Прицел ложится на участок борта, где находится машина «Тайгера». Ганс еще в Варне самым тщательным образом осмотрел все вражеские пароходы и выяснил их самые уязвимые места. Во всяком случае все, что можно было выяснить путем наружного наблюдения, а также поиском в архивных материалах. И теперь это дает результат. Болванка бьет в борт «Тайгера», который тут же окутывается паром. Взрыва котла не произошло, но пар выходит в атмосферу со страшной силой. Либо поврежден паропровод, либо пробит цилиндр. Все, «Тайгер» не жилец. Перевожу прицел на следующую цель — английский пароходофрегат «Террибл». Выстрел, болванка бьет в борт, и на «Террибле» воцаряется ад. Попадание пришлось прямо в котел. В центральной части корпуса сильный взрыв, в разные стороны летят обломки, и все скрывается в облаке пара. Когда пар рассеялся, «Террибл» представлял жуткое зрелище. Корпус в средней части разворочен, разгорается пожар. О «деле чести» там уже никто не думает.
Расчет орудия работает слаженно и споро, развив максимальную скорострельность. Болванки летят к цели одна за другой, но не всегда удается сразу попасть в машину, или в котел. То, что касается прицеливания и подачи команды на выстрел, с этим Ганс справляется успешно. Да вот только погрешности в изготовлении снарядов и зарядов пороха никуда не делись.
Противник не стоит на месте, а поняв, что ему здесь не рады, начал маневрировать. Точность его огня оставляет желать лучшего как из-за заметной качки, так и резкого шараханья в сторону в попытке выйти из-под обстрела. Поэтому удаленные пароходы получается поразить в нужное место только с третьего, а то и с четвертого выстрела. Но на конечный результат это не повлияло. Все корабли противника, подошедшие к Практической гавани и начавшие обстрел Одессы, лишились хода. Если бы там вовремя среагировали и постарались сразу же отойти, то кому-то бы может и удалось спастись. Но англичан и французов подвела шаблонность мышления. Они действовали согласно принятым сейчас правилам тактики, исходя из существующих реалий. Когда бомбардировка города «ядерным» оружием и дуэль с береговыми батареями может вестись часами, но так и не привести к нужному результату. Они не допускали мысли, что можно о д н и м выстрелом на дистанции в милю уничтожить корабль, либо лишить его хода. Очевидно, быструю гибель «Мечидие» на рейде Синопа многие сочли случайной. А победу в бою у мыса Пицунда приписывали «Флоре», не обладающей артиллерией нового типа. Бой наших пароходофрегатов с турецкой эскадрой возле Босфора на первый взгляд тоже не особо отличался от привычной картины морского боя. Во всяком случае, наблюдателей европейцев на турецких кораблях не было. А спасшиеся турки рассказывали такие ужасы, что в Европе им просто не поверили, сочтя явным преувеличением. Поэтому англичане и французы сами полезли в ловушку, не предполагая такого б ы с т р о г о развития событий. Когда исход боя решают не часы, а секунды.
На английских пароходофрегатах «Террибл» и «Самсон» взорвались котлы, что привело к сильным повреждениям корпуса и быстрому затоплению. А вот английским «Тайгер», «Ретрибьюшн» и «Фьюриос», а также французским «Могадор», «Вобан», «Декарт» и «Катон» повезло несколько больше. У них вышли из строя машины в результате попадания болванок, а механики, надо отдать им должное, вовремя смогли стравить пар и не допустить взрыва котлов. Поэтому пароходы вскоре после начала боя превратились в неподвижные мишени для седьмой батареи и батареи на мысе Ланжерон, точности огня которых мог бы позавидовать любой сегодняшний артиллерист. Попытки поставить паруса и выйти из-под обстрела, разорвав дистанцию, успеха не имели. Корабли противника тонули раньше, чем успевали это сделать.
Вскоре все пришло к логическому завершению. Последний из пришедших выполнить «дело чести», английский пароходофрегат «Фьюриос», отправился в последнее плавание — на дно Одесского залива. Вся акватория перед портом была покрыта деревянными обломками, за которые цеплялись уцелевшие моряки. Часть шлюпок «ракетчиков» тоже попала под раздачу. Хоть по ним специально не стреляли, но некоторые оказались слишком близко к пароходам и пострадали от взрывов снарядов. Остальные удрали на якорную стоянку, поставив паруса и воспользовавшись попутным ветром. Дело чести по-английски закончилось несколько не так, как планировалось.
Возле Пересыпи события стали разворачиваться тоже не по плану. Турецкие парусные суденышки с десантом на борту и четыре турецких пароходофрегата выдвинулись к месту высадки заранее, и с началом обстрела города попытались провести высадку. Как я и предполагал, мелкосидящие фелюги и шебеки рванули к берегу, поставив все паруса. Пароходофрегаты шли следом, готовые оказать огневую поддержку десанту, но берег молчал. Когда между турецкими десантными плавсредствами и береговой чертой осталось менее сотни метров, по ним неожиданно ударили замаскированные пулеметы. А учитывая то, что турецкие солдаты находились скученно на палубах, это сразу же привело к громадным потерям, поскольку пули пробивали сразу по несколько человек. В дело вступила также замаскированная батарея полевых орудий, дав залп картечью, что тоже добавило туркам лучшего понимания ситуации. Уцелевшие аскеры все поняли правильно, и сделали попытку сбежать. Им помогло то, что дул свежий зюйд-вест со стороны берега, поэтому выполнить поворот и выйти из-под обстрела удалось без особых проблем. А вот двум турецким пароходофрегатам не повезло. С момента открытия пулеметного огня береговая батарея наших пушек, находящаяся на удобной возвышенности, с первого же залпа поразила ближайший «Карпаз». Один снаряд угодил в кожух гребного колеса, другой в борт в носовой части возле ватерлинии, сделав большую пробоину, через которую стала захлестывать вода. Пароход сразу же осел носом и уперся им в грунт, поскольку запаса воды под килем было от силы метр. Три других парохода не стали геройствовать и тут же бросились наутек. Но уйти удалось только «Эссер-Иджедид» и «Мельтем». А вот «Мизрак» не смог. Поняв, что упершийся носом в грунт «Карпаз» уже никуда не денется, батарея Шахурина перенесла огонь на оказавшийся ближайшим «Мизрак», нанеся ему такие повреждения, что из-за образовавшейся течи пароход тоже сел на грунт, не успев выйти из мелководного района. Команды «Карпаз» и «Мизрак» не проявили должного рвения в борьбе с неверными, а попытались удрать на уцелевших шлюпках. Полевые пушки пальнули им вдогонку картечью, но без особого успеха. Так закончился, толком и не начавшись, десант в районе Пересыпи. Ни один турецкий аскер даже не ступил на берег. А сколько их полегло от пулеметного огня на палубах, и сколько еще отправится к Аллаху от полученных ранений, ведомо лишь ему одному.
Ну а я под шумок решил проверить, что же получилось у Яши Розенблюма. Когда добивали последние цели возле Практической гавани, сделал выстрел по английскому стодвадцатипушечному линейному кораблю «Трафальгар». Дистанция почти четыре мили, далековато.... Да и ракурс неудобный — корабль стоит на якоре, развернувшись ко мне носом. Недолет. Второй выстрел. Опять недолет, но уже ближе. Третий выстрел. Есть! Снаряд попадает в скулу в районе нижней батарейной палубы. Еще пять выстрелов, три из которых попадают в цель. Вот и дымок из орудийных портов пошел! Стоящие рядом корабли спешно снимаются с якоря и стараются побыстрее выйти из опасной зоны. Из орудийных портов «Трафальгара» уже кое-где вырываются языки пламени. Команда в панике. Оно и понятно, такие «зажигалки» водой из ведра не зальешь. Оставшиеся снаряды выпускаю по ближайшей цели — английскому фрегату «Аретьюза». Не все попали, но нужный эффект все же достигнут. На рейде Одессы полыхают два огромных костра, над которыми поднимаются клубы черного дыма, и уходят в ясное апрельское небо. Молодец, Яша! Хорошую вещь придумал!
