Ознакомительная версия.
– Шутник, – проговорил он, скалясь. – Тебе кто-нибудь говорил, что тебе на сцену надо? Народ смешить. Ты кого ронять собрался, мечтатель?
– Вы бы хоть корочки показали, красавцы, – укоризненно произнес Сергеев. – Предупредили бы, что так, мол, и так, выполняем волю государеву. Слово и дело!
– Какое слово? Какое дело? – переспросил бритый. – Ты что, с дуба упал? Сейчас как ебну промеж глаз, будет тебе и слово, и дело!
– А ну, без мата, – сказала госпожа генеральша командным тоном, – не в казарме.
– Без удостоверений не пойду, – спокойно проговорил Сергеев, – кто вы такие – не знаю. А вдруг извращенцы?
– Удостоверения покажите, – приказала «бабушка», – а то начнете тут махаться, а мебель у меня новая и дорогая.
– А хрен ему... – начал было светловолосый, но Рысина глянула на него так, что фраза осталась незаконченной.
Оба нехотя достали удостоверения, по старой голливудской моде прикрепленные тонкой стальной цепочкой к петле внутреннего кармана.
– Руками не лапай, – пробурчал бритый недовольно, – так смотри.
– Четвертое отделение жандармерии, – прочитал Сергеев про себя, – ротмистр Шечков. Ротмистр Краснощеков.
Удостоверения были красивые, новые. Выданные уже после восшествия на престол государя. Пластиковые карты с нанесенной под верхний слой голограммой раскинувшего крылья двуглавого орла, принтованной фотографией и защитой от сканирования.
– Четвертое управление? – спросил Сергеев вслух. – Зачем я нужен контрразведке?
– Посмотрел? – спросил бритый, оставляя вопрос Михаила без ответа. – Понравилось? Тогда пошли.
– Ордера у вас с собой, конечно, нет?
– Миша, – сказала Елена Александровна почти нежно, – ну что вы спектакли устраиваете? Какой ордер у контрразведки? Говорят вам идти, значит, надо идти. Начальство приказало.
– У меня, Елена Александровна, в Москве начальства нет.
– Ошибаетесь, Миша, – улыбнулась госпожа генеральша, – начальство ваше в Москве есть. И никуда не уезжало, надо сказать, последние лет сто. В войну, разве что, в сорок первом, и то на несколько дней. Не ерепеньтесь. Вам это не к лицу. Инструкции такие, я же говорила.
В руках у светловолосого мелькнул туб разового шприца.
– А вот этого не надо, – сказал Сергеев веско, глядя ему в глаза, – лучше убери сам. Ноги вырву.
– Спокойно, – интонация у бритого стала мертвенной, механической. Он даже руку протянул к своему коллеге, ротмистру, будто хватать его собирался. – Не надо резких движений. Шприц убери, Шечков, не дурей.
– Я жуть как уколов не люблю, – продолжал Сергеев, не отводя взгляда от лица светловолосого, – с детства. Боюсь смертельно. А когда я боюсь, я становлюсь невежливым, роняю мебель, людей роняю. Это у меня детские страхи, рефлекторное.
Рысина ухватилась за рукоятку браунинга. Слова про то, что Сергеев будет ронять мебель, ей явно пришлись не по душе.
Светловолосый демонстративно отставил в сторону руку с тубой, положил шприц на каминную полку и отступил в сторону. Лоб его покрылся крупными каплями пота, глаза выцвели. Талант быть убедительным, когда надо, Сергеев за годы бездействия не потерял.
– Вот так-то лучше, – сказал Сергеев. – И давайте сразу договоримся – наручники, транквилизаторы и прочие средства насилия над личностью исключаются. Только замечу – готовьтесь к худшему, не пожалею, серьезно говорю.
Сергеев сделал полшага от стены. Бритый не шевельнулся, Рысина тоже, а более тупой, чем напарник, светловолосый сунул руку за обшлаг, щеря зубы.
– А по мордасам? – осведомился Михаил, не повышая голоса. За доли секунды он очутился рядом с ротмистром Шечковым и прихватил его за локоть.
– Ой-ей-ей-ей! – запищал тот жалобно. – Ой-ой!
Сергеев тут же отпрянул, как ужалившая грызуна кобра, а ротмистр, покрывшийся испариной за доли секунды, осторожно, при помощи здоровой левой, вытащил из-за обшлага собственного пиджака бессильно висящую правую руку.
Демонстрация была убедительной. Ротмистр Краснощеков стоял неподвижно, дергая глазом. Рысина смотрела задумчиво, можно даже сказать с тоской, так и не убрав руки с рукояти своего древнего пистолета.
– Вы удивительно похожи на покойного деда, Михаил, – сказала она, приподняв бровь, – просто удивительно!
И хихикнула своим неприятным, визгливым смехом.
– Что делать будем, Краснощеков? – спросил Сергеев бритого. – Ехать или дальше проверять, кто и кого круче?
– У нас инструкция вас не трогать.
– Да? – удивился Михаил. – Инструкция? А твой напарник, вот, за пушку хватался. Или у него там водяной пистолетик?
Бритый промолчал. Доблестному офицеру Охранного отделения, ранее офицеру ФСБ, а еще ранее – он просто не застал, редко приходилось попадать в такие ситуации. Неудобные. Нерегламентированные. Приводящие к непредсказуемым последствиям. В общем, говно, а не ситуация.
Мочить нельзя, бить не рекомендовали. И правильно не рекомендовали. Что он сам себе враг – этого непонятного Касаткина-Сергеева трогать? Приказали привезти, а кто, что – не объяснили. И как такого силой вести – тоже непонятно.
– А ты попробуй, договорись! – сказал вдруг Сергеев-Касаткин, словно читая мысли. – Не всю же жизнь всех за грудки хватать?
Краснощеков посмотрел на белого, как мел, коллегу, прижимающего к телу безжизненную руку, и подумал, что хватать этого неразъясненного господина за грудки он не будет точно.
– Вы им поясните, Елена Александровна, – продолжил Сергеев, – что я с ними сам поеду, если не будут баловаться. Я-то к вам за этим и приехал, кого-нибудь из своих отыскать. А по вашей наколке – прислали каких-то дуболомов, которым только веники вязать, а не живых людей.
Сергеев сел в кресло и, нашарив на столике пачку сигарет, снова закурил.
– У нас инструкции, – повторил бритый, глядя в сверкающий пол.
– Поедет он с вами, – сказала Рысина, ухмыляясь. – Что, Миша? Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог? Уму-разуму учишь?
– А вы бы еще группу захвата вызвали, – ответил Сергеев, – тогда бы и мебель заодно поменяли.
– Заодно с чем? – переспросил непонятливый Краснощеков.
– Заодно с группой захвата, – пояснила Рысина, не глядя на ротмистра. – Это он намекает, что вам бы после этого понадобилась новая группа захвата, а мне – новая мебель. Он с детства мальчик самоуверенный.
– Нехорошо, – сказал Сергеев, – не по-родственному себя ведете, «бабушка»...
– Еще раз назовешь меня старушкой – отстрелю яйца. Я инструкций тебя не трогать не получала. Попросили позвонить – позвонила. А инструкции... Обычно, я их другим даю.
– Догадался уже. Дедушка хоть знал, Елена Александровна?
Ознакомительная версия.
