Ознакомительная версия.
Я положил руку на грудь и снова закрыл глаза.
* * *
Разбудил меня шум. Не гул огромной мастерской, который едва проникал в камеру, другой звук — тихий, но раздававшийся неподалеку. Я резко сел на лежанке, сбросил с нее ноги. Донесся тихий стук, шуршание, словно струйка каменного крошева просыпалась на пол.
Луч света проник в камеру сквозь трещину в стене, скользнул по двери, по краю лежанки, зацепив мои ноги, двинулся дальше — и рывком вернулся обратно.
— Ну наконец-то! — произнес знакомый голос снаружи. — Задолбалась я тут качаться, как паук на ниточке!
Вскочив, я бросился к трещине. Выглянул в нее и сказал:
— Пауки не качаются на ниточках.
Снаружи маячило смуглое лицо, оно то отодвигалось дальше, то почти приникало к дыре. Когда голова в кожаном шлеме снова отодвинулась, в пещеру проник луч карбидного фонаря. Он погас, раздался шорох, и снаружи задрожал яркий трескучий огонек.
— Так, Музыкант, времени тебе все объяснять ну ваще нет. А ну быстро назад, ща оно рванет!
Разглядев динамитную шашку в руках Эви, я бросился прочь. Застучали камешки, когда цыганка вонзила взрывчатку в трещину снаружи.
— Ты сдурела! — крикнул я, ныряя под лежанку.
— Наверх меня поднимайте! — прокричала она. — Обратно давайте!
Я забился под стену, вжался в нее, прикрыв голову руками, зажмурившись и разинув рот. Шашка рванула.
Даже сквозь ладони взрывная волна больно ударила по ушам. Жар опалил затылок и кисти, голову на миг будто сдавило тисками. По лежанке застучали камни.
В голове неразборчиво прозвучало:
Перенастройка…
Мигнула и погасла сетка из светящихся линий.
— Голос! — крикнул я.
Сетка больше не возникала, Голос молчал. Зато сквозь царящий в голове гул прорвался крик Эви:
— Музыкант! Сюда давай!
Выбравшись из-под койки, я тряхнул головой, чихнул. Яркий луч пробил пыльный сумрак, резанул по глазам.
— Убери фонарь! — Я заслонился рукой.
Луч ушел в сторону. Трещина в стене стала дырой, за ней на фоне черного неба висела на тросе Эвитта Галекс. К ремню ее была пристегнута карбидная лампа и кобура с револьвером.
— Как ты, доставщик?
Я подошел к дыре и оперся о стену. Гул в голове не стихал, перед глазами плыли круги.
Из-за двери камеры донесся топот ног и голоса.
— Альб, быстрее хватайся за меня!
Хвататься за тебя? Можешь дважды не повторять — сейчас схвачусь! Гул в голове утих, но чувствовал я себя все еще несколько ошарашенным. Вместо кругов перед глазами теперь вспархивали звездочки, левое веко дергалось, непроизвольно вздрагивали плечи. Сцепив зубы, я просунул руку в дыру, ставшую после взрыва раза так в три больше, и схватил Эви за горло. И хрипнул:
— Предательница!
— Прекращай!
Она двинула меня кулаком в живот. Дыхание перехватило. Согнувшись, я чуть не выпал наружу, Эви вцепилась в мои плечи, притянув к себе, зашипела в ухо:
— Я не могла про это оружие своим не рассказать! Ты что, не понимаешь? Небоходы меня спасли когда-то, человеком сделали!
— Так чего здесь появилась, человек? — просипел я, хватая ртом воздух.
— Чего-чего… совесть замучила! И вообще: интендант с городским управителем против Браги пошли, а командор наш… да он лучший человек на свете! Короче, держись и давай сваливать.
На Эви была напялена упряжь из ремней, пропущенных под мышками и через грудь, к поясу карабином пристегнут толстый жгут с кольцами. Вверх из-за головы цыганки уходил трос.
Схватив жгут, я развернулся спиной к ней, подпоясался, продев свободный конец в кольца, и затянул узел на животе.
В дверном замке скрежетнул ключ, лязгнул засов.
— Привязался?
— Давай!
Эви отцепила с пояса лампу, взмахнула ей пару раз, направив луч вверх.
Дверь в камеру распахнулась. Я выхватил револьвер из кобуры на ремне Эви и жахнул по завалившим в камеру людям в синих френчах. Но тут жгут больно впился в живот, я едва не выронил револьвер, и пуля пошла выше.
Мы заскользили вверх вдоль склона, беспомощно вращаясь. Я висел, касаясь затылком живота цыганки. Мимо проплыл деревянный люк, врезанный в камень, рядом были еще два — они напоминали ставни, которыми закрывают окна в домах.
— Кто нас поднимает? — задрав голову, спросил я.
— Там Карабан с Аютой.
— Что еще за Аюта?
— Его племянница. Мы вместе учились в летной академии.
Луч карбидной лампы скользил по склону. Я снова поднял голову, упершись в живот Эви теменем, уставился вверх. Закрывая звезды, высоко над нами темнел большой круг… Ну да, это же та штука, дисколет или как там его — короче говоря, летающая крепость. Значит, мы на восточном склоне Улья. Но трос шел не к дисколету. Гораздо ниже его на склоне был уступ, над ним торчала короткая штанга, на конце которой мерцало пятно тусклого света. Оттуда доносился скрип лебедки, а еще на конце штанги маячили два силуэта.
— Где Разин? — спросила Эви. — Я думала, вы в одной камере.
— Ягор сказал, чтоб его отвели на балкон. Они так называют…
Внизу грохнул выстрел. Из дыры, оставшейся уже довольно далеко, высунулась голова. Направив револьвер вниз, я дважды вдавил спусковой крючок. Кажется, не попал, но голова убралась обратно.
Сверху долетел голос Карабана:
— Что у вас?
— Со мной доставщик! — прокричала Эви. — А Разин…
Рев моторов прервал ее. Две авиетки вынеслись из-за обрыва вверху, заложили крутой вираж и нырнули обратно.
Под фермами, на которых лежал дисколет, включились прожекторы. Толстые лучи протянулись в небо, заметались, скрещиваясь и расходясь. Донеслись щелчки далеких выстрелов.
— Карабан! — закричала Эви. — Что там происходит?!
Вместо Карабана ответил тонкий женский голос:
— Пилоты сцепились с людьми Ягора! Хотят освободить командора!
— Осторожно! — выкрикнул я.
Сбоку от уступа с лебедкой был еще один, длинный и узкий. На нем появились несколько человек в синей форме, с фонарями и ружьями в руках. Мелькнули вспышки выстрелов.
Уступ приближался, я уже отчетливо видел седоусого Карабана, который крутил ручку подъемного механизма, и маленькую девушку рядом с ним. Она выстрелила из пистолета. Я поднял револьвер, но последовать ее примеру не смог — патроны закончились.
Один из стоявших на выступе вскрикнул, схватился за второго, тот отбросил его руки, и раненый кувыркнулся с края. С придушенным воплем он пролетел мимо, попытавшись на ходу вцепиться в нас с Эви, и пропал в темноте под ногами.
Его место на выступе занял человек с толстой трубой на плече.
Ознакомительная версия.
