— Ты еще скажи, что сам возил туда Адольфа Сваниховского. — Андрей вложил в голос максимум издевательских интонаций. — Или, может, Клариссу Латунную?
У старшины Эльцвейга отвисла челюсть. Он беспомощно оглянулся, жалобно посмотрел на Федору и двух офицеров, нервно сглотнул. Затем мелко закивал головой, выдавливая чистосердечное признание:
— Все-то ваша контора знает, старший лейтенант… Или ты на самом деле в больших чинах ходишь… — Он был бледен, лоб покрыли крупные капли пота. — Ну да, возил, и что с того? Они же не преступники, добропорядочные граждане…
— И они при вас получали задания от представителей других государств? — осведомился Гагиев.
— Ну не обязательно от других. Там разные бывали — двуногие, членистоногие, головоногие, мохнатые…
На перепуганного судовладельца жалко было смотреть, поэтому Андрей проворчал: дескать, успокойся, приятель, никто тебя ни в чем не обвиняет. Эльцвейг, окончательно уверовав, что загадочный Машукевич служит в тайном ведомстве, смотрел на него безумным взглядом кролика, повстречавшего анаконду.
«Да валил бы ты подальше, придурок», — подумал Андрей. Однако в реальности валить пришлось не Эльцвейгу, а Машукевичу, потому как время приближалось к полудню и пора было сменять на вахте капитан-лейтенанта Феррари. Выходя из кают-компании, он услышал, как майор выясняет у Велимира про заработки членов Альтаирского клуба — какие деньги им платят, кто платит и за какие услуги.
После недолгой позиционной борьбы с подступающей дремотой, перепробовав кофе, музыку и физические упражнения. Андрей чуть было не капитулировал. Глаза упорно старались закрыться. Спасение пришло в образе командира бригады, появившегося на голограмме и объявившего часовую готовность к походу.
Вызвав на экран соответствующие пункты Устава, старший лейтенант отдал необходимые распоряжения в отсеки, разбудил командира и гипермастера, запустил программу сверхсветового пилотирования, протестировал двигатели. Заставший его в разгар бурной деятельности капитан 2-го ранга Харонов с обычной деликатностью поинтересовался:
— И как долго мы собираемся командовать в одиночку?
— В отсутствии старших по должности вахтенный выполняет обязанности командира. Разрешите доложить, получен приказ…
— Знаю побольше твоего, — проворчал старик. — Слушай вводную. Что ты будешь делать, если увидишь, что по коридорам вверенного тебе корабля бегают голые негуманоиды, размахивающие каменными топорами?
— Первым делом прокляну тех, кто придумал не выдавать нам личное оружие… Виноват! Постараюсь пробраться к боевым отсекам, заберу «Гладиолус» из скафандра…
— Отставить. Ты перестрелял негуманоидов, но они успели зарубить командира, навигатора и гипермастера. Твои действия?
— Доложу командиру бригады.
— Бригада уже ушла, наших кораблей поблизости нет.
— Поведу корабль в базу.
— Сам поведешь? — восхитился командир. — Один?
— Думаю, справлюсь.
Харонов сумел задавить хохот, издав лишь странный звук. Оглядев исподлобья борт-инженера, капитан 2-го ранга передвинул кресло подальше от пульта и разрешил:
— Валяй. А мы полюбуемся.
Стараясь не обращать внимания на развеселившегося ветерана, Андрей закончил тестирование, ввел в систему управления полетом курс на тыловую базу в скоплении Трамплин, продублировал полученный со «Старательного» режим разгона. Сидевший за спиной командир тихо напевал что-то бодрое — кажется, походно-строевую песню из репертуара позапрошлого века.
Вскоре с флагмана поступил приказ начинать движение с перестроением в колонну. Нечто подобное он делал на втором году действительной службы, но тогда рядом стояли два навигатора и наперебой подсказывали, как правильно выполнить маневр. На этот раз получилось не слишком гладко: занимая место в строю между «Василисой» и «Ниагарой», пришлось резко притормозить, потом вновь разогнаться до половины света. Из отсеков завопили: дескать, осторожнее рулите, не картошку везете. Командир затянул неаполитанский романс о влюбленном солдате.
Колонна кое-как выстроилась, держа заданный курс. Пострадавшие в бою вспомогательные посудины плохо слушались руля, скорости немного изменялись, иногда корабли опасно приближались к соседям по походному ордеру. Комбриг смачно высказался по поводу бездарного пилотажа, поставив командирам в пример «Собаку Баскервилей». Затем, во избежание неприятностей, велел увеличить интервалы между кораблями до световой минуты. Очередной этап перестроений проходил под аккомпанемент исполняемой Хароновым арии Париса из «Прекрасной Елены».
Спустя час, когда поступил приказ начинать разгон, борт-инженер стал подтягивать, и они дуэтом исполнили «Звездное танго», «Часовой на линкоре» и «Тени в тумане».
— Где учился? — осведомился Харонов, когда кончилась песня и скорость перевалила за три света.
— Сначала в деревенской школе, потом в…
— Где учился судовождению, охламон?!
— Курсы переподготовки комсостава перед производством в старшего лейтенанта. Водили десантную баржу.
— Гиперпереходы выполнял?
— Много раз, на бронелетах. Однажды прыгал на той же барже.
— Переход рассчитывать умеешь?
— Нет, конечно. Воспользовался стандартной программой.
— Ну, в добрый путь… — Старик произнес в интерком: — Плахо, твоя вахта отменяется. Остаешься на компьютере, будешь выдавать данные для прыжков.
Бригада разгонялась около часа, к исходу которого скорость поднялась до двадцатки. При попытке ускориться выше этого предела корабли начали расползаться. Комбриг распределил по справедливости скипидару и прочих звездюлей, но «Собаку» вновь обошел вниманием. Продержав колонну на этой скорости с полчаса и убедившись, что мателоты держат место в строю, капитан 1-го ранга разрешил начинать гиперпрыжок.
Расчетные данные были давно готовы, конечная точка введена еще до начала движения, текущие координаты вводились автоматически, стрелка курсора давно стояла на иконке «Старт». Андрей нажал кнопку виртуальной клавиатуры, генераторы выплеснули поле деформации, корабль провалился в хаос измерений. Харонов, Машукевич и самовольно примкнувший к ним Плахо громко мурлыкали «Мы вместе шли по трапу».
Через три часа, преодолев около тысячи световых лет, бригада вернулась в трехмерность. Переход разбросал корабли в радиусе световых суток от флагмана. Предстояло грандиозное шоу — возвращение в походный строй. Эту ответственную обязанность Харонов доверил Эльцвейгу, а Машукевичу разрешил отдыхать. Ни разу не сбившись с курса, не заснув по дороге, не вспомнив об обеде и ужине, Андрей добрался в каюту и даже нашел свою койку.
