После недолгого спуска коридор выходил в огромное подземное пространство. Помещение было настолько большим, что дальняя стена казалась горизонтом, а потолок — бескрайним каменным небом. Зал, словно богатый мрачный город, был заполнен рядами огромных, искусно изготовленных сооружений из гранита и мрамора.
— Наших мертвых не всегда хоронили бок о бок, как братьев,— тихо пояснил Дурендин.— Орден постепенно изменяется, хотя это и не всем заметно. Этот уровень сохранился с тех пор, когда Серых Рыцарей, как величайших героев, хоронили в таких городах мертвых.
— Как давно это было? — нехотя спросил Генхайн.
Как и все Серые Рыцари, он сражался с ужасными противниками и видел такое, что могло бы свести с ума менее стойкого человека. И все же молчаливый некрополь вызывал в нем чувство глубокого благоговения.
— Последнее захоронение было сделано более девятисот лет назад, — ответил Дурендин. — Идем дальше, правосудор.
Дурендин шагнул под каменное небо и направился по широкой улице, вымощенной плитами из блестящего гранита. С обеих сторон высились гробницы — некоторые высотой в несколько этажей. Одни были украшены резными картинами сражений, на других виднелись монументальные символы: стилизованная буква «I», обозначающая инквизицию, и меч с книгой — эмблема Серых Рыцарей.
Генхайн заметил и выцветшие, написанные некогда яркими красками образы Серых Рыцарей в древних доспехах терминаторов. Они мечами и алебардами прогоняли огромные полчища тлетворных демонов с извивающимися щупальцами. Другая гробница была увенчана массивным мраморным «Громовым ястребом» — космическим челноком, словно готовым в любой момент вознести душу лежащего под ним космодесантника.
Дурендин свернул за угол, и в дальнем конце прохода Генхайн увидел помещение, выстроенное в форме древнего амфитеатра. Арочные проходы в закругленных стенах вели на арену, где сотни сидящих каменных фигур молча смотрели на обсидиановый прямоугольник, что стоял на возвышении в центре.
Дурендин вошел в амфитеатр. Он оказался огромным, как одно из заведений для гладиаторских боев, которые можно было найти в городах самых жестоких миров Империума. Фигуры наблюдающих людей были закрыты накидками и капюшонами с символами различных организаций Империума: Инквизиции, Адептус Механикум, Экклезиархии, Администратума и даже Адептус Терра. Символичность памятника не оставляла сомнений: все мужчины и женщины Империума, знали они это или нет, были в неоплатном долгу перед Серыми Рыцарями.
— Теперь ты понимаешь, почему мы хороним павших воинов как братьев, — сказал Дурендин, — а не как королей.
Генхайн на мгновение лишился дара речи. Произнеси такие слова любой из новичков — и он немедленно был бы жестоко наказан за нечестивость.
— Серые Рыцари совершают свои собственные ошибки, правосудор, — продолжал Дурендин. — Аларик настолько доверяет тебе, что отправил сюда, так что и я доверю тебе объяснения. В прошлые времена жертвами гордыни становились целые ордена космодесантников. К счастью, ни один Серый Рыцарь не поддался этому греху — частично из-за усилий капелланов, которые вовремя замечали склонность к гордыне и старались увести братьев со скользкого пути. Вот почему мы больше не хороним здесь наших мертвых.
Дурендин спустился по крутым ступеням к подножию обсидианового саркофага, в глубокую черную тень. На блестящей поверхности камня на высоком готике были высечены названия миров и Крестовых Походов, где сражался погребенный воин, обозначения уничтоженных им демонов и почести, которыми его удостоили лорд-инквизиторы Ордо Маллеус.
Последняя боевая почесть относилась к Кориону IX.
Дурендин шепотом прочел короткую молитву. Затем он приложил ладонь к вмонтированной в саркофаг панели, и полированная крышка с чудовищным скрежетом медленно отошла в сторону. Из-под пола поднялись мраморные ступени, ведущие к гробу, и Дурендин, поднявшись, встал у изголовья. В воздухе разнесся сильный запах снадобий и химикатов, которыми в те времена обрабатывали тела Серых Рыцарей перед погребением.
Генхайн последовал за капелланом вверх по ступеням. Поднявшись настолько, чтобы видеть внутренность саркофага, он в невольном почтении склонил голову.
Грандмастер Мандулис был похоронен без доспехов: во вдремена его гибели терминаторские латы переходили по наследству тому Серому Рыцарю, который добивался чести быть принятым в отделение терминаторов. Саван грандмастера пожелтел от старости и плотно прилегал к скелету — так что были ясно видны все кости и изгибы черепа. Генхайн заметил шрамы вокруг глазниц и на макушке черепа, грудную пластину из соединенных ребер и отверстия, через которые к телу подключались системы жизнеобеспечения и выходили окончания нервных волокон. Обереги Мандулиса, вмонтированные в доспехи для защиты от демонов, в последние минуты жизни раскалились так сильно, что их следы до сих пор виднелись на костях причудливым спиральным узором.
Кисти рук Мандулиса были сложены на груди и все еще держали меч Немезиды. Рисунок сверкающей молнии, выполненный из золота, начинался от крестовины и доходил до середины лезвия. Золото и серебро все еще ярко блестели. Лезвие оставалось настолько чистым, что отраженное в нем каменное небо казалось ярче, словно святость оружия придавала благородство даже отражению.
Чем дольше Генхайн смотрел на тело грандмастера, тем больше замечал нанесенные ему ужасные повреждения. Какое-то едкое вещество расплавило часть грудной пластины и проникло внутрь, оставив на ключице шершавые пористые следы. Тонкие трещины покрывали конечности в тех местах, где кости были сломаны, а затем восстановлены апотекариями, готовившими тело к погребению. Верхняя часть черепа представляла собой совокупность мелких осколков. Мандулис погиб в смертельной схватке с Гаргатулотом. Злоба принца-демона была настолько сильна, что он пытался раздробить тело Серого Рыцаря на кусочки.
— Будь это кто-то другой, — заговорил Дурендин, — просьба Аларика никогда не была бы выполнена — будь он братом-капитаном или кем угодно. Но Мандулис умер, изгоняя Гаргатулота. Никто не сможет отрицать, что он согласился бы на любые жертвы, чтобы сделать это снова.
Капеллан нагнулся и осторожно, чтобы не сломать хрупкие кости, разогнул пальцы Мандулиса, державшие рукоять меча. Затем поднял оружие и протянул его Генхайну. Лезвие осталось таким же острым, как в тот день, когда грандмастер обнажил его в последний раз.
Генхайну оно показалось тяжелым. Меч был изготовлен в те времена, когда оружие Немезиды держали по-другому: массивный клинок предназначался для того, чтобы рубить доспехи и кости. Мечи Немезиды, которыми сейчас пользовались боевые братья Генхайна, были намного тоньше и легче — для того, чтобы колоть и резать.
