—… подпись вот здесь и здесь, — Михаил Васильевич указал в нужные места на листе.
Юхан Готтшальк Валлериус поставил подписи в указанных местах и вопросительно уставился на Ломоносова.
— Добро пожаловать в штат Комитета статистики, — улыбнулся Михаил Васильевич. — Вот должностная инструкция, работать вам предстоит только по ней, она всецело описывает ваши функциональные обязанности.
Швед принял стопку скреплённых шерстяной верёвкой листов и начал их читать.
Валлериус в совершенстве овладел классической латынью, так как в этом сильно помогала латынь вульгарная. Ещё он был из учёной братии, поэтому быстро нашёл общий язык с Ломоносовым, который решил поставить столь даровитого кандидата на высшую должность в Комитете статистики Швеции.
— Тут написано, что у меня будет триста подчинённых… — поднял взгляд Валлериус.
— С перспективой расширения, — улыбнулся Ломоносов. — Не пугайтесь, каждый ваш подчинённый будет снабжён такими же должностными инструкциями, которые полностью, как говорит Его Величество Карл Петер I, будут описывать любую непонятную ситуацию, делая её понятной. Отдел кадров будет внимательно следить, чтобы никто не нарушал инструкции и работал исключительно в соответствии с ними.
— А если они не будут отвечать какой-нибудь конкретной ситуации? — задал логичный вопрос Валлериус.
— Тогда будет собираться комиссия из сотрудников, задачей которой будет детальное рассмотрение ситуации и внесение поправок в должностную инструкцию, — ответил Ломоносов с улыбкой.
Он вспомнил, что точно такой же вопрос задал Его Величеству Карлу Петеру I, на что получил соответствующий ответ.
— Но это ещё не всё, — продолжил Михаил Васильевич. — В инструкции вы можете увидеть многочисленные ссылки на документированные процедуры, детально описывающие каждый процесс, в котором вы задействованы.
— А вот этот диковинный шрифт… — Юхан Валлериус ткнул рукой в лист бумаги. — Это ведь не типографическая печать?
— Как вы это поняли? — насторожился Ломоносов.
— Слишком большие и хаотичные интервалы между буквами, — неуверенно ответил Валлериус. — При типографическом наборе интервалы всегда одинаковые и типографы стараются обеспечить минимальный интервал, чтобы сэкономить место на бумаге.
— Верно, — кивнул Ломоносов. — Это новая разработка из Шлезвига, называется пишущей машиной.
— Генри Милль как-то связан с этим? — уточнил Валлериус.
— Это секретная информация, — покачал головой Ломоносов. — Хотя пишущую машину увидите в скором времени.
Ломоносов, после того как ознакомился с процессным подходом и подписал множество бумаг о неразглашении, получил полный доступ в Промзону и следующую неделю ходил в состоянии прострации.
Всё, что он там увидел, было впереди всего остального мира лет на сто, а может и больше.
Пусть основной упор в Промзоне делался на разработке оружия, но даже та малая часть, уделённая развитию непрофильных технологий, поражала воображение.
Взять те же пишущие машины: с Генри Миллем Ломоносов познакомился в службе НИОКР отдела машиностроения. Англичанин, после получения приглашения в Промзону, примчался наибыстрейшим из возможных способов, потратив на это остатки сбережений, всё подписал и приступил к работе над перспективным проектом пишущей машины.
В течение года, посвящённого переписке с Его Величеством, пребывавшим то в Таврии, то на Кавказе, был разработан функциональный прототип из бронзы. Прототип испытывали и дорабатывали в течение следующих трёх месяцев и в итоге был готов образец для серийного производства.
Качество текста печати сильно хромает, некоторые символы не пропечатываются, пишущие головки со временем начинают гнуться, поэтому на некоторых машинках появляются накладки текста.
Ресурс у пишущих машин низкий, они ломаются в течение трёх-четырёх месяцев, но спрос в комитетах слишком высок, поэтому печатная машина «Модель.1» продолжает выпускаться, хотя Милль уже работает над улучшенной версией, получившей простое название «Модель.2», в которой некоторые недостатки предыдущей модели будут устранены.
Документооборот из-за пишущих машинок упростился и ускорился, что позволило перевести сонм писарей на более полезные должности, а это существенная оптимизация бюрократической системы.
Правда, оказалось, что не все люди способны освоить пишущую машинку, поэтому пришлось учредить курсы, где специально готовятся «пишбарышни».
Практика показала, что молодые девушки справляются с набором текста на пишмашине намного лучше, чем мужчины, поэтому на курсах численно преобладают именно женщины, которые по окончанию обучения буквально нарасхват.
Пишущая машина — это настоящая революция, которую почти никто не заметил. Шлезвигские специалисты были совершенно не удивлены, их «удивлятельный потенциал» был давно уже исчерпан, но Ломоносов, который вошёл в дело сравнительно недавно, всё ещё не «наудивлялся», поэтому наблюдал за феноменальным ускорением работы бюрократической системы со странным чувством где-то в глубоко груди. Это называют восторгом.
— Дивно, — произнёс Валлериус и продолжил читать должностную инструкцию.
— Советую знать свою инструкцию наизусть, — Ломоносов достал из стола кипу документов. — А это документированные процедуры, относящиеся к вашей должности. Имейте в виду, что правки сюда вносить нельзя, передавать их никому нельзя, делиться сведениями с посторонними личностями тоже нельзя. Вы подписали подписку о неразглашении, поэтому карательные санкции в случае нарушения любого из пунктов знаете. В вашем кабинете будет сейф, доступ к которому будет только у вас. После изучения документированных процедур хранить их только в сейфе. Это важнейшее условие.
— Понимаю, — кивнул Юхан Валлериус, отвлекшись от инструкции. — А ловко у вас тут всё устроено. Здесь же прописано буквально всё.
— Не всё, — вздохнул Ломоносов. — Увы, но есть над чем работать. Вы очень часто будете заседать в комиссии, вносить правки в процедуры и так далее. Зато когда будет достигнуто устойчивое функционирование вашего комитета — работа превратится в волшебную сказку…
Михаил Васильевич вспомнил, чем занимался с февраля по июль 1743 года.
Его Величество поставил строгие временные рамки, за которые нужно было его удивить.
Пять тысяч рейхсталеров — это огромные деньги, которые требовали грамотного обращения.
Ломоносов арендовал подходящее помещение, нанял артель строителей и начал переделывать всё для организации пекарни.
Пока велись строительные работы, Михаил Васильевич начал долгие опросы разного рода пекарей, помощников пекарей и бухгалтеров, ежели таковые были, а затем приступил к написанию должностных инструкций, документированных процедур и стандартных операционных процедур.
Это была огромная работа, которая отняла у него два месяца из выделенных шести. В первый месяц, утопая в кипах документов, он впадал в отчаянье, но Ломоносовы — это не те люди, которые из-за отчаянья могут бросить дело.
Вся необходимая документация была подготовлена, а затем начался подбор персонала.
Кого попало, даже умеющего печь, брать было нельзя, поэтому он обратился в Академическую гимназию, к Иоганну Альбрехту Корфу.
Пусть всяческую немчуру Ломоносов в глубине души недолюбливал, но его работодателем был самый настоящий немец, который, судя по некоторым признакам, тоже не сильно любил немчуру, впрочем, как и французов, испанцев, русских, но в особенности скандинавов. Михаилу Васильевичу до сих пор доподлинно неизвестно, какой народ, помимо древних римлян, пользуется симпатией Его Величества. И то, даже насчёт последних есть сильные сомнения: Гая Юлия Цезаря и Октавиана августа Карл Петер на дух не переносил и сильно оскорблялся, когда кто-то по незнанию пытался проводить параллели между ним и этими древними правителями.
Душа Его Величества полна загадок.
Возвращаясь к пекарне.
Корф, с которым всё-таки пришлось иметь дело, выделил десяток гимназистов, сносно владеющих латынью. Происхождением они были из простолюдинов, поэтому не чурались простой работы, что было очень кстати.
