Женевские соглашения…
— Там же, где и Гаагская конвенция, дорогой мой князь. Ещё год-два этой мясорубки и русские станут убивать русских, не разбирая ни возраста, ни пола. А поминаемые вами Робеспьер, Дантон и Марат в гробу бы перевернулись, увидев сотую толику тех злодейств, что сотворятся в Гражданской войне. И не раз, узнав о том, какой новый мир построят их последователи и на чьей крови. Так что пока не будем отвлекаться. Мне есть что вспомнить и чем помочь ещё, касательно вопроса организации. Пишите: задачи, организационно-штатная структура, схема развёртывания и порядок работы медицинского пункта полка. Первое: этапы медицинской эвакуации…
Мда-а-а… не зря, ой, не зря невзрачный подполковник запаса с казавшейся молодым студентам медицинского института смешной фамилией Шлёмов вдалбливал день за днём в наши головы эту информацию. А я, оказывается, несмотря на то что слушал вполуха, запомнил всё от и до, вплоть до схем и плакатов, висевших за его спиной. Чудны дела твои Господи! Или это снова нейротрон раскрывает способности мозга? Вот только, чем дальше я использую их, тем больше вопросов. Например, органическая составляющая моего разума — мозг прадеда, а подобные детальные воспоминания — из моего личного опыта. Это как понимать? Здесь одно из двух, либо наши представления о памяти, как не только о сложном физиологическом процессе создания молекулярных и электронных связей, абсолютно неверны, либо мы их не до конца изучили. Но я-то не учёный, а пользователь, вашу мать! И вынужден принимать всё на веру.
За разговорами, писаниной и обсуждением чуть не пропустили обед, который нам занёс улыбающийся Семён. Рыжий санитар имел общий вид лихой и несколько загадочный.
— Вашбродь, позвольте обратиться к вольнонаёмному Пронькину!
— Разрешаю, — врач, не чинясь, пододвинул к себе принесённую солдатом миску с кулешом, взяв из корзинки ломоть хлеба.
Я поднялся из-за стола и последовал за Семёном в тамбур вагона.
— Слышь, Гаврила, мне Ольга Евгеньевна сказала, что со складными носилками твоя идея. Правда?
— Ну, — кивнул я, не совсем понимая интерес санитара.
— Так я чо… поглядел, что нашили-то из парусины. Хотел, эта…предложить, значица, ручки кожаными петлями усилить, да ремни вдоль боковин в те петли вдеть. Износу не будет! И ежели понадобится, так и вовсе раненого можно ремнём застегнуть так, чтобы не вывалился.
— О, как! Чего это ты вдруг озаботился? — с интересом взглянул я на прячущего взгляд Семёна.
— Так это, скучно же так просто ехать. Остановок-то почитай, что и нет. Газеты Демьян нам вслух уже по пятому разу читает. Обмундировку мы ещё до Златоуста всю перештопали, да в порядок привели. А я в Иркутске не последним мастером по кожам был. Могу и сапоги починить, и сбрую…
— А где ремни возьмёшь для носилок, Кулибин? — спросил я, понимая, что не только скука, но и сухой закон вынуждает санитара маяться. Видно, привык мужик руки делом занимать, коль потянет заложить за воротник. Надо инициативу поощрять, не то найдёт солдатик на свою жопу приключений.
— Так с нашим каптенармусом договоримся, не впервой. У него и старые раздобыть можно, и даже вожжи. Куркуль известный. Не за так, конечно, но он не шибко жаден. Попробуем разное. Сначала на одних, а ежели получится, так и остальные приспособить можно.
— Хм, добро, — кивнул я просиявшему санитару, — ты, если деньги понадобятся, скажи, выделим. Кстати, а подумай-ка вот ещё о такой штуке. Может, нашить носилкам кожи какой, для лучшей изоляции от воды, ну и чтобы парусина быстро не изнашивалась? Боюсь, пропитать её уже ничем не успеем.
— Это на вроде брезента хочешь изготовить? — задумался рыжий санитар. Лицо его от напряжённой работы мысли побледнело, увеличив количество веснушек вдвое, — скумекаем, может у паровозных чего подходящее есть. Правда, вонять будет…а кожу мы найдём, спробовать можно. Тут особливой выделки-то не надь. И конская сойдёт.
Тут я вспомнил про свою задумку с бронежилетом и мысленно хлопнул себя по лбу. Похоже, времени на неё катастрофически не остаётся. Вяземский насел со своими прожектами основательно.
— А ещё знаешь, что, Семён? Сегодня вечером покажу одну штуку, нужен будет твой совет, как лучше закрепить пластины железные между слоями войлока. Ты в котором часу на боковую собираешься?
— Как положено, по казарменному распорядку!
— Отлично. Если забуду, заглянешь к Вяземскому часиков в девять вечера?
— Чего ж не заглянуть, загляну! — мы пожали друг другу руки. Нет, определённо, с Семёном мне повезло. Если ещё и мастером достойным, а не трепачом окажется… Ладно, не буду загадывать. Готовых рецептов жизнь в этом мире мне не подбрасывает. Нужно пользоваться тем, что есть.
Распрощавшись с Семёном до вечера, я вернулся в купе коллежского асессора, обдумывая по дороге, что же ещё такого существенного можно было бы предложить для практической работы полкового лазарета? Как частенько бывало со мной в прошлой жизни, во время напряжённого мыслительного процесса в голову начинала лезть всякая чепуха и мозг, видимо, чтобы выстроить барьер, зацикливался на какой-нибудь прилипчивой мелодии или произнесённой фразе.
Входя в каморку Вяземского, я напевал на мелодию кого-то из многочисленных российских шансонье, не помня, впрочем, из него ни единого слова: «Готовые, готовые, готовые…рецепты…жизнь, жизнь, жизнь…не дарит нам…а-а-а…»
— Где вас носит, милейший. Садитесь уже! Холодный кулеш способствует лишь катару желудка. Я уж попросил Лизоньку разогреть. Вот, ешьте, пока не остыла. После обеда надо будет взять паузу. Как раз и просветите меня на счёт житья-бытья в вашем времени.
— Созрели значит, — я прервал свою руладу, с удовольствием принявшись за еду. Пахло из миски просто умопомрачительно. А мелодия и мои слова никак не хотели улетучиваться из головы, — скажите, Иван Ильич, ведь в настоящее время фармация процветает в основном не за счёт готовых лекарств, а рецептурных прописей?
— Пожалуй, что и так, мой юный друг. Фармация, си речь, аптекарское ремесло — сложное и высокое искусство. При прописывании рецепта врачу следует быть экономным, разумным и учитывать материальное положение больного, а также без особой надобности не выписывать такие лекарственные формы, которые требуют кропотливого, то есть более дорогого способа приготовления. Предпочтительны рецепты с небольшим количеством входящих лекарственных веществ. В этом залог исключения возможной несовместимости входящих ингредиентов! Помните, у Гиппократа: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла…» С нашей небольшой, но довольно разнообразной полевой аптекой великолепно справляется Елизавета Семёновна. Есть у неё и неплохие знания травницы, которые она переняла у своей кормилицы, что пестовала свою любимицу до самого совершеннолетия.
— Кстати, Иван Ильич. Не просветите ли меня, дабы не попасть в неловкую ситуацию. Я
