class="p1">Сейчас эффективность немецких частей, оказавшихся без управления, значительно снизится, и не только потому, что пока никто не будет отдавать им приказы, но и потому, что начнутся проблемы со снабжением. Не в том смысле, что дороги перерезаны или склады уничтожены, а в том, кому и что слать. Командир подразделения пересылает заявки на все необходимое в свой штаб, там – в штаб вышестоящий, и так до штаба армии, а там распределяют. А если штаб прекратил свое существование, то пока не перестроят порядок подачи заявок и не решат, кто в итоге будет их распределять, то будут проблемы со снабжением.
Все это хорошо, но мне необходимо еще было решить, что делать с пленными офицерами и генералами штаба. Тупо пускать их под молотки не хотелось. Одно дело просто их уничтожить при разгроме штаба и совсем другое – взять их в плен и переправить к своим. В последнем случае пропагандистский эффект выше. Пока только немцы массово захватывали в плен наших генералов, а тут захват штабных не заштатной дивизии, а одной из основных ударных сил противника.
Решено, раз захватили их живыми, то постараюсь переправить их к нашим, разумеется, вместе со всеми захваченными в штабе армии документами.
Мы уже бегло просмотрели документы: у нас были бойцы и командиры, что неплохо знали немецкий язык. Тут как раз не так далеко есть бомбардировочный аэродром, и главное, там также базируются транспортники, а летчики у меня есть. Старых отправил, так за это время новые появились, и среди пленных, и просто примкнувшие к нам по дороге со сбитых немцами наших самолетов.
Штаб группы армий «Центр»
– Итак, Гудериан, я слушаю вас. Что за дикие слухи стали распространяться по армии? Почему наши солдаты больше боятся какой-то Красной Валькирии, чем своих фельдфебелей и офицеров?
– Господин фельдмаршал, я пытался решить эту проблему, но в условиях нашего наступления, когда я не могу привлекать к этому значительные силы, выполнить это крайне трудно.
– А что вообще происходит? Тут ходят совершенно дикие слухи.
– Боюсь, что все это правда. Если вкратце, то в наших тылах бесчинствует отряд сержанта Нечаевой; я, правда, никак не пойму, как она может командовать, если в ее отряде много русских офицеров. А слухи распространяются из-за ее совершенно варварских средневековых казней, которым она подвергает наших солдат и офицеров, если те позволяют себе вольности с местным населением и русскими пленными. Она этого не скрывает, а, наоборот, всячески распространяет. Я пытаюсь с этим бороться, но пока, к моему глубокому сожалению, безрезультатно. Пока я могу сказать только одно: она действительно очень талантлива, и бороться с ней без достаточных сил нельзя. Небольшие отряды, которые пытались ее преследовать, были полностью ею уничтожены. От крупных соединений она уходит в леса, и если я брошу на ее уничтожение все свои силы, то наступление встанет.
– Это черт знает что! Просто новая русская Жанна д'Арк…
В этот момент разговор был прерван адъютантом фон Бока, который быстро подошел к нему с радиограммой в руках. Прочитав ее, фон Бок в первый момент не поверил прочитанному, а затем, побагровев, бросил ее Гудериану.
– Читайте! Это уже переходит все границы! У вас неделя на ее поимку, и только живой! Слышите, Гудериан?! Живой, черт бы вас всех побрал!
Обескураженный разыгравшейся сценой Гудериан поднял с пола радиограмму и стал ее читать. «Атакованы русскими с большим количеством танков, находимся под обстрелом тяжелой артиллерии, внешняя охрана практически полностью уничтожена, остатки отошли в штаб, долго не продержимся. Начальник штаба убит случайным осколком. Командир 20-го армейского корпуса генерал пехоты Фридрих Матерна».
Прочитав, он только скрипнул от злости зубами и обратился к фон Боку:
– Господин командующий, прошу прощения, но мне надо идти.
– Идите, Гудериан, и помните: у вас всего лишь неделя!
– Слушаюсь!
Весь прямо кипевший от распиравшей его злости и ярости Гудериан прошел в радиоотдел. Там уже все знали: штаб Гудериана открыто просил у всех помощи.
– Что тут у вас?
Начальник связи, который был тут, ответил:
– Господин генерал, похоже, все кончено: ваш штаб перестал выходить на связь.
Гудериану оставалось только бессильно сжимать кулаки. Сейчас он ничего не мог сделать. Разумеется, приказы о переброске к месту расположения его штаба всех свободных войск уже отданы, но толку с них мало: русские не дураки и уже наверняка начали отход в свои леса. Из-за их фанатичного сопротивления и так все сроки продвижения сорваны, а если еще бросить все наличные силы на поимку этой чертовой Валькирии, то можно будет окончательно распрощаться с графиком продвижения.
А ведь ему сейчас придется заново формировать свой штаб, да еще предстоит выяснить потери и, кроме того, назначить нового командующего 20-м армейским корпусом, хотя это сделают и без него. Хорошо хоть остальные командующие были в своих частях, иначе его танковая армия была бы полностью обезглавлена. А тут всего неделя на Валькирию, хотя ему нужно минимум неделю только на формирование нового штаба. Пока будут назначены новые офицеры, пока они примут дела и разберутся с обстановкой, а сколько времени им понадобится, чтобы сработаться! И за какие грехи ему этот геморрой?
Пока Гудериан разбирался со своими делами, фон Бок распорядился еще больше усилить охрану своего штаба. Пример со штабом Гудериана показал, что русские могут наносить очень болезненные удары не только на фронте. По крайней мере, пока группа этой Валькирии не будет уничтожена, они все находятся под ударом. Сил у нее, похоже, много, и ее ничто не сдерживает, и где и когда она снова ударит, известно только одному богу.
А я, не зная, как икается от моих действий немецкому командованию, двигался лесными дорогами к аэродрому. Правда, пришлось немного пройтись и по шоссе, но теперь я мог себе это позволить, благо силы позволяли, и особо скрывать сейчас направление нашего движения было не надо.
Впереди двигалась небольшая разведгруппа из четверки тяжелых мотоциклов с колясками и немецкого колесного бронетранспортера, разумеется, в немецкой форме и с разведчиком, прекрасно говорившим на немецком, в их составе. Они маскировались под моторизованный патруль и сообщали нам обо всех встречных немецких колоннах. Было их, кстати, не так много, и бронетехники в них почти не было, так что мы просто с ходу раскатывали их в тонкий блин, так как впереди шли танки, которые своими бронированными корпусами сносили с дороги всю технику противника. Наш путь был явно виден по горящей технике и трупам немецких солдат и офицеров.
Сидящие на броне бойцы только радостно скалились, глядя на это,
