Единственное, что радовало глаз в этой удушающей обстановке, это его солдаты, бежавшие впереди, шпалерой выстраивающиеся вдоль пути следования своего великого полководца.
В самом большом помещении Базьяр остановился. Это был какой-то танцевальный зал, судя по тому, что была эстрада, на которой сиротливо валялись брошенные музыкальные инструменты.
Здесь они встретились: Ведущий крейсера "Бесподобный" - блиц-полковник Гаэтано Каземиш Базьяр и первый капитан космического круизного лайнера "Впечатление" - Максимилиан Верховен. Оба - в окружении своей свиты, подобающей их рангу. На взгляд Базьяра, офицерский состав лайнера не особенно блистал военной выправкой, но выглядели они все же лучше штатских увальней.
Первые лица представились друг другу.
- Чем обязан шумному визиту на суверенную территорию Федерации? - спросил Верховен.
Базьяр осклабился:
- Ваша так называемая территория, пролетая вблизи наших границ, предоставила убежище нашим государственным преступникам.
- Федерация и Директория не имеет договора о выдачи перебежчиков, кем бы они ни были.
- Хорошо, - согласился Базьяр, - это вопрос сложный и мы его пока оставим. Меня вообще-то мало волнуют эти скоты, но они захватили заложников. Требую вернуть лояльных граждан Великофрикании.
- Не возражаю, - ответил Верховен и дал распоряжение своим людям: - Приведите сюда всех, кто желает вернуться на родину.
Вскоре явились лояльные граждане Великофрикании. Их было шестнадцать человек. Пятнадцать охранников лагеря и один космолетчик - штурман захваченного челнока. Базьяр посмотрел на них холодным, брезгливым взглядом, потом кивнул одному из своих младших офицеров, чтобы он и несколько человек охраны проводил граждан на выход.
В числе освобожденных заложников был контролер-охранник Феран Зыбник, на чьем посту случилось чрезвычайное происшествие. И уж конечно ему, Ферану Зыбнику, по прибытии на место службы, придется строго, очень строго отвечать за "преступную халатность", "за ротозейство", "разгильдяйство". В общем, формулировки найдутся. Век премиальных не видать. А может, и под трибунал отдадут.
Быстро прикинув все "за" и "против", Феран Зыбник решил остаться. Легко раненый в бедро во время бунта, он хромал и, пользуясь этим, слегка отстал от коллег. И когда проходил мимо Верховена, упал перед ним на колени, моля предоставить политическое убежище. Первый капитан смутился и стал увещевать ничтожного человека.
- Встаньте, пожалуйста. Человек не должен ползать на четвереньках, подобно зверю... Никто вас не выдаст, если вы не желаете возвращаться.
Базьяр нахмурился.
- Кто таков? - спросил он.
- Разрешите доложить!? - подобострастно сказал один из охранников.
Базьяр кивнул, и охранник, несмотря на изрядную комплекцию, довольно резво подбежал.
- Докладывает Козой Маканор, старший контролер-охранник. Извольте видеть, ваше превосходительство, господин блиц-полковник, во всем виноват младший контролер Феран Зыбник, вот этот перебежчик. Это на его посту случилось ЧП. Проявил беспечность во время усиленной вахты, ваше превосходительство. Я его предупреждал...
- Ну-ка поди сюда, - скомандовал униженному Зыбнику блиц-полковник.
Тот поднялся с колен. Красивый статный мужчина. Он был бледен. Челюсть его мелко дрожала от страха. На щеке была ссадина в виде цветка - след от кольца Улля, когда Хорнунг ударил его. Заикаясь, Феран Зыбник доложил о себе.
Базьяр позавидовал его молодости, но отвращение побороть не смог. Не любил трусов.
- Кто тебя заклеймил?
- Не-не понимаю, о чем вы...
- У тебя клеймо раба на морде.
Феран Зыбник заплакал от непонимания и страха.
- Подбери сопли! - приказал Базьяр. - Виноват? Отвечай!
- Так точно, виноват. Но я сражался. Меня ранили...
- Молодец. Хвалю. Где старший?
Базьяр пощелкал пальцами и пред ним вновь предстал Козой Маканор.
- Так ты, стало быть, старший?
- Так точно, ваше превосходительство!
- И не ранен?
- Никак нет, ваше превосходительство.
- Оружие-то добровольно сдал?
- Да, но...
- Старший отвечает за все, - сказал полковник Смерть. Достал пистолет и в упор выстрелил в мощную фигуру Козоя. Тот рухнул, аж пол содрогнулся.
- Ты нужен дома, сынок, - вновь к Ферану обратился Базьяр, пряча дымящееся оружие в кобуру. - Ты обещал матери крышу починить. Возвращайся.
- Как... вы... узнали? - Благоговейным шепотом промолвил Зыбник. Он готов был целовать ботинки этого человечного, все знающего, все понимающего командира.
Утирая сопли, нарочито хромая, контролер Зыбник поплелся на выход в след товарищам, навстречу зыбкой своей судьбе.
Итак, - сказал полковник Смерть, - продолжим наши переговоры. Сейчас рассмотрим главный пункт: выдача опасных шпионов.
Базьяр развернул документы о розыске, взглянул и объявил имена трех граждан Федерации.
Верховен покраснел, держа руки за спиной, он сжимал кулаки. Что позволяет себе этот дикарь! - негодовал первый капитан. Как можно застрелить человека, вот так, не моргнув глазом, не выслушав объяснений... Непостижимо! Чудовищно!
Конечно, Верховен отдавал себе отчет, что эта демонстративная жестокость есть не что иное, как акт устрашения, направленный на то, чтобы сломить его, Верховена, волю и заставить выполнить все требования великофриканцев. Хотел бы знать Верховен, как далеко намерен пойти этот страшный человек, отстаивая свои требования?
Решая эту нелегкую проблему, Верховен прежде всего приказал своим людям убрать труп. Матросы лайнера собрались было выполнить приказ первого капитана, но Базьяр повелел обратное. Две воли столкнулись. Матросы Верховена и солдаты Базьяра стояли друг против друга, готовые бросится врукопашную. Верховен уступил. Но твердо заявил, что беженцев не выдаст.
- Хорошо, - сказал Базьяр, - немного отвлечемся... или развлечемся ха-ха-ха. Сейчас мы устроим танцы.
Базьяр посовещался со своими офицерами. Те кинулись выполнять его распоряжения. Вскоре зал стал наполняться публикой. Они жались по стенкам, шарахались от солдат, испуганно таращились на труп застреленного охранника. Последними пришли музыканты. Они нехотя взобрались на эстраду, взяли в руки инструменты.
- Что вы умеете играть? - спросил их Базьяр.
- А что вы желаете? - сказал руководитель музыкантов - длинноволосый пожилой молодой человек, с лунным блеском монокля в глазу.
- Что-нибудь из классических танцев.
