Выругавшись от неожиданности, Антон вскочил и побежал к воротам, чтобы посмотреть что приближается — пугающие звуки все нарастали.
— Епть! — не удержался он от удивленного возгласа, когда рванул створку ворот. Удивляться было чему — впереди виднелся рвущийся вперед вал воды, на порядок выше человеческого роста. Вдруг Антон почувствовал, что створка ворот вырывается у него из руки и понял, что земля рядом оседает. С ужасом он наблюдал, как все что справа мягко опускается вниз. Раздались дикие крики, скрежет — по осыпающейся земле в сторону Антона бежали люди, среди них он заметил Щербакова.
— Давай, давай! — начал Антон криками подгонять бегущих, помогая кому-то — земля все опускалась, бежать им приходилось под уклон. Вдруг раздался объемный грохот, и все АТП резко вниз ухнуло, опустившись по уровню на десяток метров.
Водяной вал приближался как раз с той стороны, в которую осела земля. Все АТП, небольшое поле, новый район двадцатки, больница поодаль — все сейчас оказалось там, внизу, и лежало на пути страшного безумства стихии. Как будто часть паззла земной поверхности сбилась, и один квадратик на другой зашел.
Антон стоял, оставшись на краю, держась за одну створку ворот, расширив от удивления глаза и наблюдая, как там, внизу, вода ударяется в корпуса больницы, ломает деревья подлеска, сметает хлипкие дома двадцатки… Опустив взгляд, он увидел как внизу мечутся люди среди развалин зданий и машин — какие то перевернулись, когда часть поверхности ушла вниз под наклоном. С ужасом Антон расслышал крики людей, полные ужаса и боли. Но буквально через несколько мгновений все заглушил рев воды, которая смела все снизу и ударилась в разлохмаченный край обрыва, на котором сейчас стоял Антон. На лицо ему тут же брызнуло водяной взвесью вперемежку с крупными брызгами. Не обращая на это внимания, он завороженно наблюдал, как снизу, под ногами, в ярости бурлит вода, исходясь пеной и брызгами, как вдруг почувствовал, что земля снова уходит из-под ног. Неожиданно пласт земли на краю обрыва вместе с остатками забора АТП, воротами и изумленным Антоном чуть дернулся, а потом почти мгновенно рухнул вниз, скрывшись в бурлящей пене прибывающей воды, заполняющей новообразованное озеро, в которое превратилось половина Великополья.
29 апреля, вечер. Васильева Василиса, Красный Бор
По иронии судьбы, девушек завели в тот самый номер мотеля на втором этаже, где до этого на ночевку останавливались Ольга и Ира. Вели их по зданию грубо, и после открытия двери в комнату получившая пинок Василиса прокатилась по полу, ударившись головой, едва сознание не потеряв. И сразу же раздался вскрик Иры, упавшей рядом.
Надя с трудом зашла на своих ногах — ее хотя бы не подгоняли ударами, а Ольгу так и несли, но как мешок с картошкой. Когда ее неаккуратно дергали, она вскрикивала от боли.
Лежащая Василиса увидела, как кто-то прошагал мимо нее и подошел к окну. Послышался звук какой-то возни, но через минуту девушка опять увидела мелькнувшие тяжелые ботинки рядом с лицом. На них комьями налипла грязь, и несколько кусков осталось в номере вместе со следами. Дверь за вышедшим хлопнула, послышался звук поворачиваемого в замке ключа.
— За что? Господи, за что? — прошептала Василиса, лежа на полу и спрятав лицо в ладонях. Но почти сразу, неимоверным усилием сдержав рвущееся рыдание, она поднялась сначала на локтях, потом на коленях. С трудом поднявшись, выпрямиться до конца Василиса не смогла. Согнувшись в три погибели и держась рукой за бок, девушка доковыляла до Нади.
— Ты как? — негромко выдохнула Василиса, присев рядом с ней.
— Больно, — всхлипнула Надя, не открывая глаз.
— Давай, поднимись, — потянула ее за здоровое плечо Василиса, помогая встать, — давай, солнце, на кровать ляг хотя бы.
Застонав, Надя все же подчинилась тянущей ее Василисе, так и не открывая глаз, с трудом добрела до кровати. Василиса помогла ей лечь на бок, чтобы не тревожить раненую руку, а после дошла до шкафа и, взяв там несколько наволочек, сделала девушке немудреную повязку на руке. Когда Василиса бралась за поврежденную руку, Надя сдавлено стонала. Все плечо у нее было в крови, часть уже засохла, покрывая коркой нежную кожу девушки, но внутри раны все кровь сочилась сквозь багровые сгустки. Как только Василиса наложила повязку, Надя сразу положила на белую ткань руку. Ее тонкие, длинные пальцы сейчас были буро-коричневыми от засохшей крови. Даже под обгрызенными ногтями кровь — машинально отметила Василиса. Подоткнув девушке под бок одеяло, она пошла посмотреть, как Ольга себя чувствует, рядом с которой уже Ира сидела.
Что одна, что вторая чувствовали себя неважно. Ольга так вообще без сознания была. Лицо ее было очень бледным, глаза впавшие, но она дышала. Неглубоко, прерывисто, но дышала. Кровь сильно у нее идти перестала, но все еще сочилась понемногу из-под повязок.
Вздохнув, Василиса поднялась и подошла к окну. Теперь девушке стало понятно, что это были за звуки возни — из створки окна была выкручена ручка. А без нее окно было не открыть, только если разбить. Посмотрев вниз, Василиса заметила стоящие у здание машины и нескольких человек поодаль. Все с оружием.
Ира осталась сидеть рядом с Ольгой, которая так и находилась в беспамятстве, а Василиса подошла к Наде. Девушка, лежащая на кровати, негромко всхлипывала от боли, так и прижимая руку к ране. Медленно и мучительно потекло время. Поглаживая Надю по волосам, и негромко успокаивая ее, Василиса периодически посматривала на Иру. Та после этого наклонялась над Ольгой, прислушиваясь и кивала.
Успокаивая Надю, Василиса сама едва сдерживалась, чтобы не заплакать. У нее сейчас в голове не укладывалось, что вполне обычные люди, пусть даже не очень хорошие и невоспитанные, начали вдруг вести себя настолько бесчеловечно.
Прошло около часа, и вдруг Василиса с содроганием услышала шум поворачиваемого замка в двери.
— Че, мразины! — жизнерадостно заглянул в номер щербатый, — не ждали?
Василиса вся сжалась под его взглядом, и ей стало очень страшно. Она старалась этого не показывать, но понимала, что ничего хорошего сейчас не будет.
— Михал Андреич просил передать вам, что немного задержится, — осклабился второй, — он сам сейчас не может подъехать.
— Сышь, Леха, — повернулся щербатый к спутнику, — он же сказал не трогать их пока, да?
— Он сказал светленьких не трогать, — осклабился Леха, — ему светленькая какая-то нужна.
— Я говорил, что ты косячник, — покачал головой щербатый, — обеих блонд и загасил. Он нам теперь все очко развальцует… вон, посмотри, та не сдохла еще?
