Я не знаю, что произошло. Полагаю, Кристина рассказала Даниэль нечто такое, что заставило ту изменить долгу, и начать помогать гостье. Теперь я не сомневаюсь, что в отличие от вас госпожа Блэкстоун прекрасно знала, кто она такая. Не исключено, что она хранит некие тайны, доставшиеся ей от предка. Думаю, именно эти секреты и сгубили Даниэль. Они задели кого–то могущественного, и тот ударил в ответ. Примерно в то же время, когда вы разбирались с черано на складе, Кристина Блэкстоун покинула планету, убыв на родную Вальгаллу.
Увенчалась ли её миссия успехом, несмотря на гибель помощницы? Искала ли она что–то, и нашла ли? Мои люди под видом агентов СКИП обыскали её и весь багаж при отбытии, скачали и проанализировали каждую крупицу информации. Ничего. С тех пор мы потратили массу времени, пытаясь поминутно отследить её передвижения и контакты на Земле. Работа продолжается, но единственное, в чем мы уверены, так это в том, что она специально уходила от электронной слежки, в том числе прячась в Кварталах Радости. Бог его знает, чем она там занималась.
— Почему вы её не задержали? — мне казалось, что дальнейшие действия Честерфилда напрашивались сами собой. — Вы потеряли агента, и просто так отпустили единственную, кто имел представление о причинах её гибели, даже не допросив?
— Это вы играете в мстителя, Эрик, — похоже, мой вопрос удивил гостя. — А я занимаюсь обеспечением безопасности планеты. Я понятия не имею, кто и за что убил Даниэль. Но эти люди позволили Блэкстоун покинуть планету. Я предполагаю, что они просто не знали о ней. Агента Свенсон могли пытать как раз для того, чтобы узнать её имя. И я не собирался привлекать внимание к своей операции, задерживая Блэкстоун, или ставить её жизнь под угрозу, оставляя на Земле. К тому же я не видел в этом необходимости.
Уже тогда я придумал, кого послать на Вальгаллу, чтобы задать все нужные вопросы. По–родственному, так сказать. Но вы сорвали мой план, укокошив черано, и угодив в карантин на три месяца. Тем самым вы раскрыли себя, и началась эта свистопляска с борьбой за ваше выживание. Но мне до сих пор нравится моя задумка. Вы и ваша родственница наедине на удаленной планете, и ваш разговор по душам. А если повезет, за вами пошлют отряд карателей. Но я ставлю на вас с Кристиной — барышня не робкого десятка.
— И как вы собираетесь это провернуть? — мне в голову пришла целая куча технических проблем, но мой собеседник отмахнулся от вопросов.
— Это не ваша забота, друг мой. От вас потребуется лишь говорить "да", когда придет время. Вы же хотели работать в Опсе? Ну, вот он, ваш шанс поиграть в шпиона и повидать иные миры. Это будет официальная миссия с неофициальными задачами. В итоге вы, надеюсь, получите ответы. А может, даже выживете, чтобы вернуться, и рассказать о них мне. Тогда мы подумаем, что делать дальше. Я уже достаточно стар, чтобы бояться. И достаточно зол, чтобы использовать всё, что у меня есть, для мести. Она была хорошей девочкой, а главное, я отвечал за неё. Звучит пафосно, но за десять лет я стал относиться к ней почти как к дочери. Моя собственная, увы, решила стать поэтессой, и перебивается сейчас где–то в Кварталах Радости в Рио. Большое, знаете ли, разочарование.
— Вы скажете мне имя?
— Да… но при условии, что вы не будете делать глупостей. Сейчас он нам не по зубам. Мы не можем просто захватить его и пытать, пока не добудем признание. Я даже не могу приказать следить за ним. Вы понимаете?
То ли я стал мудрее, то ли слишком устал за последние недели. Я понимал.
***
С тех пор прошло два месяца.
— Есть новости? — наконец поинтересовался я. — Что–нибудь с Мадагаскара?
— Никаких, — пробурчал чиновник. — Мой человек говорил с новым бароном. Тот передавал вам привет, и выражал надежду, что никогда вас больше не увидит. Тот ещё мерзавец.
— Зачем тогда звали? — мне подумалось, что старик с возрастом стал сентиментален, и хочет увидеть меня на прощание. Как–никак, десять лет слежки: — Хотели сказать, что я вам как сын, которого у вас никогда не было?
— Избави боже, — скривился Честерфилд. — Сыновей у меня трое, и все, к счастью, вполне нормальны. Хотел показать вам кое–что, до чего не добрались люди Рамиреса.
В отличие от остальных, что я видел, эта запись не была сделана камерой наблюдения. В Кварталах Радости их не устанавливали. Снимал один из тысяч спутников, кружащих над планетой. Им понадобилось потратить уйму времени, чтобы понять, что именно, где и когда искать. Дело происходило ночью, головы она не поднимала, так что лица я не видел. Но черные как смоль волосы, тонкая фигура и легкая походка определенно принадлежали ей.
Вот она выходит из клуба. Темный закоулок, навстречу ей шестеро. Да, плохой район даже для Кварталов в Бангкоке. Тускло отсвечивают лезвия. Зачем им ножи? Каждый выглядит раза в два больше неё. Короткий диалог. Очень короткий. Вожак делает шаг вперед, и пытается схватить её за волосы. Честерфилд не стал включать замедленный показ, поэтому дальнейшее плохо воспринимается человеческим глазом. Резкое движение, и лидер отлетает в сторону. Маленькая фигурка начинает метаться между больших. Секунда, две, три. Теперь она стоит одна, вокруг неподвижно лежат шесть тел. Ну что ж, двумя вопросами меньше. Кровь не соврала, она моего рода. И кто–то её уже пробудил.
— Ну, ты готов? — Нгубо завалился в мою комнату ни свет ни заря.
Было ещё слишком рано для того, чтобы выезжать, но я в любом случае не спал почти всю ночь. В своих кошмарах я больше не казнил ни черано, ни варамайи. Мне не снились пистолеты и мачете. Теперь я убивал их голыми руками — тётушек за сорок, и шестнадцатилетних пареньков. Обычно просто ломал им шеи, но иногда они сопротивлялись, и мне приходилось забивать их до смерти. Сны не давали ответа на вопрос о том, зачем я это делаю.
Никто из них не был похож на Кроузов. Я убивал учительниц, которые нравились мне в школе, одноклассников, с которыми никогда не конфликтовал, соседей по Сингапуру и Опенгейту, вовсе незнакомых людей. Я не чувствовал ненависти или гнева, страха либо сожаления. Как будто кто–то поручил мне неприятную, но важную работу, которую следовало довести до конца во что бы то ни стало. Чувства приходили, когда я просыпался. Ужас от содеянного. И осознание того, что я способен повторить всё это в реальном мире. Убивать ведь легко. Нужна лишь веская причина. Необязательно для меня самого. Возможно, для тех, кто может отдавать мне приказы. Иногда я думал, в меня должны были встроить какие–то механизмы, позволяющие крепко спать, не видя снов. Но обнаружить их мне пока не удалось.