Под столь сокрушительным напором зверь начал слабеть. Он дернулся в сторону, попытавшись, видимо, убежать, но вцепившиеся в него мертвой хваткой собаки не позволили этого сделать. А потом Сейд добрался-таки до медвежьего горла. Мощные челюсти пса сомкнулись, и по голой, отвратительно розовой шее урода заструилась алая кровь. Медведь почти по-человечески застонал и рухнул набок, придавив одну из собак. Тут уж не сплоховал и Нанас — подпрыгнув, он вонзил острое лезвие в левое подреберье хищника.
Медведь еще несколько раз судорожно дернулся и затих.
Едва схлынула горячка сражения, как руку юноши снова пронзила боль; пальцы разжались и выронили нож, вновь онемевшая конечность повисла плетью, с изжеванной кисти часто закапали в снег крупные алые бусины. Однако Нанас не обратил на это внимания. Он бросился к сидящему возле медвежьей туши большеголовому псу, упал рядом с ним на колени и обхватил верного друга левой рукой.
— Сейд! Родненький мой, хороший! Спасибо тебе! Спас меня!.. Откуда ты взялся?!..
«Погоди, — отозвались в голове „мысли“ Сейда. — Надо сначала выручить друга. Помоги нам!»
— Друга?.. — заморгал юноша, но быстро вспомнил, что, падая, смертельно раненный медведь придавил одну из собак.
Остальные псы с присоединившимся к ним Сейдом, вцепившись зубами в редкие клочья шерсти, уже вовсю тянули на себя массивную тушу. Нанас подскочил к ним и, схватившись здоровой рукой за одну из задних лап медведя, попытался перевернуть его на спину. Сил единственной руки на это не хватило. Тогда парень перебрался к собакам, резким взмахом скинул с руки рукавицу и ухватил пальцами клок жесткой бурой шерсти. Вчетвером им удалось немного оттащить убитого зверя, и из-под него, отряхиваясь от налипшего снега и крови, выбрался придавленный пес. По счастью, кровь на нем была только медвежья, сам он почти не пострадал — спас глубокий снег.
Белый пес проковылял к своим товарищам, и все они, кроме Сейда, уселись в снег, устремив на саама выжидающий взгляд трех пар глаз цвета спелой морошки. Верный же друг подошел к Нанасу и «сказал»:
«Ты ранен. Лечи руку».
Нанас хотел поднести к глазам правую кисть, но не сумел двинуть рукой — ту вновь пронзила острая боль. Рукав куртки, несмотря на толщину прочной кожи, был в нескольких местах порван, а по изжеванному запястью стекала кровь и капала с пальцев. Нанас мысленно поблагодарил всех добрых духов за то, что на нем была эта куртка, — иначе медведь мог бы и вовсе откусить ему руку. Но и сейчас радоваться было рановато; Сейд был прав, раны следовало перевязать.
Левой рукой парень расстегнул куртку; покряхтывая от боли, снял сначала ее, затем бушлат, потом вытащил из-под брюк край тельняшки, достал нож и сделал внизу тельника разрез. Затем оторвал широкую полосу ткани, засучил правый рукав и хотел заняться перевязкой, но Сейд вдруг мотнул большелобой круглой головой и попросил дать ему руку. Нанас опустился перед псом на колени, и тот принялся теплым шершавым языком вылизывать раны. Потом уселся в снег и разрешающе кивнул.
Юноша принялся неуклюже бинтовать раненую конечность. Получилось не очень аккуратно, но достаточно прочно. Затем он, опять покряхтывая и постанывая, оделся, жалея, что выбросил шарф, — сейчас кстати было бы уложить поврежденную конечность на перевязь. «Бедная рука, — подумал он, — что-то часто ей стало в последнее время доставаться…» Но, жалей не жалей, приходилось как-то приспосабливаться и действовать пока, как выражалась порой Надя, «одной левой».
Нанас погоревал бы, наверное, заодно и о возлюбленной, но, к счастью, его отвлек вопрос Сейда:
«Еще что-нибудь болит?»
Нанас прислушался к ощущениям. Кроме измочаленной правой руки, которая, после вылизывания Сейдом и перевязки, болела чуть тише, ныли отдавленное медведем левое плечо и помятые ребра, но на это можно было не обращать внимания.
Он помотал головой.
«Хорошо, — „сказал“ пес. — Теперь надо поесть. Есть чем разжечь костер? Мы обошлись бы и так, но ты ведь сырое мясо не любишь».
— Мясо?.. — вслух спросил обескураженный Нанас, чувствуя, как сразу настойчиво заурчал голодный желудок. — Откуда мы его возьмем? Костер-то развести есть чем, но мясо…
«А это что?» — мотнул лобастой головой на тушу медведя Сейд.
— Это?!.. — попятился юноша. — Вы будете это есть?!..
«И ты тоже будешь. Вкусное мясо. Пахнет хорошо, можно есть».
— Да ты посмотри, какой он урод!
«Какая тебе разница, как он выглядит! Ты ведь будешь не любоваться им, а есть».
Подумав немного, Нанас решил, что верный друг, в общем-то, прав. В любом случае, с одной рукой и без оружия из него получился бы плохой охотник. Разве что собаки поймали бы зайца…
И тут наконец он вспомнил, что так и не узнал, каким образом здесь оказался его верный мохнатый друг, к тому же не один, а с соплеменниками. Да еще так кстати!..
Юноша повернулся к Сейду, но последнюю мысль он, видимо, «произнес» настолько явно, что пес ее «услышал».
«Сделай сначала огонь, — „сказал“ он, — приготовь еду. Поговорим, когда будем есть».
Дрова с одной рукой собирать было плохо — пока Нанас возился с костром, солнце успело закатиться за сопки, стало темнеть. Хорошо, что собаки зубами помогли разделать тушу, заодно успев и насытиться.
Нанизав на прутья сразу несколько сочных кусков, Нанас уселся возле уютно потрескивающего костра на подстеленный заранее еловый лапник.
Пока жарилось мясо, он не утерпел и спросил у всех псов сразу:
— Так откуда же вы взялись, ребята?.. Если бы не вы… Спасибо вам, спасли меня.
Наевшиеся собаки лежали вокруг костра, блаженно щуря глаза. Сейчас они казались самыми обычными «друзьями человека», ничуть не разумней обычных охотничьих псов или тех собак, что пасли возле сыйта оленей. Разве что головы у этих были круглыми и заметно крупнее, чем у «просто собак». И шкура у всех, за исключением Сейда, была такой белой, что почти сливалась со снегом.
Нанас знал, что между собой эти чудесные псы общаются мысленно, однако «говорить» с ним они то ли не могли, то ли решили, что Сейду это делать будет сподручней.
И четвероногий друг «сказал»:
«А ты почему здесь? Тебя не впустили в рай? И где Надя?»
— Нет уж, давай сначала ты рассказывай! Я первый спросил. Да мне и рассказывать, думаю, дольше. А с Надей все в порядке… То есть, было в порядке, когда я видел ее в последний раз.
«Я чувствую, что ты думаешь о ней как-то странно. Что-то случилось…»
— Да ничего не случилось! — вскинулся Нанас. — То есть, случилось, но… — он, смутившись, замялся. — Прости… Я расскажу, но позже. Давай сначала ты, ладно? Надя жива, правда. А ты дошел до своих или твои друзья тебя встретили по дороге?
