– Ну и рожа, – прокомментировал американец, беря пленницу за подбородок и поворачивая её голову из стороны в сторону. – Прямо как у моей тёти Джейн… Кстати, рожа на твою похожа, старик. Родственница, нет? А, плевать… Так…
Командир огляделся по сторонам.
– Теренс, ко мне.
– Сэр! – К американцу подскочил здоровенный негр-солдат.
– Ставлю боевую задачу – трахни эту суку. Как понял меня, боец?
– Сэр, есть, сэр!
– Садж, – проскрипел скрючившийся рядом со мной за старым холодильником Дойл. – Какого чёрта… Надо это прекратить.
– Нельзя вмешиваться, – с отвращением произнёс я, отворачиваясь. – Ни к чему ввязываться в драку. Надо уходить.
Хотя и мне тоже это было, мягко говоря, не по нутру.
Чёрт, и это ещё нас называют отморозками и военными преступниками… Да, мать его! Мы убийцы, мы убиваем, а не насилуем и издеваемся! Но если привык считать себя элитой даже круче армейской элиты, всегда есть какой-то кодекс своих правил. И издеваться над теми, кто не может дать сдачи, и ещё и получать от этого удовольствия в эти правила никак не входит.
Лучше бы этот парень здесь просто всех убил.
– И где этот придурок Симмонс? – обратился к одному из стоящих рядом солдат командир. – Ещё пять минут моего времени, и эта дрянь вместо отгула получит командировку к южному рубежу.
– Ноль-первый, ноль-первый, как меня слышишь? Приём. Почему не отвечаешь, ноль-первый?
– М-мать, резервный канал попробуй.
– Ноль-первый, ноль-первый…
Рация Юрая неожиданно пискнула, и этот писк показался мне сейчас просто оглушительным.
Командир американцев повернулся в нашу сторону, а затем резко упал на землю и заорал:
– Враг на шесть часов! Огонь!
– Огонь! – заорал я, прежде чем по нам ударил самый настоящий ураган пуль.
– Это ж наши! – выкрикнул Си Джей.
– Не ответим – нас убьют!
Мы колебались совсем немного. И колебались далеко не все, потому как Юрай сразу же снял двумя точными выстрелами парня за крупнокалиберным пулемётом, как самого опасного из всех врагов. А Дойл моментально прижал огнём из пулемёта залегших «джи-ай».
Вот и конец всем посторонним мыслям…
Первые три пули я всадил в спину негра-здоровяка, затем ранил в руку ещё одного солдата.
– Убейте их! Убейте! – надрывался командир противника.
– Граната!
Что-то полетело в нашу сторону, заставив нас разбежаться в стороны. Я ушёл перекатом влево, укрываясь за одним из самодельных прилавков. Невдалеке громыхнул взрыв.
– Вперёд! Уничтожьте их! Не давайте им высунуться!
Задолбал уже, говнюк…
Я быстро высунулся из-за укрытия, оценивая обстановку, а затем нырнул обратно. Высунулся с противоположной стороны и влепил короткую очередь по горластому командиру «джи-ай».
Одна из пуль попала ему в ногу, разворотив стопу.
Американец заорал и неосторожно высунулся из укрытия.
Вторая пуля попала ему в плечо и опрокинула на землю, а ещё одна пробила шею, заставив его захлёбываться собственной кровью, лёжа на земле.
– Лейтенант ранен! – прокатился над крохотной площадью чей-то вопль. – Это предатели! Это ЦРУ!
– Вашу мать, мы не из ЦРУ! – прокричал в ответ Си Джей, не прекращая вести огонь. – Мы от командования! Мы пришли помочь!
– Убейте их!
Залёгший неподалёку от меня Юрай дёрнулся и с шипением схватился за плечо, куртку на котором начала пропитывать кровь.
– Вы, мать вашу, понимаете, что стреляете по своим?!
– Это ЦРУ! Не слушайте их!
– С флангов, с флангов обходи ЦРУ!
– МЫ НЕ ИЗ ЦРУ!
– Прикрывай!..
Противников оставалось шесть… Нет, семь, считая одного из раненых, который продолжал вести огонь. Местные уже давным-давно разбежались, что было очень разумно.
Трое, считая раненого, – по центру, по паре слева и справа. И эти двойки попытались под прикрытием центровых взять нас в клещи…
Дойл прошёлся из пулемёта по правому флангу, заставив врага остановиться, а Си Джей снял одного солдата в центре.
И их осталось шесть…
– Юрай! – крикнул я. – Ранен?
– Я в норме! – В подтверждение своих слов наспех перевязавший руку Блазкович открыл огонь из карабина.
А мы в целом – как-то не особо…
Силы сравнялись, и на какой-то момент установилось равновесие – у «джи-ай» было шесть стволов против наших четырёх, но у нас был пулемётчик и снайпер. Но равновесие это длилось только бы ровно до того момента, пока к «штормовым стражам» не прибудет подкрепление. А оно прибудет – зуб даю.
– Юрай, выкуриваем их! – скомандовал я. – Си Джей, Дойл – наготове!
– Принято!
Я вытащил из подсумка гранату, выдернул чеку и метнул её вперёд. Следом полетела ещё одна граната.
Два взрыва громыхнули почти одновременно, изрешетив укрытие одной из пар противников вместе с ними. Остальные солдаты попытались отступить, на удивление не ответив нам ответными бросками гранат, и попали под сосредоточенный пулемётно-снайперский огонь.
По одному записали на свой счёт я, Дойл и Си Джей, в живых оставался всего один противник… А у меня как раз опустел очередной магазин. Ладно, им ещё займутся другие…
Невдалеке послышались рёв двигателя и лязг гусениц. С песчаного склона, погребающего под собой один из бараков по левому флангу, съехал М113 с солдатом за турелью. Бронетранспортёр ткнулся носом в песок и застрял, а сидящий за пулемётом стрелок открыл огонь из «браунинга», превращая всё вокруг в сплошное решето.
От пятидесятого калибра наши хлипкие укрытия никак не спасут…
БТР заставил спешно отступить остальных, что находились справа от меня, и американец за пулемётом начал переносить огонь в мою сторону. Да ещё и аппарель десантного отсека начала откидываться…
Я рванул вперёд, забрасывая практически бесполезный автомат за спину и выхватывая пистолет. Трижды выстрелил, влепив одну из пуль точно под срез каски стрелка и заставив умолкнуть его «браунинг», а затем достал гранату – предпоследнюю.
Размахнулся и закинул её прямо в люк следом за упавшим в него телом.
Трёхочковый бросок, мать его. Мой школьный физрук был бы доволен.
Взрыв прогремел внутри БТРа. Из приоткрытой аппарели и командирского люка вырвался дым и кровавые ошмётки. Даже думать не хочу, что может натворить граната в таком закрытом помещении…
– Уходим отсюда, живо! – крикнул я.
…Остановились мы только где-то через километр, не раньше – когда укрылись в каком-то заброшенном офисном здании и начали понемногу приходить в себя.
Первым общее настроение выразил Си Джей, привалившись к стене и вытирая пыльной бейсболкой своё побледневшее лицо:
– Господи Боже… Во что же мы вляпались…
Когда одного из членов экипажа бомбера, что отоварил Нагасаки ядрёной бомбой, спросили: «А если бы вам приказали, вы бы сбросили бомбу на советский город?», он сказал: «Да я бы и на Нью-Йорк сбросил, если бы приказали».
