Ноги ударились о поверхность воды, меня развернуло и закрутило в водовороте, обжатие показалось злым и жестоким.
Вентиляционные клапаны шлема оказались на высоте: дышал я полной грудью, но внутри не капало, и стекло не потело. Ещё я подумал, что, окажись моторка ближе к корме, я бы покалечился о её корпус… а потом наступило спокойствие.
Ни с чем не сравнимое спокойствие, когда уже в беде и всё, что осталось, – это не паниковать и не позволить себе погибнуть.
Если производитель не наврал, оказавшись в морской воде, аппараты «проснулись»: пошла зарядка и прогрев всех систем. Нужно всего лишь дать команду, и «стая» отыщет меня среди волн, подплывёт и даже чуток притопится, чтобы мне было легче взобраться на крутую, высокую спину одного из них.
Я нажал кнопку сбора на браслете пульта управления и просто лежал, глядя в низкое косматое небо, а вокруг меня бесновалась стихия: время от времени на стекло оседала мелкая водяная пыль, но в следующее мгновение море решительной волной смывало брызги.
…Производитель не обманул. Вскоре машины одна за другой собрались вокруг меня и сбились в плотный треугольник.
Но, выбравшись наверх, я задумался.
А что, если бандит до прихода в порт не умрёт? Не истечёт кровью? Не замёрзнет?
Он видел меня, видел гидроциклы…
Он хотел убить меня! Стрелял!
Он расскажет обо мне. Следствие будет знать, что кто-то ушёл с турбохода. Властям, может, и наплевать, а вот те, кто стоит за бандитом, начнут охоту и не остановятся, пока не отомстят. Им ведь есть на что обижаться. Ведь из-за меня у них сорвалось чёрное дело.
«И что ты сделаешь? – спросил Хитрый Лис, ехидно улыбаясь. – Ты догонишь судно и поднимешься на моторку. Но как ты собираешься его убивать? Задушишь? Ударишь по голове? Сбросишь раненого в море? А потом долгими вечерами будешь вспоминать, как расправился с беспомощным человеком? А если этот парень обладает ценной информацией обо всей организации? Позволив умереть негодяю, ты сыграешь на руку бандитам, которые задуманное доведут до конца. Не получилось в этот раз, получится в следующий.
И когда они взорвут полконтинента, как объяснишь себе и сыну, что трагедии могло не случиться, если бы думал не о легализации ворованных гидроциклов, а о справедливости?»
Развернув скутер в сторону уходящего судна, я дал полную нагрузку на водомёт. «Только посмотрю, жив ли он, – пообещал я себе. – Если мёртв – тут же развернусь. Если жив…»
Хотелось верить, что он мёртв. Потому что, если бандит к моему возвращению будет ещё жив, мне придётся спасти его и сдаться властям.
Я чувствовал стыд и сожаление. Перед глазами стоял Влад, ученики… они спрашивали: «Как же так? Учил вечному, доброму, светлому. А сам – вор».
«Я учил как нужно делать, – нашлось подленькое оправдание, – но никогда не говорил: делайте как я…»
Взлетев на очередной гребень волны, я увидел яркую вспышку на месте моторной лодки. Потом несколько минут разглядывал обожжённый пламенем борт контейнеровоза.
Четырёх ящиков с одного штабеля не хватало, обугленные концы канатов бойко трепыхались на ветру.
Потеряв к судну интерес, я вернулся к месту взрыва.
Отыскал ящики и почувствовал облегчение: мои! Четвёртым был вскрытый контейнер с гидроциклами. Достав из багажного отделения резак, отправил ящики на дно. Вслед за ними выбросил резак и дал «лишним» гидроциклам команду на погружение.
«Года через три достану. Всё успокоится – и достану.
Ничего им не сделается. Оформлю как находку, подъём с морского дна… Если повезёт, отсужу половину как премию. Это лучше яхты… И на причал хватит. А видео завтра же выложу в Интернет. Всё, что есть: таблицу КБК, фото реактора, беседу с бандитом…»
Я ещё несколько минут кружил среди обломков и мусора – всё, что осталось от моторной лодки.
«Заминировали. Когда сообразили, что не получилось, дали сигнал детонатору. Наверняка сейнер тоже взорвали…»
Лёгкий озноб, с которым я пришёл к таким выводам, быстро перерос в сильную дрожь. «Замерзаю?» – с беспокойством подумал я, но тут же взял себя в руки: дыхание не перехватывало, голову не давило, пульс в норме… и ни души в радиусе ста километров! Чего бояться?
Отметив место по GPS, я развернул гидроцикл и взял курс на Керчь. Подо мной гудели триста лошадиных сил, но разгоняться я не рисковал: надвигался циклон, штормило не на шутку.
Не буду спешить. За час доберусь до пролива, через два часа буду дома. Жаль, конечно, что ещё одни выходные прошли врозь, зато поужинаем вместе. Влад начистит картошки, пожарим, и он мне расскажет, чем занимался. А я до двенадцати проверю контрольные девятого «В» и даже успею поспать перед уроками.
Но какое везение! По всему выходит – угодил я Аллаху, помог он мне: на борту турбохода не осталось ни одного моего контейнера! Кишан ещё и страховку получит… А вот чего дальше делать, буду думать завтра. Утро вечера мудрее, даже если утро понедельника. Главное, чтоб оно было, это утро…
И чистое море… за окном.
Сейчас, когда свидетелям тех событий всё кажется сном.
Когда я, который видел Это своими глазами, сомневаюсь в памяти – пришло время довериться пергаменту, и пусть потомки сами возьмут на себя ответственность за свою веру или слепоту…
Его привели в цепях и наморднике. На нём не было ничего, кроме жалких лохмотьев, обёрнутых вокруг талии. Спину украшал багровый узор совсем свежих следов бича. Волосы спутанными космами выбивались из-под ремней маски. Локти и колени были изодраны в кровь. И в нём жила сила.
Цепи натягивали пять человек: по два на каждую руку, и один удерживал его шею.
Двое стражников нацелили копья ему в грудь, и трое меченосцев стояли позади.
Господин Муса поднял левую руку, и всё замерло.
Гости, их приближённые, рабы с опахалами, наложницы с блюдами только что приготовленных яств – всё застыло. Даже пыль, поднятая прелестными ножками танцовщиц, всего минуту назад показывавших своё великое искусство возбуждать пресыщенных, и та, казалось, замерла в ослепительных лучах полуденного солнца, заглядывающего во дворец сквозь проёмы крыши верхней террасы главного зала.
– Лим, повелеваю, скажи всем, что это не ты, – насмешливо обратился Господин к своему врагу. – Молчишь? Неужели ты не хочешь вместе с нами посмеяться над нелепыми обвинениями, которыми мои нерадивые стряпчие разукрасили твою безупречную службу? Или ты язык проглотил при виде нашего великолепия?
Зал послушно взорвался хохотом и аплодисментами. Господин несколько минут, благосклонно кивая головой, прислушивался к поднятому шуму, потом приблизился к пленнику и обошёл его кругом, не заходя, впрочем, внутрь эскорта.
