– Эй! Я перезаряжу! И жопу твою гладкую! В КУСКИ! СУКА-СУКА-СУКА! ЭЛИЗАБЕТ!
– Да-да – отмахнулся я, не оборачиваясь.
– Я НЕ МОГУ!
– Чего не можешь? – мне стало чуть интересней, и я повернулся на ходу.
– Перезарядить не могу – признался урод – Запястья! НЕ! Гнутся… ОНИ! Неподвижны… пальцев… НЕТ!
– Уже неважно – опять махнув рукой, я отвернулся.
– Почему? МАТЬ ТВОЯ! ДА… ДА… давалка наша! Гладкий! ПОНЯЛ!
– Ага…
– ЖОПУ ТВОЮ! Гладкую… ЭЛИЗАБЕТ СУКА! ЛАПУЛЯ МОЯ! СУКА! ТВАРЬ! Я…
В начавшей затихать стрельбе выстрел орка прозвучал почти незаметно, оборвав нудный монолог мутанта. Я уж было обрадовался этому, но тут…
– ГЕРОЙ! – завопили из одного из окон – ОДИН ИЗ СЛАВНЫХ!
С шумом вниз полетели вытолкнутые изнутри кирпичи, в окно высунулся боец в шлеме, наплечниках и кирасах, замахавший мне рукой:
– Я видел тот выстрел! ТЫ СУПЕР! БАМ! ВЗРЫВ!
– Нахер! – рявкнул я.
– Что? – восторженный голос бойца налился изумлением и некоторым даже смущением.
– Нахер иди! – повторил я и ускорил шаг, глядя на догорающее чадное пламя посреди почернелого пятна воронки.
Меня поняли правильно и продолжения семяизвержения Каменного Коротыша не последовало. Пусть давятся своей приторной липкостью сами. А я…
А я упал на колено, успев прижать ботинком согнутой ноги катящуюся мне навстречу горящую голову и тут же дал ей увесистую пощечину. И еще одну. Стрельба давно превратилась в редкие выстрелы – здесь поблизости – но со стороны отряда Каппы по-прежнему палили довольно часто. А я продолжал награждать горящую голову оплеухами, не глядя на изумленно отвесивших челюсти подоспевших гоблинов-кочегаров из грузовика. Рокс молоток. Послал собирать гоблинов трофеи, заставив их идти не напрямки, а по обломкам, чтобы не напороться на возможные мины. Мне посрать на желания остальных, но все трофеи достанутся моему отряду. Включая головы мутантов – что являлись одной из системных валют Дублина-5.
Оторванная голова наконец потухла, следом я потоптался на нескольких лоскутах и, вытряхнув из дымящихся тряпок склизкую подкопченную требуху вместе с опаленными ребрами, занялся изучением трофеев.
Плюнув в харю оторванной башки, поскреб ее тряпкой. Рядом стоящего гоблина вырвало прямо на подобранный им искореженный дробовик. Поймав мой взгляд, он забулькал и поскребся подальше, продолжая заливать оружие блевотой. С правой щеки кожа сошла как с запеченного яблока, но мне удалось все же разобрать остатки татуировки на расправленном дырявом лоскуте: «до вера». На правой щеке было лишь одно слово, но прочитать его удалось целиком «Выживание».
– Кредо сурвера – пробормотал я, сдавливая башку так, что внутри нее захрустел деформированный череп – Кредо сурвера мать вашу… этот девиз еще не сдох?
Отбросив вонючий сувенир, я проверил тряпки. На подкладке еще недавно качественного обмундирования нашлась надпись «Бункерснаб», а на наружной стороне нашелся еще один едва различимый девиз «Выжить всему вопреки!».
– Ладно – пробормотал я, швыряя тряпки блюющему на корточках гоблину, что уже похоронил дробовик под блевотой – Эй!
– Д-да… д-да! Не надо!
– Что не надо?
– Ни…. Ох… ничего не надо, сэр… ну нахер…
– Эти тряпки и башку отдай Каппе! Дробовик вычистишь до блеска и отдашь Роксу. Понял?
– Он же покорежен…
– Понял?
– Да, сэр! Все понял!
Развернувшись, я потопал к зданию, с чьего бетонного левого «яйца» уже свесилась веревочная лестница. На ходу я ткнул пальцем в воронку и крикнул подоспевшему Рэку:
– Собери все кроме мяса! И запихай в какой-нибудь контейнер!
– Понял. А кто это?
– Сурверы – ответил я – Сучьи сурверы… и не только они… Кто-то сильно не хотел, чтобы осажденные вернулись домой…
Первым по лестнице спустился тот самый боец. Изморенный, шатается, под поднятым забралом посеревшее лицо, руки раскрыты для широкого объятия. Остановившись в паре шагов, я ткнул в него пальцем, а затем им же указал на грузовик:
– Жопы в руки – и в машину! У вас десять минут – потом мы отбываем!
– Сэр! – восторженный вопль чуть ли не вприпрыжку подбежавшего администратора Пиквика заставил меня поморщиться. И не только меня, как я успел заметить.
– Не слушайте наемника! Я все организовал! Мы простоим здесь сколько надо! Как вы? Держитесь? Морально надо собраться и…
Мой кулак вбил его нос в лицо, а самого Пиквика швырнул на землю, где он и затих:
– Девять минут – напомнил я и зашагал к машинам – Жопы в руки, упырки! Жопы в руки! У меня много дел!
– Красиво нас спасли – вздохнул серый мужик за моей спиной – Красиво… вы слышали! Девять минут! Раненых в грузовик! Живо!
* * *
Пока мы двигались обратно по долбанному Тракту Добра, что продолжал напоминать мне однажды могущую сомкнуться каменную пасть, бойцы один за другим выдавали мне доклад, пока мы торчали на кунге дымящего трубой грузовика.
За весь объем почти мирных перестрелок отряд потерял восьмерых. На моих – ни царапинки, не считая ими самолично ободранных себе жоп, пока пробирались по руинам к условленным точкам. Ни одной из разошедшихся в разные стороны боевых групп не встретилось ни одного реально серьезного противника. Рыхлые и медленные мутанты ничуть не походили на тех, кто способен дать жесткий отпор.
Впору бы радоваться. Но я спешил убрать свою жопу из поддавшегося Мутатерра.
Слишком уж все легко прошло. А затем начали выползать из пыли незамеченные прежде сюрпризы. Для начала – глубокие здоровенные следы, что уходили от каменной чаши в трех разных направлениях, ведя за собой по небольшому отряду с ровным быстрым шагом. Я не чертов следопыт, но тут все как на картинке – впереди идет огромный лидер, за ним топает его группа. Размер и форма следов напрямую указали на одного из тех гигантов в сером балахоне, что казнил за что-то ведомую им группу и смело наблюдал за нами с гребня стены, будто и не боясь получить пулю в гнилую башку.
Мы застали у Каменного Коротыша лишь половину осадивших его сил. Будь иначе – улились бы кровью. Задачу может и выполнили бы – но это если предположить, что серые гиганты не несут в себе никаких сучьих сюрпризов. Что особо настораживает – никто этих переростков раньше не видел. Слышать приходилось – от умирающих и сумасшедших. Бродят мол по Мутатерру яростные огромные жнецы… но мало ли чего бормочет обосранный гоблин-дезертир, бросивший своих в руинах? Таких расстреливали у особой сплошь поклеванной пулями стены.
Сурверы… гребаные сурверы, что приняли прямое участие в этом инциденте. Они участвовали лично – хотя бы в разряде непосредственных наблюдателей и связистов. И участвовали в качестве военных спонсоров, в чем я убедился, когда приказал осмотреть все трофейное снаряжение и оружие. На восьми пушках из десяти красовалось клеймо Бункерснаба. Как раз на выстрел из гранатомета налетели шестеро из восьми погибших. Выстрел был неумелым, заряд ударил в стороне от поспешных дебилов, но осколками и каменной крошкой их посекло в мелко нарубленное мясо с примесью мозгов и удивления.
Тяжелое вооружение. Вот что было поставлено сурверами своим внезапным союзникам мутантам. Дай тупому ушлепку пистолет – и он скорее себе яйца отстрелит, прежде чем попасть кому-то в голову. А вот дай тому же дебилу гранатомет, гранату или тяжелый пулемет на треноге и даже в откровенном суициде этот хреносос вполне сможет многих на тот свет. Поврежденный пулемет – какая-то механическая внутренняя поломка – достался нам в качестве посмертного подарка, обнаружившись в одном из десяти вместительных ящиков с той же самой гребаной эмблемой Бункерснаба. Семь ящиков пусты, но воняют оружейным маслом. Два ящика почти полны жестянками консервированной жратвы. А в десятом нашелся пулемет – без патронов, но зато красиво размещенный в деревянных держателей прямо как подарок на мутантский юбилей.
Уговор…
Подыхающий мутант орал про какой-то уговор и что они мол делали все как велено. Про кого он орал? Точно не про сурверов, учитывая, что первый выстрел прикончил именно ту сладкую парочку со стальным кейсом. Но он орал не про мутантов, а про обычных гоблинов вроде меня. Мут выражал искреннее возмущение тем фактом, что мы явились по их души…
