своими глазами, похожими на варёные яйца, рыцарь сделал шаг вперёд, одновременно вытягивая из-за спины длинный меч. Меч этот был обоюдоострым, но одна его сторона имела вид пилы, тогда как вторая была заточена прямо. По клинку пробежали искры, становилось понятно, что оружие заряжено магией до отказа, а то, как он легко поворачивал меч кистью, говорило о неплохих навыках фехтовальщика.
Болд, недолго думая, метнул «Призрачное лезвие», которое незащищённого человека рассекает надвое. Но на эту железную образину оно не произвело никакого эффекта, она его и не заметила.
- Магия не действует. – прохрипел лежавший на земле Гловер. – Стреляйте.
С этими словами он, наплевав на ожоги, ухватил свой заводной автомат и принялся палить по мечнику. Звук отличался от автоматов моего мира, но даже так плотность огня казалась впечатляющей. Остальные тоже схватились за оружие. Пули стучали по броне, иногда пробивали, иногда просто оставляли вмятины. Винтовка требовала долгой перезарядки, я отбросил её и схватился за револьверы. Отдача немилосердно била в запястья, зато эффект того стоил. Пули ударяли в броневые пластины с огромной силой, пробивали их, одновременно деформируясь, отскакивали от задней пластины и превращали внутренности в фарш. Десять пуль от меня, десять от Хорта, двенадцать от шерифа и сорок пять от Гловера. Но бронированный рыцарь всё ещё пёр вперёд, словно терминатор. Шлем превратился в решето, глаза вытекли, нижняя челюсть раздроблена, меч от одного попадания переломился, и теперь в его руках была только рукоять и три сантиметра клинка.
Пока мы перезаряжались, точку в споре поставил Виго. Неубиваемость мёртвого рыцаря он счёл достаточным поводом для использования особой пули. Переломил штуцер, заменил патрон и выпалил почти в упор. Звук выстрела нас оглушил не хуже артиллерийского, но эффект того стоил. Магия, что содержалась в пуле, сработала. Рыцарь замер на месте, покрывшись инеем, его заморозило не хуже, чем Т-1000 в жидком азоте. Не став дожидаться, пока он оттает, я подскочил поближе и, вскинув револьвер, прицелился ему в переносицу.
Я не мог отказать себе в некотором позёрстве, прежде, чем нажать на спуск. Нахально улыбнулся в его незрячие глаза и проговорил:
- Hasta la vista, baby, – и нажал на спуск. Противник раскололся на тысячу кусочков, раскололась даже броня, теперь это всё бесформенной кучей лежало у моих ног.
- Я и не знал, что в пулю можно запихнуть такую руну, - пробормотал Гловер, дрожащей рукой намазывающий какой-то прозрачный гель на обожжённые места. Рядом валялись два пузырька с исцеляющим зельем. – Кажется, всё. Но вам я пока не помощник.
На Гловера было жалко смотреть. Мазь, которую он использовал, залечит раны, особенно с опорой на зелье регенерации, его кожа будет, как новая, разве что, ресницы и брови не отрастут. Вот только мгновенно они этого не сделают. Нужно часа два или даже больше. И боль они не снимут, и озноб, от которого тело мага сейчас сотрясалось.
- Будем ждать? – спросил Хорт, присев рядом с раненым.
- Берём с собой, - распорядился Болд. – Только… надо дать обезболивающее.
В огромную аптечку Гловера он не полез. Вместо этого выудил пузырёк из-за пазухи, раскрыл Гловеру рот и влил глоток какой-то дряни. Тот закашлялся, но зелье проглотил.
- Что за дрянь? – прохрипел он. – Непохоже на алхимический эликсир.
- А я алхимией не пользуюсь, - ухмыльнулся Болд, пряча лекарство. - Опийная настойка. Просто и действенно.
- Я ведь вырублюсь, - удивлённо сказал Гловер.
- Ну и что? Положим тебя у порога, а сами обыщем дом. Врагов больше нет, бояться некого.
- Я не был бы столь уверен в этом, - пробормотал Гловер, но зелье уже начинало действовать.
Два силача, Хорт и шериф подхватили мага, стараясь не испачкаться в мази, которую тот намазал на поражённые участки кожи слоем едва не в палец толщиной, и потащили внутрь цилиндрического здания. Затащили внутрь и положили у выхода, тут, правда, наметилась проблема, светильник, созданный Гловером, растерял силу и почти растаял, а создать новый маг был уже не в состоянии. Пришлось применить свою магию шерифу, его светильник не был бесформенным комком света, а выглядел, как огненные искры, что взлетели в воздух и рассеялись по стенам, откуда начали светить, как светодиоды. Для поисков этого света нам хватит.
- Вы надпись прочитали? – спросил Гловер из горизонтального положения, не открывая глаз.
- Какую? – спросил Болд, когда мы, все четверо, оглянулись.
- На входе, там на камне выбито, - Гловер едва шевелил языком, но свою последнюю мысль до нас донести смог.
Пришлось вернуться и осмотреть вход. Да, надпись была, выбита на камне, а уже поверх неё нанесён тонкий слой штукатурки, рассмотреть буквы можно было только с близкого расстояния.
- Читай, - я обернулся к шерифу, кроме него тут никто древней грамотой не владел.
Как оказалось, сам он тоже грамотей посредственный.
- Какой-то диалект, или просто древняя форма языка. Сейчас попробую. Оковы… стены выдержат… если мёртвое не отступит. Вот это вообще не понял. Тут написано, что могила не отпустит того, кто… буквы не сохранились.
- Так это гробница? – уточнил Хорт.
- Ещё какая, - подтвердил Виго, - видал, сколько мертвяков тут лежало.
- Я не про них, - сказал Болд. – Тут что-то, связанное с этим зданием, сначала построили его, а потом уже сделали эту надпись.
Тут он был безусловно прав, здание сложено из идеально подогнанных каменных блоков, которые закругляются в нужных местах, придавая зданию цилиндрическую форму. А буквы эти криво нацарапаны зубилом, видно, что автор за почерком не следил, да и штукатурка намазана куда позже постройки, она тут ни к чему, здание и без неё выглядит красиво.
Собственно, надпись нам ничего не дала, ну, написано, что с того, на заборе тоже написано, а там доски. Единственная возможность выяснить – пойти и осмотреть здание. Радовало, что этаж в нём всего один, хотя может быть и подвал.
Мы вернулись внутрь, Гловер всё так же валялся в уголке и пускал слюни, забористая дурь у шерифа была. Зато ожоги его уже выглядели вполне пристойно, потом ещё нужно будет отодрать старую кожу. Внутреннее помещение разделено каменными стенами на несколько отделений, в одном месте стоял огромный каменный стол, в центре которого было углубление. Сам камень был светлым, а в этом месте выглядел тёмным. Болд нагнулся, понюхал, потом провёл пальцем.
- Кровь? – спросил я, стол вполне мог быть
