— У меня скрутило живот, — пожаловался Гримм. — Леке способен есть любую дрянь, но я-то не такой.
— Я могу переварить даже камни, — бросил гигант. — Но они не слишком питательны. Выключи фонарь. Экономь энергию.
Как же выбраться из каменного мешка? Конечно, можно вернуться в Паутину и выйти на другой планете. Но тогда нарушится порядок, они отклонятся от маршрута, начертанного на хрусталике. Руна указывала, что сейчас путь пролегает в реальности.
— Пулемет — неплохая мишень, — заметил Леке. — Будем надеяться, что пушки противника рано или поздно разнесут огневую точку.
Он скептически взглянул на арки, поддерживающие потолок.
— Нам лучше укрыться в Паутине и молиться о прямом попадании.
Через некоторое время громоподобный взрыв потряс келью. Тонны камней обрушились вниз.
Удушающий дым проникал даже в Паутину.
Когда пыль осела, стало очевидно, что древняя келья не выдержала разрушительных пушечных залпов. В стене зияла дыра, в которой мог протиснуться даже десантник.
Неясный свет просачивался снаружи, радуя глаз.
По массивным глыбам и блокам легко вскарабкаться наверх. Но куда? В самое пекло сражения?
Разрушенная огневая точка располагалась на вершине кратера потухшего вулкана. Идеальное место для пулеметного расчета. Келья-ловушка для путешественников по Паутине находилась в жерле вулкана.
Все стрелки в доте погибли. Но на равнине бушевало море людей и машин. Две армии в составе легких танков, мобильных полевых пушек, тяжелой артиллерии и пехоты, вооруженной лазерными ружьями, шли друг на друга под прикрытием огромных боевых машин — Титанов.
Мелкий дождик сеял с серого, как униформа, неба. Рассеянный свет и клубы дыма придавали картине импрессионистские тона.
Титаны походили на огромных черепах, вставших на задние лапы. Передними они давили всех, кто попадался им на пути, будь то свои или чужие.
Пехота сражалась с пехотой, танки с танками, Титаны с Титанами. Лазерные лучи, как рапиры, втыкались в огромные машины, целясь в двигатели или генератор вакуумных щитов. Война шла не на жизнь, а на смерть. Горы трупов, похожих на раздавленных муравьев, усеивали поле. Пылали тысячи подбитых машин.
Стены разрушенного пулеметного гнезда дрожали от взрывных волн. Орды обезумевших людей уничтожали друг друга с помощью мощных, самых современных видов оружия. Некоторые Титаны принадлежали к классу Императорских, с реактивными установками и турболазерными деструкторами. В гуще сражающихся сновали «Псы Войны» с плазменными пушками и мегаболтерами. Но после встречи с тиранидами все эти горы оружия казались привычными, не вызывали страха. Даже восстанавливали веру в могущество человека. Парадокс, но по щекам Ракел потекли слезы облегчения.
Когда порыв ветра слегка рассеял дым, на горизонте показался красный замок с двумя круглыми бастионами. На шпилях развевались потрепанные боевые знамена с золотыми черепами, имперскими орлами и свастиками.
И вдруг сооружение, которое издали путешественники приняли за замок, приподнялось.
Огромная нога шагнула вперед. Супертитан! Из брюха боевой машины выдвинулись лестницы, похожие на когти, — новые полки спешили на поле боя.
— Порождение ада, — ахнул Гримм. — Клянусь, адептам-механикам пришлось немало потрудиться.
Но и Супертитану приходилось туго. Бастионы и одну из ног охватил пожар. Плазменная пушка вышла из строя. Маневренный танк противника поднырнул под брюхо боевой машины и нанес плазменный удар прямо в пах «замка».
Похоже, имперские силы терпят поражение.
Вдруг один из трупов застонал.
— Именем Императора, помогите своему комиссару!
Стон раненого перешел в рык. Видимо, он принял Лекса за имперского гвардейца.
Золотые эполеты на мундире комиссара украшали ветви морского анемона. Рукава и отвороты кителя были расшиты эмблемами. Миниатюрные черепа блестели на крагах.
Полки Гвардии набирали рекрутов на многих планетах, в основном на высокоразвитых.
Но иногда в число добровольцев попадали и жестокие бандиты, и варвары. Как четверо вооруженных людей оказались на огневой точке?
Взрыв, уничтоживший и орудие, и расчет, покалечил комиссара: раздробил ноги и таз.
Кровь пропитала землю под ним. Доблестный солдат готовился достойно встретить смерть.
Мольбы о пощаде и плен он считал неприемлемыми для себя.
Джак опустился на колени рядом с раненым.
— Я — имперский Инквизитор, сэр, — объявил он.
— Наконец-то, — прошептал комиссар. — Наконец-то!
— Вот татуировка на ладони! — привел доказательства Джак.
— Наконец-то! Мои молитвы услышаны!
На планете началось восстание еретиков. И они побеждали. Комиссар умирал.
— Благодарю вас за преданность, сэр. Мы только что приземлились, — солгал Джак. — Мы искали вас, гвардейских офицеров. Что ты скажешь о природе ереси, комиссар?
— Восставший Принципал Люцифер провозгласил себя сыном Императора и наследником Империи. Его последователи верят, что планета Геност станет новой Землей. Просто и отвратительно.
Комиссар поморщился от боли и прикусил губу, чтобы сдержать стон.
Новость потрясла Джака. Сын Императора!
Или Принципал Люцифер самый последний лгун и оппортунист, придумавший красивую сказку для дураков, или он что-то знает. Возможно, элдары отыскали и просветили его…
Или Рыцари-Сенсеи нашли Принципала и открыли ему истинное происхождение?
— Все очень просто, — повторил комиссар.
В нем росло подозрение. Уж очень странно вел себя Инквизитор.
Просто? Как он не прав!
Джак ответил, осторожно подбирая слова: — Опыт Инквизиции свидетельствует, комиссар, что под внешней простотой часто скрываются коррупция и обман. Скажи, считает ли Принципал Люцифер себя бессмертным?
— Конечно! Но он лжет. Никто, кроме Императора, не может быть бессмертным!
Офицер снова закусил губу.
Джак задал следующий вопрос: — Принципал родился на…
Он мгновение помедлил, вспоминая название планеты.
— …на Геносте?
— Этого я не знаю. Но как вы нашли меня, Инквизитор? Кто с вами? Меня зовут Боглар Зилов. А вас?
Джак не ответил.
— Тебе известно, где находится туннель туманно-голубого света, Боглар? Недалеко отсюда, километрах в тридцати?
— Я не знаю никаких голубых туннелей, — прохрипел комиссар. — Что это такое?
Один вход в Паутину надежно запечатали в далеком прошлом. Второй мог быть аналогично спрятан от глаз жителей Геноста.
— Есть ли какие-нибудь древние постройки в радиусе тридцати километров?
— Твои вопросы озадачивают меня, инквизитор, — усомнился раненый комиссар.
