– Твою… мать… – произнес Снайпер, отлепляя окровавленный лоб от треснувшего монитора. Мельтешили перед глазами пресловутые звезды. Ныла шея, приняв на себя инерцию удара головой о приборную панель. И в бешеном ритме колотилось сердце, словно спеша запустить ударенный организм в нормальный режим, а заодно заявить о себе – вот оно я, работаю. А значит, поживем еще, хозяин, посокращаемся назло всем врагам.
Слева медленно, осторожно поднимался со своего сиденья Шухарт. Похоже, цел, только на защитном костюме спереди красная полоса сверху вниз. Но это не страшно. Из носа кровь хлестала и маленько запачкала, в остальном вроде в норме он.
А вот Эдварду не повезло. Вся правая рука черная и дымится слегка. Броневая перчатка с широкой и длинной крагой, налокотник, наплечник – все спеклось в единую черную массу. И во что превратилась рука под ней, лучше не думать.
Но ученый держался молодцом, хоть лицо и побелело, как стенка свежеоштукатуренная. Шлем отстегнул, сбросил его на пол, и одним движением вогнал себе в шею шприц-тюбик с промедолом. Внутримышечно наркотические анальгетики при таких ожогах что делай, что не делай, все равно толку ноль. А вот если в яремную вену впрыснуть – совсем другое дело. Оно и видно – отпустило почти сразу. Лицо ученого немного порозовело, даже криво усмехнуться силы нашел и большой палец здоровой рукой показать, типа, отлично всё, живем.
– Ну да, охренеть как классно, – сказал Снайпер, протягивая руку к слегка оплавленным застежкам на плече товарища – как раз для таких случаев предусмотрено, чтобы бронекостюм легким движением руки превращался в безрукавку. – Еще бы узнать, чем это нас приласкало.
– Аномалия «подземный разряд», – сказал Шухарт. – Обычно она реагирует на электромагнитный импульс определенной частоты, поэтому по Зоне с металлоискателями давно уже никто не ходит. Как двоих сталкеров убило в самом начале, так больше и не ходят. Видимо, он остаточный импульс генератора аномальной защиты словил, вот и долбанул от души, сволочь. Ладно, пойду гляну, как там наш Полковник.
И полез в люк.
Снайпер же расковырял «Бритвой» оплавленные замки, отстегнул рукав – и присвистнул.
Рука Эдварда обгорела процентов на шестьдесят. Глубокие очаги некроза по всей конечности, оставшаяся кожа черная, ломкая, растрескавшаяся в угольную пленку. Ногти сгорели и частично осыпались уже, местами обнажились грязно-серые кости фаланг.
– Ну что, трендец руке, под ампутацию? – поинтересовался Эдвард, которому массивный наплечник мешал рассмотреть детали.
– Да ладно тебе, нормально все, сейчас и не такое лечат, – соврал Снайпер, разрывая зубами стерильный пакет с марлей. – Сейчас забинтуем, и пойдем обратно. К полудню будем в Институте, где тебе твою граблю моментом восстановят, с артефакт-терапией это в два счета…
– Сам-то веришь в то, что несешь? – хмыкнул Эдвард, тут же непроизвольно скривившись от боли. – Меня успокаивать не надо, чай, не девица красная…
В броню снаружи стукнули. Снайпер открыл люк и увидел угрюмое лицо Шухарта.
– У Полковника обе ноги сгорели в ноль выше коленей, – сказал он. – Я тронул, они и осыпались книзу. Он сейчас без сознания. Я перетянул бедра жгутами из аптечек, два куба промедола вколол, но это все бесполезно. Он помрет раньше, чем мы его из Зоны вытащим. После удара «подземного разряда» еще никто…
И запнулся, разглядев в полумраке то, что осталось от руки Эдварда.
– …не выживал, – закончил за него ученый. – Я не ошибся?
Шухарт глянул ему в глаза и покачал головой.
– Сколько у нас есть?
– Около двух часов, – честно ответил Рэдрик. – «Разряд» гуманен. Если он не убивает, а только калечит, то ожоговый сепсис развивается почти мгновенно. Спасти инвалида нереально…
– А в моем случае и незачем, – кивнул ученый. – Так что вы со Снайпером идите в Серую долину, а мы с Полковником вас тут подождем. Если случится чудо и мы к вашему возвращению не передохнем, тогда и нас до Института дотащите. Кстати, вот.
Эдвард снял с пояса и протянул Шухарту длинный кинжал в кожаных ножнах.
– Держи, – произнес он. – Мне оно уже без надобности, а тебе может пригодиться.
Рэдрик взял увесистый подарок, расстегнул кнопку и извлек на свет оружие, формой напоминающее римский гладиус. На одной стороне клинка была проштампована эмблема – щит, меч и двуглавый орел. И надпись на ленте, обвивающей герб: «Федеральная Служба Безопасности». Другую сторону украшала раскинувшая крылья летучая мышь и надпись по-русски: «Шайтан».
Рэдрик вложил кинжал в ножны и протянул обратно:
– Не могу. Слишком дорогой подарок.
– Бери если дают, – поморщился ученый. – Не пожалеешь. Доброе оружие, у нас для ФСБ дерьма не делают. Он не раз меня выручал, теперь пускай тебе послужит.
Шухарт не посмел отказать инвалиду и, приняв подарок, продел петлю ножен через свой пояс.
– Патетично, – кивнул Снайпер. – Я прям аж прослезился. А теперь забираем Полковника и двигаем к Институту. Помрете вы или нет, это еще бабушка надвое сказала, а если мы протянем время…
– Если мы протянем время, то всем кранты, – отрезал Эдвард. – Вообще всем. Если ты забыл, то напоминаю – утром должна быть новая атака пришельцев. И та неведомая хрень, что посылает куда-то сигналы из Серой долины перед открытием грёбаных порталов, наш единственный шанс. Убогий конечно, чисто гипотетический, но единственный. Используйте его, мужики, тогда не так обидно помирать будет. А строить из себя героев на тему «я все равно вытащу из Зоны твой труп» не надо, глупость это, несусветная и бессмысленная.
– Ладно, – кивнул Снайпер, скользнув взглядом по поясу Эдварда, на котором осталась висеть кобура с «Глоком», состоящим на вооружении спецслужб и полиции США. Скорее оружие психологической поддержки для ученых, отправляющихся в Зону, вполне пригодное для того, чтобы пустить себе пулю в лоб, перед этим оказав последнюю услугу искалеченному напарнику.
Ученый перехватил взгляд стрелка и усмехнулся:
– Не переживай, в случае чего я не дам Полковнику мучиться больше, чем положено.
Снайпер кивнул. После чего проверил автомат и, не прощаясь, вылез из танка. Гиблое это дело в Зоне – прощаться. Тогда уж точно никогда больше живым человека не увидишь. А Снайпер все-таки до сих пор не отделался от привычки надеяться на чудо, даже когда оно невозможно в принципе.
С Зоной ведь так: с хабаром вернулся – чудо, живой вернулся – удача, патрульная пуля – везенье, а все остальное – судьба…
Аркадий и Борис Стругацкие. «Пикник на обочине»
Шухарт спрыгнул с брони и встал рядом.
