– Ты всегда был счастливчиком, сукин ты сын…
– Эй, ну где там вино!
Рука потянула вниз край шерстяной шапочки, превращая ее в маску. Пистолет с глушителем наготове, он давно списан и до поры до времени был припрятан в надежном месте…
Двигатель уже работал – они отошли от причала. Насколько он знал Кантареллу – тот бы не стал неспешно плюхать полчаса, только чтобы полюбоваться красотами озера. В конце концов – у него и так есть чем полюбоваться…
Движение… осторожно. Он взял с собой графитовую смазку для петель – но ночью так и не смог ею воспользоваться.
– Мерло подойдет?!
Крик был столь неожиданным, что он замер как подстреленный.
– Да ну его на хрен! Пусть банкир пьет эту дрянь.
Банкир?
Хорошо в этом во всем одно. Кантарелла ждет шагов, ждет того, что ему принесут вина из каюты – и на его шаги он не обратит внимания.
Понимая, что у него всего несколько секунд и дверь может быстро открыться, Паломник сделал несколько шагов, легко, как танцор, поднялся по лестнице, держа наготове пистолет.
– Эй!
Кантарелла – конечно, он стоял у старомодного штурвала – обернулся.
– Руки на штурвал!
Паломник сделал два шага в сторону и уцепился за элемент оснастки.
– Глупостей не делай. Даже если ты прыгнешь – я все равно успею выстрелить.
– Ты кто? Ах, ну да…
– Не дергайся…
– Мани, я…
Женщина даже не вскрикнула. Уже тогда Паломнику следовало бы заподозрить неладное.
– Иди в каюту, – сухо сказал Кантарелла, – это наши дела. Мужские дела.
– Но я…
– Иди, сказал…
Женщина повиновалась.
– Что дальше? Пристрелишь меня?
Паломник указал стволом пистолета:
– Вперед. Встань у паруса, я встану за штурвал. Оружие есть?
– Нет.
Паломник поверил. На прогулку на яхте с чужой женой – пистолет не берут…
– Давай, вперед. Не больше шага за раз. Пошел.
Медленно, точно в какой-то новой разновидности бального танца, копируя шаги друг друга, они переместились: Паломник за штурвал, Кантарелла к парусу.
– Ну. И что дальше. Зачем ты убил Галеано?
– Я его не убивал. Его убил чей-то вертолет.
– И ты решил, что это наш?
– Я убил Ташида. Перед смертью он все рассказал. Всю правду.
Кантарелла презрительно рассмеялся:
– Правду? Да перестань. Этот мелкий негодяй рассказал тебе только то, что сам считал правдой. Не больше.
– Давай послушаем твою правду.
– Брось!
Паломник медленно обернулся. Вот так оно и бывает.
Женщина в черном купальнике, появившаяся из каюты и неслышно поднявшаяся по лестнице, держала его под прицелом тяжелой армейской «Беретты». Паломника поразили ее глаза – словно голыши на отмели, покрытой осенним ледком…
Паломник выпустил пистолет – и он стукнулся об палубу.
– На колени!
Паломник медленно выполнил приказанное.
– Микелла, погоди, не стреляй, – сказал капитан.
Он осторожно, так, чтобы не дать Паломнику ни единого шанса, поднялся на ноги. Подошел – другим бортом – к своей женщине, забрал пистолет, полуобняв ее. Поцеловал ее, не отрывая глаз от Паломника.
– Иди в каюту и жди меня.
Женщина высвободилась.
– Разберись побыстрее…
– Несомненно, душа моя. Несомненно.
Когда женщина скрылась в каюте, капитан медленно опустился в позу индийского йога, не отрывая взгляда от Паломника.
– Ты напрасно сюда пришел, друг мой, – сказал Кантарелла.
– Я напрасно остался в живых. Начнем с этого.
– И это тоже. Ты хочешь знать правду про все про это?
– Я уже ее знаю. Ди Фаусти тоже раскололся…
– А, этот… Я читал. Мерзавец чертов…
Кантарелла кивнул, словно отвечая каким-то невысказанным словам.
– Да, Ташид был прав. Я и в самом деле продался, друг мой. Продался задорого. А ты приходишь сюда и мешаешь мне. Что я должен с тобой сделать?
– Пристрелить.
– Ты прав. Пристрелить.
Внезапно Кантарелла бросил пистолет вперед, Паломник машинально схватил его. По тяжести понял – полный…
– Что же, если ты думаешь, что знаешь правду, и уже вынес свой приговор, – стреляй. Давай, стреляй, дружище. Стреляй.
Паломник, помедлив, положил пистолет перед собой.
– Есть что-то, чего я не знаю?
Кантарелла с усмешкой показал на дверь, ведущую вниз, в каюты…
– Ты не знаешь ничего, дружище. Вот она – знает, если хорошо попросишь – расскажет. Что знает. И я кое-что могу рассказать. Но не все. Правды не знает никто, дружище…
– Рассказывай, – сказал Паломник.
Кабинет диктатора, находящийся в одном из зданий в самом роскошном районе Рима, был на удивление скромно и непритязательно обставленным. Стол, приставленный к нему стол для совещаний, стулья. Ни рыбок, ни телевизора… ни даже нового штандарта с SPQR. «Сенат и квириты Рима» – новый девиз возрожденной республики.
Паломник сделал шаг вперед.
– Офицер Александр Орлов по вашему приказанию прибыл!
Давило. Это давило бы, даже если бы он был в адмиральском кабинете… на базе в Таранто, в адмиральском кабинете он был всего несколько раз, во время награждений. А тут… глава государства…
Диктатор, не поднимаясь, показал ему на стул.
– Садитесь.
Молодой контр-адмирал Мануэль Кантарелла без спроса присел напротив. Он был по полной форме, со знаками различия и наградами – в то время как для Паломника с трудом подобрали морскую форму без знаков различия. В Италии очень популярна адмиральская форма, ее носят все кому не лень, если у тебя есть яхта длиной более двадцати метров – сам бог велел – и Паломник в такой форме, спешно подогнанной бывшим королевским портным, чувствовал себя полным идиотом…
– О вас позаботились? – задал вопрос диктатор.
– Да… синьор, – с заминкой ответил Паломник. Как величать Короля – понятно, Ваше Величество, как обращаться к офицерам – понятно, а тут…
– Вы длительное время отсутствовали на службе…
– Да, синьор… – поправил Паломник, – в Африке.
– Вы были тяжело ранены, выполняя задание правительства, и брошены на чужой территории без помощи.
– Предыдущего правительства, – уточнил молодой Кантарелла.
Отец проигнорировал замечание.
– Так точно.
– Вам пытались помочь?
– Скорее помешать.
– Старшина Орлов уверен, что операция была нарочно провалена, а его самого сдали германской стороне, – уточнил молодой Кантарелла, – тем не менее, старшина Орлов сделал все что мог, причем в условиях активного противодействия.
– С германской стороны? – уточнил диктатор.
– Да, синьор.
– Расскажите, как все произошло.
– Но это… долгая история…
– Позвольте мне самому распорядиться своим временем…
И итальянец русского происхождения, старшина Александр Орлов, он же Паломник, погрузился в рассказ, разматывая с клубка причудливую нить событий, бравших свое начало несколько лет назад, в небольшом городке Доло Одо на сомалийско-абиссинской границе…
Зима 2003 года
Швейцарские Альпы
Кантон Вале, южнее деревни Церматт
Владения барона Карло Полетти
– Меня кое-что интересует… подробнее… – скажем так, – заявил барон, постукивая ручкой по обеденному столу. На противоположном конце стола сидел вчерашний гость… Впервые за несколько дней он нормально поел и сейчас налегал на крепчайший кофе с корицей. Барон приказал выставить целый кофейник.
– Что именно… – генерал Тимур зевнул, – просите…
– Вот это место. Екатеринбург-1000. Обогатительный комплекс.
Генерал махнул рукой:
– Забудьте.
– Отчего же?
– Эти психи разнесли все на куски. Придурки чертовы… они активировали систему уничтожения.
– То, что сделал один человек, может сделать любой другой. К тому же… как я понял – несколько изделий вам все же удалось вывезти.
Генерал какое-то время молчал – было видно, что он зол. То ли из-за усталости, то ли из-за чего еще – он рассказал лишнее. Но слово не воробей, и если сказал «а» – будь любезен, договаривай до конца.
– Стал бы я тут сидеть, если бы все прошло, как надо… Самолет не долетел до места назначения.
– Где было место назначения?
– Одно место… тайный аэродром в Бразилии. Там его должны были встретить… я за малым не полетел с этим самолетом.
– Люди Альварадо должны были вас встретить?
Генерал ничего не ответил.
– А поскольку вы лишились и самолета и возможных денег, да еще мексиканская наркомафия будет вас разыскивать – вы пришли наниматься на службу ко мне. Без денег. Просто очаровательно. Просто очаровательно…
– Вам этого не понять, синьор! – огрызнулся Тимур.
– Да, вероятно. Что же произошло с самолетом?
– Я не знаю. Он просто не долетел.
Барон прикинул – можно, конечно, попробовать поискать, но…
– Раз уж так получилось… вернемся к нашим баранам. Каким образом вам удалось создать собственную ядерную бомбу?
– Это уже неважно.
– Я задал вопрос, – холодно сказал барон.
