хара.
Ну чем не выход — Михаил нырнул к замеченному копью. В неловком кувырке подхватил и, замерев у гаснувшей радужной выбоины, на пределе сил метнул в Того Самого С Поднятым Мечом.
Острие ударило под шлем Черного вкупе с лучом, испущенным Ласковым. Иллитерий неловко опустился вослед склонившемуся хозяину. Боль всеобъемлюща, а запас бэргов конечен. Легкой дымкой замерцал полиморф, терявший монолитность … Необходим контроль! Оценка, анализ…
Кулак заставил челюсти Т’хара клацнуть. Правитель охнул, упуская дикость Эдэи. Фиолетовой пантерой женщина кинулась наперерез воинам… и панорама для Буревестника замерла. Он зафиксировал элементы одним взглядом — навскидку: силившийся распрямиться Четрн в метре от сгибаемого ударами Николая; опаленный Трейч, подобравшийся для прыжка; рывки солдат; Дзейра, огибавшая полосу хаоса; бегущий следом Мик; одинокий сгорбленный Брон и открывавшая глаза Лаони. Есть ли шанс на положительный финал? Т’хар сглотнул: попробовать можно…
— Чет, назад!
Только бы услышал. Новый залп солия безрезультатно канул в сиянии Иллитерия.
— Отойди!!
Дзейра поняла. Перехватив секундное внимания Трейча, ткнула пальцем в желтоглазого лорда. Годок прыгнул — тараном врезался в Курьера, готового возобновить атаку.
Зона освобождена. И если успеть активировать спектр — Т’хар сконцентрировался — не успеет сузиться. Слишком много динамических переменных… Но сила давно с ним, цепи замкнуты, энергия подана на блюдечке.
Контуры Николая потекли в развернувшейся серебристой спирали, что расширялась, грозя охватить недозволенное…
— Отойти! — Дзейра отдала приказ уже в падении. Меняя траекторию бега, Михаил подхватил ее и протащил еще метра два, удалив женщину на вероятно безопасное расстояние. Наземь рухнули вместе…
Фигура Ника задрожала в многообразии хрустальных граней. Превратилась в мозаику.
Теряя связь с реальностью Груэлла, Опустошитель вскинул Иллитерий. Необходимо перервать переброску — вырваться из объятий портала, шагнуть к туманным силуэтам противников… Накрытый муторными ощущениями бесконечной скорости он провалился в извивавшийся тоннель перехода.
— Стремота… — Четрн сел, с трудом переводя дыхание. Серебро почти засосало его в неведомое и если бы не Трейч, цеплявшийся за малейшую неровность… — С меня причитается, друг.
— Годокского. Много. — Птице-лев мотнул головой. За спиной слегка неровно сошлись надкрылья. — Смотри, по твою душу…
По гари бежала непорочно чистая Лаони. Мир выглядел миром после боя. Возможно ли? Михаил непонимающе огляделся. Клич, принимаемый им за гром сражения, издавали фо-ригийские солдаты, победоносно вздымавшие мечи. Чему они радуются? Ответ прост и невероятен; остатки хооровских армий скрывались за изгибами северных полей Алора. Демоническую орду Лаони наставила на путь истинный и выпнула домой. Потрудилась на славу.
— Клянусь, Гробовщик ссытся кипятком. Пришел, рискнул и обосрался, — подвел итог Чет, за что вместо объятий получил укоризненный шлепок посохом.
В победу не верилось. Т’хар устало вздохнул — предстояло решить тысячи проблем: сбор гарнизонов, восстановление позиций, оценка текущей боеспособности… В том, что Гробовщик вернется, Правитель не сомневался. Враг справедливо решил не терять элитные части в стычке с третьей стороной. Предпочел отступить и перегруппироваться, пополнив ряды в подвластных мирах. Хоор запаслив и последователен.
Правитель встряхнулся: к нему спешили адъюнкты и связные. Вскоре подтянутся и старшие командные чины.
— Мне пора. — Дзейра улыбнулась Настройщику.
— Удачи.
На большее Михаила не хватило. Тело с неторопливостью обреченного наполнялось болью. Любопытно, если подойти к сладкой парочке Чета и Лао, станет легче или нет? Подмигнув Трейчу, димп направился к избранному адресату. Под сапогами захрустело.
В круге черноты, безвольно свесив голову, сидела Эдэя. Она точно надломилась, созерцая пустоту и собственные колени. Ветер чуть шевелил пряди волос, затуманивал вуалью пепла… Чуть позже Михаил испросит объяснений, а пока его влекло единственное белое пятно на сотни метров вокруг. Там затишье.
Угроза не исчезла, лишь припрятала когти. И необходимо с умом использовать каждую минуту недолговечного покоя.
Явление звездных россыпей на очистившемся небе — свершение достойное тоста. Миллиарды искр в глубокой вышине дарили ощущение простора, которого так не хватало на поле брани. Запахи смерти превратили северные поля в темницу, наполненную дымами и останками. Но грядущая ночь раздвинула барьеры, позволив Груэллу на несколько часов укрыться под маской привычной свободы.
Звезды мерцали — далекие, холодные… «А мне насрать». — Погладив солия, примостившегося на коленях, Михаил опустил голову. С категоричностью поторопился: определенные эмоции присутствовали, он находился в единственном угодном месте — среди друзей, у костра, разбрасывавшего алые отсветы. Семнадцать мужчин и женщин, некогда входивших в тридцатку Дзейры. Они молчали, созерцая игру пламени — танец угольков под треск поленьев. В дух шагах левее смутно белел шатер, предоставленный лорду, но Михаил предпочел встретить темноту под открытым небом, плечом к плечу с Дзейрой, которая безапелляционно расположила своих людей близ прибежища димпа.
Не умолкавшим перестуком тревожили ночь строительные тридцатки. Под стать витало в воздухе назойливое жужжание та-годов, чьи огромные силуэты время от времени заслоняли звезды. Не менее настойчиво звенела амуниция передвигавшихся солдат — связных, снабженцев, искателей одиночества. Лошадиным ржанием и глухим стуком копыт отметилась кавалерия.
Противостояние жило в бесконечной
