Ознакомительная версия.
– И что? – не выдержав еще одной паузы, переспросил командор.
– В своих записях профессор утверждает, что стал свидетелем явления невозможного: автомобиль на мгновенье исчез, а затем появился вновь, но уже… в десятке метров от того места, где находился секундой ранее!
– Внепространственное перемещение?
– Именно! – кивнул Иван Андреевич. – Из записей Драгомирова-старшего мы поняли: он отнесся к произошедшему на его глазах явлению со всей возможной серьезностью. Когда улеглась непогода, они с водителем тщательно изучили место происшествия. Профессор связался с ближайшей воинской частью, затем позвонил в областной центр, представителю Комитета государственной безопасности. Район оцепили, была вызвана бригада экспертов-криминалистов – они составили свой отчет, где подтвердили: кузов автомобиля с полностью выгоревшей проводкой, оплавленными электроприборами расположен на удалении семнадцати метров от места, отмеченного признаками попадания высоковольтного разряда. Та ситуация не получила ни огласки, ни развития, эксперты сочли, что автомобиль был перемещен ударной воздушной волной, но профессор Драгомиров не согласился с их выводами, он понял, что стал свидетелем уникального физического явления!
Его попытка научно обосновать случившееся выражена в формулах, уравнениях и схемах, записанных от руки все в тех же тетрадях. Мы показали их двум независимым экспертам, и они пришли к одному и тому же выводу: продемонстрированные записи являются не чем иным, как базисом, на котором основана теория гиперточки Сливко – Клейна!
– Получается, что Драгомиров почти на пятьдесят лет предвосхитил научные труды Сливко?! – Хантер не пытался скрыть удивление и замешательство.
– Профессор Сливко не является автором открытия. Нам удалось выяснить, что он был всего лишь младшим научным сотрудником в группе Драгомирова, когда тот начал работы над проектом «Тоннель».
– В чем суть проекта? Как он связан с катастрофой на атомной станции? И главное – при чем тут логотип берлинского научно-исследовательского центра?!
– Мы задались теми же вопросами. – Шепетов вернулся в кресло. – Вся документация по «Тоннелю» была уничтожена Комитетом государственной безопасности Советского Союза после провала эксперимента, спровоцировавшего катастрофу на атомной станции. – Генерал откашлялся. – Командор, позволите глоток воды?
– Конечно. – Хантер, отдал мысленное распоряжение через мью-фон.
В наступившей вдруг тишине было отчетливо слышно, как тикают старомодные, антикварные часы, украшавшие одну из стен помещения.
Командор нервно прошелся по узкому помещению.
– Иван Андреевич, ты ведь делишься сейчас сведениями государственной важности? – резко обернувшись, спросил он.
– Я не бескорыстен. – Шепетов ожидал подобного вопроса. – Нам известно, что мнемотехники Ордена сделали ряд независимых открытий, сформулировали теорию Узла как некоей пространственно-временной структуры. Кроме того, как я понял, в распоряжении Ордена есть некий бесценный технический артефакт – камера, в которой была найдена Дарлинг. Кстати, она не повреждена скоргами?
– Нет. «Саркофаг» – так мы называем его – не изделие техноса.
– Тем более. Я уже говорил: мы вплотную подошли к разгадке возникновения Пятизонья. Элементарное сотрудничество позволит сделать последний, решающий шаг в этом направлении. Например, документы, найденные Титановой Лозой в бункере? Они уцелели?
– Нет. Но есть фрагментированные электронные копии, переданные за несколько минут до пульсации через мью-фонную сеть, – признал Хантер. Его по-прежнему терзали противоречивые чувства, но яростное желание вышвырнуть Шепетова на растерзание скоргам незаметно иссякло. Их диалог, несмотря на обоюдное напряжение, постепенно стал ровнее.
Бесшумно открылась дверь. Двое послушников принесли набор напитков и нехитрую закуску.
– Я же просил воды.
Хантер усмехнулся.
– Мы остановились на проекте «Тоннель», – произнес он, наполняя две стопки. – Я не приму решения о сотрудничестве на основе половинчатой информации.
* * *
– Проект «Тоннель» действительно существовал. – Шепетов выпил, шумно выдохнул, затем продолжил: – Несмотря на тотальную чистку архивов, проведенную еще в восьмидесятых годах прошлого века, нам все же удалось собрать достаточно данных, чтобы восстановить хронологию событий и понять суть эксперимента.
– О каком из Драгомировых пойдет речь?
– Сначала об отце, затем и о сыне, – ответил Шепетов. – Спустя два года после памятного происшествия профессор теоретически обосновал возможность локального пробоя пространственно-временного континуума, но его работу строго засекретили и положили под сукно. В те годы такая практика применялась достаточно часто. На несколько лет о Драгомирове забыли, он трудился в одном из московских институтов, пока однажды Геннадия Сергеевича не вызвали в Министерство обороны. Ему внезапно выделили все необходимое, словно не было нескольких лет забвения, и поставили задачу: воссоздать в лабораторных условиях то загадочное явление, свидетелем которого он стал во время грозы.
И опять – Драгомиров на несколько лет как будто перестал существовать – ни одного документа, касающегося его экспериментов, мы не обнаружили, но зато в восьмидесятом году прошлого столетия многие оборонные предприятия получили весьма необычный государственный заказ на различные комплектующие, которые мы не смогли взаимосвязать ни с одним реально существовавшим в те годы изделием или промышленным устройством. Отслеживая пути поставок, мы снова обнаружили упоминание о проекте «Тоннель». Некоторые заявки на особо сложные узлы или детали были подписаны лично Геннадием Сергеевичем Драгомировым. Стало понятно: его опыты в рамках небольшой лаборатории удались, и теперь он приступал к реализации масштабного проекта, работы по которому велись в лучших традициях «холодной войны» – перед группой ученых и инженеров поставили техническую задачу, указали жесткие сроки ее реализации, а на исполнение выделили астрономические по тем временам суммы. Кроме щедрого финансирования, Драгомирову отдали огромные промышленные ресурсы, в том числе – мощности атомной станции.
– В чем заключался смысл проекта?
– Драгомиров пытался создать рабочий образец пробойника метрики пространства. Так называемую «тоннельную установку».
– Зачем? Где область ее практического применения?
– Как ни печально, но цель создания установки далека от мирных исследований. Мы в конечном итоге распутали весь клубок тех страшных событий. Чтобы понять смысл проекта «Тоннель», нужно вспомнить, что Советский Союз уже находился на грани экономического краха. – Шепетов сделал глоток воды. – У СССР в середине восьмидесятых оставался только один шанс удержать позиции мирового лидерства, сохранив при этом существующий коммунистический строй, – требовалось прекратить изматывающую гонку вооружений, совершить некий технологический прорыв, позволяющий трансформировать затянувшуюся «холодную войну» в войну горячую. Третья мировая – вот что могло бы спасти Советский Союз, но ядерный паритет не оставлял шансов для нанесения эффективного победоносного удара.
Ознакомительная версия.
