— Отпечатки пальцев, — пояснил им Джон. — Длинный Шест, отволоки тело в спальню. Молодец. Теперь садись сюда и бери бластер. Когда покажется, что этот козел обнаглел и собирается сделать глупость — стреляй. Направляешь ствол на туловище… на его туловище, не на свое! Да, вот так направляешь, и нажимаешь вот эту кнопку, только сейчас не нажимай. Мощность выстрела стоит минимальная, его не убьет, а снова оглушит. Понял?
— Понял, — кивнул Длинный Шест. — А зачем все это? Ой, он шевелится, кажется.
Орк зашевелился, открыл глаза и обвел комнату осовевшим взглядом. Увидел Джона и вздрогнул. Джон сел в кресло и повелел:
— Рассказывай.
— Чего рассказывать? — спросил орк.
— Тебе лучше знать, — ответил Джон. — Ты парень умный, сам догадаешься, что я хочу от тебя услышать. Если расскажешь мало или неинтересно — не обессудь, из этой квартиры выйдешь в расчлененном виде.
— Вы похитили меня незаконно! — воскликнул орк. — Я буду жаловаться! Джон вздохнул и встал с кресла. Орк напрягся и как-то сжался весь.
— Пойду, делом займусь каким-нибудь, — сказал Джон. — Порядок в казарме проверю, например. Если случится что-то непредвиденное, Алиса, выйди на крыльцо и помаши руками, я приду как только, как сразу.
Джон вышел из спальни, и едва он прикрыл за собой дверь, как внутри послышался шум, хлопок и звук падения орочьего тела. Джон заглянул внутрь и увидел, что пленный орк лежит на полу и слабо подергивается.
— Сразу на меня бросился, — пояснил Длинный Шест.
— Продолжай стеречь, — приказал Джон. — И поосторожнее, близко к нему не подходи, если бластер отнимет — мало не покажется.
— Да я понимаю, — пробормотал Длинный Шест. Джон вышел, Алиса последовала за ним.
— Кто это? — спросила она.
— Ассасин, — ответил Джон. — Мы с тобой и с Длинным Шестом сидели, никого не трогали, и тут внезапно появляется этот хмырь, а в руке у него граната. Хорошо, что я такой хороший воин, успел его завалить до того, как он гранату метнул. Алиса непонимающе уставилась на Джона. Он улыбнулся и добавил:
— Это еще не произошло пока, это ночью произойдет. Ассасины обычно ночью приходят.
— А, поняла, — кивнула Алиса. — Если кто спросит, я должна всем это рассказывать, правильно?
— Правильно, — кивнул Джон. — Возможно, Герман станет тебя жестко допрашивать, ну, не совсем жестко, пытать тебя он не станет, но на психику может начать давить. Ты в эти игры пока играть не умеешь, так что, когда он тебя к стенке припрет, признавайся, что сегодня вечером переспала с Длинным Шестом.
— Ты что несешь?! — изумилась Алиса. — Да я никогда…
— Я знаю, что никогда, — прервал ее Джон. — А Герман не знает. Если он станет допрашивать тебя всерьез — обязательно почувствует, что ты что-то скрываешь. А когда как бы узнает твою тайну — успокоится, расслабится и дальше копать не будет. Осознала?
— Гм, — сказала Алиса. Джон хлопнул ее по плечу и сказал:
— Привыкай. Ты, наверное, думала, легко в разведке работать? Хрен тебе. Ладно, пойду рабов построю, заодно нервы успокою чуть-чуть.
— Погоди, — сказала Алиса. — Я так и не поняла, зачем ты велел Длинному Шесту этого орка допрашивать? Если ты все равно собираешься его убить. Джон пожал плечами и сказал:
— Ну, мало ли, может, что интересное расскажет. Хотя вряд ли.
Когда Герман вошел в квартиру Джона, он не поверил своим глазам — Алиса мыла пол в прихожей.
— Привет, Алиса! — сказал Герман. — За что это Джон тебя так?
— Да пошел ты, — буркнула Алиса.
Она стала отжимать тряпку над ведром, и Герман заметил, что вода, стекающая с тряпки, не совсем прозрачная, а имеет розовый оттенок.
— Ого! — сказал Герман.
— Ого, — согласился Джон, выходя из гостиной в прихожую. — Пойдем, покажу, кто у меня завелся.
Они прошли в дальнюю комнату, которая использовалась как большой чулан. Посреди комнаты было постелено ветхое одеяло, на нем лежал обезглавленный орочий труп, голова лежала отдельно. Одеяло было густо заляпано бурыми пятнами.
— Кто такой? — спросил Герман.
— Алиса говорит, раб Вольдемара Марволо, — ответил Джон. — Вроде бы он был с бишопом в тот раз на базаре. Но я его не припоминаю.
Герман нагнулся, брезгливо взял голову за ухо двумя пальцами, поднял и повертел туда-сюда.
— Вроде знакомая харя, — сказал Герман. — Точно сказать не могу — сильно перекосило его.
— Я его с нормальной мордой видела чуть-чуть, пока Джон его не замочил, — подала голос Алиса. — Точно он.
— Допустим, — сказал Герман. — Как он здесь оказался?
— Через дверь вошел, — объяснил Джон. — Я тут расслабился совсем, привык, что территория охраняется, входную дверь даже на ночь не запираю, а видимо, зря.
— Зря, — согласился Герман. Джон продолжал:
— Короче, я услышал, что дверь открылась, кричу: «Кого там бесы несут?» и тут меня что-то будто под руку толкнуло… не могу объяснить…
— Я к тебе без стука больше заходить не буду, — сказал Герман. — А то станешь потом мою голову так же рассматривать и приговаривать: «Где-то я его уже видел». Джон саркастически хмыкнул и сказал:
— Да, без стука лучше не заходи теперь, а то мало ли что… Короче, метнул я нож, попал в руку, вот сюда, — Джон указал пальцем на глубокий разрез, — граната выпала…
— Граната? — перебил его Герман. — Какая граната, где?
— Сейчас принесу, — сказал Джон.
Вышел из комнаты и через минуту вернулся с гранатой. Он держал ее двумя пальцами за торцы, чтобы не стереть отпечатки.
— Отпечатки проверил? — спросил Герман.
— Умел бы — обязательно проверил, — ответил Джон. — Посмотрел, конечно, в меру своего разумения. По-моему, отпечатки только его, ну и мои еще, я ее тоже хватал.
— Странно, — сказал Герман. — Я думал, она термобарическая будет, а это обычная лимонка-хлопушка.
— Какая есть, — сказал Джон и странно усмехнулся. — Да и ее бы хватило с лихвой, если бы он успел кольцо выдернуть. В замкнутом помещении даже хлопушка контузит неслабо, заходи и бери голыми руками.
— Думаешь, живьем взять хотели? — заинтересовался Герман.
— Сомневаюсь, — покачал головой Джон. — Даже в самом лучшем случае времени у него оставалось только-только, чтобы чисто уйти. Думаю, планировалась акция устрашения — оглушить гранатой, порубить мечами и быстро уйти. Тонкий намек тебе и Рокки. Не удивлюсь, если бы потом в квартире нашлась какая-нибудь улика, изобличающая Зака Харрисона.
— Не понял, — сказал Герман. — Этот хмырь, он разве не один был?
